– Иосиф! – говорит он. – Сын!

– Да, папа? – Иосиф сжимает его руку.

– Где я? – говорит Исаак. – Кто ты?

* * *

Ночная тьма.

Исаак помнит время, когда звезды не были видны из-за света, созданного людьми. Дети знают о нем из уроков истории, и при одной мысли об этом их пробирает дрожь.

Исаак скучает по своему ночнику и теплому сиянию экрана.

Чужестранец находится в его хижине, и Исаак думает, что, возможно, он пригласил сюда молодого человека и забыл о нем. На всякий случай он ведет себя как любезный хозяин, предложив чужестранцу чашку чая.

– Сейчас глубокая ночь, – говорит мальчишка.

Исаак пожимает плечами.

– Я прошу прощения, меня здесь быть не должно, – говорит мальчишка, – я знаю это, но… – и Исаак думает, что, возможно, он его сюда не приглашал и должен вести себя соответственно, но остается вопрос о фотографии.

В темноте он чувствует себя молодым.

– Мне нужно рассказать вам одну историю, – говорит мальчишка.

– Ну что ж, расскажи – говорит Исаак.

* * *

«Меня воспитал мой дед, – говорит мальчишка. – По крайней мере, воспитывал до тех пор, пока не умер. После этого меня никто не воспитывал. Но история не об этом. Я имею в виду, не эта история».

«Его звали Авраам, – говорит мальчишка, и останавливается, чтобы Исаак мог что-то сказать, но Исаак молчит. – Он выжил после того, что вы называете падением неба, – говорит мальчишка. – Он ехал на юг, к океану, и едва не утонул, когда пришли приливные волны, но все же не утонул, и когда многие утонули, а он выжил, он решил стать лучше. Он влюбился. Он женился на моей бабушке, и они родили моего отца, а потом мой отец родил меня, но умер до того, как я родился. Сразу после этого умерла моя мать. Год чумы. Не знаю, было ли у вас такое.

Он долго не рассказывал мне об этом, – говорит мальчишка. – А я не спрашивал. Мы мало говорили о том, что было раньше. Думаю, как и вы.

Когда он умер, я был еще ребенком, – говорит мальчишка. – Когда приблизился его конец, вот тогда он рассказал мне, откуда пришел. Кем он был раньше. Рассказал, что был обманщиком, и что его последняя ложь оказалась правдой, и что, возможно, это было хорошо, так как он спас группу людей – он называл их своими Детьми, что поначалу меня страшно смущало. Он сказал, что не чувствует за собой особой вины за то, что их обманывал, поскольку это сделало их счастливыми, и что, скорее всего, это сохранило им жизнь – они думали, что конец приближается, и готовились к этому, а когда он действительно пришел, они, должно быть, выжили, но он чувствует себя виноватым совсем из-за другого – из-за своего сына. Из-за того, что его обманывал. За то, что его оставил. За то, что заставил его поверить, будто это Бог велел ему так поступить.

Я спросил его, почему он так и не вернулся к этому ребенку, если знал, где его найти; наверно, потому, что не хотел выяснять, остался ли он в живых, или же, возможно извиняться за то, что оказался таким дерьмом. Не то чтобы я сказал ему это в лицо, но мы оба понимали, что он именно такой. И еще он сказал мне, что, пожалуй, быть порядочным человеком оказалось труднее, чем это казалось, и что он потратил всю свою добродетель на меня, моего папу и бабушку. Она тоже умерла, уже давно, но это не важно.

Перед тем как умереть, он дал мне фотографию, и я думал, что это фотография его сына, но он сказал, что такой у него нет. Он едва знал этого ребенка. Это была фотография матери мальчика, и когда-нибудь она может мне пригодиться, если я захочу. Он не сказал, каким образом. Он вообще не любил говорить людям, что делать. Для меня это стало более понятно, когда он сказал мне о Детях. Многое стало более понятно».

«Чего же ты ищешь?» – спрашивает его Исаак, как будто этого не знает, и мальчишка отвечает: «Вас».

* * *

Мальчишку зовут Кайл, как и его покойного отца, и это уже само по себе говорит о том, что он рассказывает сказки, ибо что это за имя Кайл для сына Авраама?

Кайл должен заставить Исаака поверить, что его отец был мошенником. Что чудесное пророчество, которое спасло Детей от гибели, было лишь совпадением. Что Господь никогда с ним не говорил, никогда не говорил с Исааком, что Авраам накормил своего сына тем же самым дерьмом, которым кормил своих Детей, что он запер их в укрытии судного дня не потому, что Бог не допустил его в землю обетованную, а потому, что он был мошенником, который оставил своего сына на произвол судьбы, набил чемодан деньгами и улизнул. Что он выжил, женился, дал приплод, сожалел, но так и не вернулся. Мог вернуться, но не вернулся.

И отец одурачил своего сына, и заставил его поверить.

И сын его потратил свою жизнь на фантазии, и научил своих Детей поклоняться своему отцу, который был куском дерьма, а ГОСПОДЬ смеялся и смеялся.

Получается какая-то нелепая история.

История, которая не объясняет, почему произошло чудо.

Возможно, думает Исаак, Авраам принял предупреждение Бога за совпадение, а возможно, он солгал этому новому сыну о том, что обманул старого.

Кайл ничего не знает о матери Исаака и не знает, куда она делась. Это хорошо. Исаак уже разгадал загадку своей матери: оставив его, она его спасла, и это означало, что Бог наставил ее – приказал ей – так поступить, как приказал и Аврааму.

Исаак не верит мальчишке, не может и не должен ему верить, он говорит, чтобы мальчишка не упоминал больше об этом, и уж точно не говорил об этом кому-нибудь другому, и мальчишка соглашается, так что утром, когда Исаака разбудили чириканье птиц и настойчивость собственного мочевого пузыря, остается лишь гадать, не приснилась ли ему эта история.

История не могла быть правдой и мальчишка не может быть тем, за кого себя выдает, но Исаак разрешает ему остаться, даже предоставляет ему постель в доме Фомы.

– Чего ты от меня хочешь? – среди ночи спросил его Исаак – или же вообразил, что спросил.

– Я ничего не хочу, – сказал Кайл, и слова его звучали так, будто он и вправду так считает.

– Тогда почему ты здесь?

Кайл пожал плечами. – Мне же нужно было куда-то пойти. Решил, что это будет интересно. Приключение, если вы меня понимаете.

Исаак не понимает, что такое приключение, поскольку жизнь не позволяла ему такой роскоши. Это вроде того, когда дети ищут опасность ради опасности, что подтверждало ему конец того мира, который пришел и ушел. Но иногда он по нему скучал.

Он полагает, что сказал Фоме, чтобы тот пригласил Кайла у него остановиться.

Но, возможно, Фома решил это сам и сказал Исааку постфактум. Он не помнит.

Исаак знает, что Иосифу это в любом случае не понравится. Не понравится и женам Фомы – ни молодой и красивой, ни старой и злой. А вот дети, несмотря на то что их вышвырнули из постели и заставили спать на полу, были в восторге от Кайла, требуя, чтобы он задал Три вопроса и уложил их спать.