Прошло не более десяти секунд, но было уже ясно, что раптор в ближайшее время вступить в бой не сможет. Он для этого быка был не больше чем просто тряпичная кукла, и я уже собирался выступить против продолжения боя, как Цирцея встала и три раза подряд хлопнула в ладоши. По сигналу, словно они ждали его всю свою жизнь, четверо помощников потянулись к продолговатому деревянному ящику, прикрепленному под одной из скамеек. Каждый достал по винтовке.

Эрни вскочил с места, и я, да и все собравшиеся тоже, когда динозавры быстро зарядили оружие, прицелились и выстрелили. Я ожидал громкого звука, который обычно бывает при стрельбе из винтовки, но услышал лишь свист, и вдруг в кожу быка воткнулись четыре дротика всего лишь в сантиметре друг от друга. Ну, мишень, конечно, немаленькая, но при виде таких выстрелов и Робин Гуд бы вытаращил глаза от удивления.

Очень быстро и четко (такого мастерства можно добиться только практикой и еще раз практикой) динозавры перезарядили, прицелились и еще раз выстрелили. Бык остановился и лениво осмотрел ринг в поисках источника этих комариных укусов.

Раптор в углу пошевелился, даже скорее дернулся. Он ударил лапой по решетке, и язык его свесился изо рта. Бык повернулся к своей игрушке, приготовившись, вероятно, прикончить раптора, но наркотик, использованный в дротиках, подействовал на гиганта, его глаза начали закатываться, и он тяжело рухнул на землю.

Быка увезли прочь. И раптора тоже. Ринг почистили, он сиял и блестел, словно ничего и не было.

— Он выживет, — ответила Цирцея на мой немой вопрос.

— Но он сильно пострадал.

— Я видала и похуже.

Толпа внизу смотрела на нас, и на мгновение мне показалось, что их взгляды направлены на меня, словно это из-за меня с их другом произошла беда. Мне хотелось возразить, заявить, что я невиновен, но мания преследования рассеялась, как только Цирцея загородила меня и обратилась к своим последователям:

— Прогресс — наше общее право, но это еще и ответственность. Его необходимо приобретать, прилагая силы и анализируя свои поступки. Это не то, что можно выбрать просто потому, что нам так хочется. Это Прогресс выбирает нас, а мы просто позволяем ему проникнуть в наши жизни. Сегодня ночью, когда вы будете лежать в своих гнездах, пожалуйста, мысленно воспроизведите все события вечера и подумайте, будете ли вы когда-нибудь готовы к Рингу. Спросите себя, понимаете ли вы предков, можете ли вы освободиться от запретов. Пусть каждый задаст себе вопрос: живу ли я в Прогрессе, или это Прогресс живет во мне? Спокойной ночи, братья и сестры.

И после этих слов толпа рассосалась. Цирцея снова уселась на место и наблюдала, как поток динозавров хлынул из амфитеатра. Мы с Эрни тоже смотрели и ждали подходящего момента, чтобы откланяться и вернуться в хижину к нашим уютным (у кого как) гнездышкам.

Через какое-то время около ринга остались только несколько динозавров. Цирцея по-прежнему смотрела куда-то в пространство, ее взгляд не был совершенно пустым, но она и не была здесь. Она не отвечала своим помощникам, подошедшим пожелать ей доброй ночи. Да, сегодня хозяйка с нами прощаться не будет, поэтому мы с Эрни воспользовались случаем, чтобы потихоньку свалить…

— Подожди, — раздался голос Цирцеи, и я не смог ослушаться. Эрни положил мне руки на плечи и крепко держал, но я ничего не мог с собой поделать и повернулся. Из уголка ее глаза вытекла одна-единственная слезинка, оставив мокрый след на аппетитной круглой щечке, и исчезла между двух соблазнительных губ.

— Винсент, ты не хотел бы ко мне присоединиться и пропустить по стаканчику?

Это неправильно. Так нельзя. Я готов был поспорить на половину зарплаты — за моей спиной Эрни испепеляет меня таким осуждающим взглядом, что ему позавидовала бы и Медуза Горгона.

— С удовольствием, — сказал я, стряхивая руки своего напарника и рванув рысцой к хрупкой предводительнице прогрессистов. — К тебе в хижину или ко мне?

Я сказал «к тебе в хижину»? Глупый раптор ошибся. Сколько бы денег ни сэкономили прогрессисты на обустройстве своего лагеря, эти средства ушли на строительство и внутреннее убранство дворца наслаждений Цирцеи в самом центре острова. Сверкающие стены были покрыты каким-то непонятным веществом, и не бриллианты, и не жемчуг, но у меня сложилось впечатление, что квадратный метр стены стоит столько же, сколько моя квартира, машина и весь базилик, который я сжевал за последние десять лет.

Недостатка в этой ядовитой траве, кстати, не наблюдалось. С того момента как мы, держась за руки, вошли в главное здание через трехметровые двустворчатые двери, наше настроение уже улучшилось после километровой прогулки по свежему воздуху. Мы шли по дорожке, доступ на которую имели лишь избранные, а вокруг вились последователи Цирцеи, предлагавшие нам все виды земных удовольствий. Тарелки с горкой петрушки и подносы с целой кучей тимьяна — все есть, все свежее и, что лучше всего, бесплатное.

Вообще-то я не халявщик, но решил, пока работаю под прикрытием, можно его и изобразить.

— Угощайся, Винсент, — сказала мне Цирцея. Она уже осилила граммов сто майорана и без передышки приступила к пажитнику. — Тмин очень хорош. Рекомендую.

На самом деле мне хотелось бы попробовать все, пробежаться мимо этого шикарного шведского стола с галлюциногенами, но отчасти я позволил Цирцее отвести меня к себе домой, чтобы хорошенько прощупать… не то, что вы подумали, а почву, поэтому нужно, если хочу успешно справиться с задачей, чтобы мозги оставались относительно незатуманенными. Ну, если я разик или два лизну тмина, то это не повредит…

Еще шафрана на удачу.

И фенхеля, потому что я не пробовал его уже сто лет.

И пару горсточек базилика, чтобы отнести Эрни, потому что я такой парень — не могу не позаботиться о друге.

Не успел я ничего понять, а моя кровь уже бурлила ото всех этих веточек и листиков, а мы с Цирцеей покинули фойе и шли по длинному, изысканно украшенному коридору. Через дальнюю дверь я различал бесконечные ряды вешалок, как в химчистке, с которых свисало множество личин, подметавших пол. Должно быть, где-то здесь хранится и мой «костюмчик», надеюсь, они позаботятся, чтобы он пах свежей сосновой хвоей.

Мое тело не успело еще отправить мозгу предупредительный сигнал, а мы с Цирцеей уже восседали на большом кожаном диване, рассчитанном на двоих. Высокая спинка и широкие подлокотники ограничивали движение наших тел, мы словно стали единым целым. Длинные ноги Цирцеи покачивались поверх моих, и когти на левой ноге слегка царапали мою лодыжку. В некотором смысле мы сейчас занимались-таки образованием, причем изучали не только собственные ощущения: на стене висели ряды старинных портретов суровых динозавров, незнакомых мне.

— Надеюсь, ты хорошо провел время, — сказала она.

Я напустил на себя скромный вид.

— У тебя очень милый островок. И последователи замечательные. А сколько времени уже существует этот ваш Прогресс?