Несмотря на тревогу, Мария не смогла сдержать улыбку. Как это на него похоже, на этого упрямца! Всегда готов встать между ней и любой опасностью, даже призрачной.

Когда Мария спустилась во двор, Перан, не говоря ни слова, подставил сцепленные руки, чтобы подсадить ее в седло, затем пришпорил свою лошадь, и они устремились в темноту набережной Лувра, откуда можно было видеть огни фонарей, обозначавших въезд на мост.

По дороге Мария пыталась придумать какой-нибудь предлог, чтобы помешать дуэли, грозившей превратиться в кровавую бойню. Обыкновенно секунданты также принимали участие в дуэли. Для спутников Шевреза это было естественно, но для англичан, возможно, нет. Во всяком случае, она с трудом могла себе представить, чтобы спокойный и любезный лорд Карлтон вдруг превратился в хищника и накинулся на людей, с которыми он вместе пил вино всего каких-нибудь три часа назад. Поэтому Мария в некоторой степени рассчитывала на то, что его благоразумие поможет ей примирить противников. Мысль о том, что Холланд может быть ранен или даже убит, терзала ее. Несмотря на возраст, Клод был первоклассным фехтовальщиком.

Она не могла понять, почему ее супруг, вместо того чтобы выбрать для сведения счетов укромное место, отправился на Новый мост, одно из самых многолюдных мест в Париже, и, как часто с ней случалось, она произнесла вслух свою мысль. Ехавший впереди Перан ответил, не оборачиваясь:

— Неплохо придумано! Ночью мост делят между собой две банды разбойников, Братья Самаритянки и Рыцари Короткой Шпаги, которые ненавидят друг друга и соревнуются за неосмотрительных прохожих, осмелившихся зайти на их территорию в одиночку. Надзиратели побаиваются их и не вмешиваются. Еще одна свара не привлечет к себе особого внимания.

— Дуэль не свара. Если только секунданты каждой из сторон не вступят в бой.

— Нет. Драться будут только двое. Остальные выступят только против бандитов, если те вздумают вмешаться.

Час от часу не легче, но они уже подъезжали к месту. Фонари теперь были погашены. Тем не менее глаза Марии, привыкшие к темноте, различили группу лошадей, которую слуги сторожили у въезда на мост, поодаль были видны силуэты людей. Перан был прав: несмотря на поздний час, мост не был безлюден. Точно как в известной поговорке, здесь можно было встретить «монаха, белую лошадь и шлюху»… Между тем торговых лотков не было, когда двое всадников въехали на широкую проезжую часть, вдоль которой шли тротуары высотой в четыре ступени, защищавшие пешеходов от оживленного движения, какие-то тени быстро вставали и разбегались при виде факела и рогатины Перана. Одна из фигур приблизилась к ним, чтобы попросить милостыню:

— Скажи нам сперва, не проезжала ли здесь группа знатных сеньоров? — оборвала его герцогиня.

— Да. Они там, у насоса Самаритянки, возле статуи славного короля Генриха, да пребудет душа его в раю.

Монетка упала из затянутой в перчатку руки Марии в ладонь мужчины. И тотчас же герцогиня пришпорила свою кобылу, поскольку заметила, как впереди в тусклом свете фонаря сверкнул клинок. Они были там, стоя лицом друг к другу, без камзолов и со шпагами в руках, они отчаянно бились.

— Остановитесь! Во имя Господа и Пресвятой Девы!.. Прекратите!

От ее крика они на мгновение замерли. Тогда она соскочила на землю и хотела бежать к ним, но чья-то рука столь неожиданно преградила ей дорогу, что у нее даже перехватило дыхание.

— Оставайтесь здесь, мадам! Это вас не касается! Это их дело!

Она узнала Дадли Карлтона и попыталась оттолкнуть его:

— Пустите меня! Это касается меня в большей степени, чем вас!

— Если вы имеете в виду, что сделали все возможное, чтобы довести дело до крайности, то с этим я согласен! А теперь дайте же вашему супругу смыть пятно с чести, если он сумеет, конечно! Холланд не пощадит его, и вполне может быть, вы очень скоро окажетесь вдовой.

Он ухмылялся при виде двух людей, решивших убить друг друга, он словно разом утратил весь свой лоск изысканного интеллектуала. На щеке Холланда уже виднелся порез, его противник сражался яростно. Мария, вне себя, ударила улыбающееся лицо. От удара англичанин отступил, воспользовавшись этим, она вновь бросилась к дуэлянтам, рискуя быть пронзенной, но тут раздался голос:

— Шпаги в ножны, господа! Сюда едет судья Сегье! Эффект был незамедлительным: противники опустили оружие и повернулись в сторону говорящего: в тусклом свете фонаря к ним приближался высокий мужчина со шпагой в руке. Это был Габриэль, столь же спокойный и хладнокровный, сколь возбужденными были два дуэлянта. Шеврез узнал его и прорычал:

— Мальвиль? Вы что здесь делаете? Судья?! Что может понадобиться господину Сегье на Новом мосту в три часа ночи?

— Его здесь нет, и да простит он меня за то, что я воспользовался его именем, чтобы прекратить это.

— Вы разве стали теперь судейским? Или служите в полиции? Я полагал, что вы мушкетер.

— Так оно и есть, но мы носим плащи лишь на службе, а вовсе не во время дружеской вечеринки в кабачке на площади Дофин. Ради бога, монсеньор, откажитесь от дуэли: это безумие!

— Ни за что! Уходите!

Герцог уже занял позицию. Тогда Габриэль встал напротив него, спиной к Холланду, который молча ждал, уперев в землю кончик шпаги.

— В таком случае убейте сначала меня! Это не столь серьезно, как если посол английского короля будет убит принцем, которого наш король Людовик удостоил своей дружбой, да еще и у подножия памятника отцу государя!

— Король Генрих разрешал дуэли, если речь шла о том, чтобы смыть позор!

— ..кровью, я знаю, и мне самому случалось не раз прибегать к дуэли, но я человек маленький. Смерть любого из вас повлечет за собой слишком серьезные последствия! Вы ранили своего противника. Его кровь пролилась: удовлетворитесь этим! Я умоляю вас именем короля!

Повисло тяжелое молчание. Шеврез размышлял, и все затаили дыхание, особенно Мария, сердце которой сжалось почти до боли. Понимая, что ее присутствие может усложнить Мальвилю задачу, она отступила на несколько шагов. Секунды казались ей вечностью. Наконец она увидела, как ее супруг поднял голову и расправил плечи.

— Вы правы! Этот грабитель и то, что он похитил у меня, не стоят войны!

Он спокойно надел свой камзол, затем шляпу и повернулся к подошедшему Дадли Карлтону, не обращая никакого внимания на Холланда, который, казалось, превратился в статую.

— Вы мой гость, милорд Карлтон, и я этого не забуду. Мой дом остается вашим до тех пор, пока это будет доставлять вам удовольствие. Что до вашего спутника, его ранг посла не позволяет мне прогнать его, но я поручаю его вашей бдительности до завтрашнего утра, когда для него будет определено другое, достойное его жилище.

Мария не услышала продолжения его речи. Перан потянул ее за рукав:

— Скорее, мадам! Нужно вернуться домой раньше монсеньора!

— Ты прав…