— Вот как?! — холодно произнесла она. — И вы также более не желаете меня?

— Совершенно. Во всяком случае, в данный момент, — ответил он. — Думаю, всему виной зрелище, которое представляло собой ваша раскрытая постель. Вы там лежали голая, вся в мурашках от холода, на простынях, запачканных землей и кровью! Это зрелище не могло пробудить ничего, кроме гнева! Поэтому я повторяю: если вам угодно уехать с вашим любовником, вы свободны!

— Свободна? Позвольте напомнить вам, что вы отсылаете меня в Дампьер.

— Который вы, кажется, так любили. Никогда бы не подумал, что это окажется для вас таким уж наказанием! Но не будем об этом! Когда вы будете готовы, можете в гостиной Муз перемолвиться парой слов с этим человеком. Если он заберет вас с собой, в Дампьер уеду я и там буду ждать, пока вы оба не покинете этот дом! Ступайте Собираться!

И он вышел, не дожидаясь ответа.

Оставшись одна, Мария предалась размышлениям. Новости нельзя было назвать приятными, но все могло бы быть гораздо хуже: Холланд мог быть навсегда потерян для нее, как если бы он был убит, так и если бы въезд в королевство ему был навсегда запрещен, как Бекингэму. Однако Клод в своем новом проявлении представлял серьезную проблему. Уехать вместе с Генри в Англию было самым заманчивым решением, которого желали ее сердце и чувства, обещая ей нескончаемые ночи любви. В то же время внутренний голос подсказывал ей, что она, возможно, слишком дорого заплатит за это наслаждение. У нее было блестящее положение во Франции, несмотря даже на неприязнь короля. Как отнесутся к ней в Лондоне, если она станет всего лишь неверной женой, сбежавшей с любовником?

Она вдруг вспомнила, что переговоры все еще продолжаются и у нее есть в запасе несколько дней на раздумья. Возможно, самым лучшим было бы уговорить Клода отложить на более позднее время предлагаемую им встречу и уехать в Дампьер. Клод был прав, говоря, что она любила этот замок. Без сомнения, именно в этой очаровательной обстановке, под журчание прозрачных ручьев она сумеет принять верное решение. Возможно, даже удастся привезти в замок Генри (разумеется, тайно!), чтобы вместе с ним и без всякого постороннего вмешательства решить, как лучше выйти из ситуации.

Она отдала приказание готовиться к отъезду в Дампьер, когда ворота особняка Шеврезов распахнулись, пропуская королевского гонца. Мария, поспешила к окну и с тревогой узнала мсье де Ла Фолэна, приближенного короля и капитана по особым поручениям. Именно он четыре года назад привез ей предписание покинуть двор. Ее сердце бешено забилось. Что ему нужно?

Будучи полуодетой, она не могла спуститься и узнать, в чем дело, поэтому отправила Элен на разведку. Та тоже беспокоилась за свою хозяйку, поэтому упрашивать долго ее не пришлось, она бегом бросилась вниз и почти тотчас же вернулась, но на этот раз с нею вместе явился Клод. При виде неодетой жены он нахмурился:

— Как? Вы еще не готовы?

— Мадемуазель дю Латц готовит мой отъезд. Кстати, я хотела сказать вам, что я уезжаю в наши владения, что же до встречи с милордом Холландом, которую вы мне предлагали…

— Она состоится немедленно или не состоится вовсе! До кардинала Ришелье дошли слухи о событии на Новом мосту, наверняка через его шпионов. Сегодня утром ему удалось добиться от короля, чтобы тот продиктовал письмо к лорду Карлтону с уведомлением в надлежащей форме о том, что лорд Холланд является отныне персоной non grata и должен как можно скорее возвратиться в Лондон. К тому же мудрости и выдающихся талантов Карлтона вполне достаточно для обсуждения деликатных вопросов, касающихся двух государств. Иными словами, Карлтон остается, а Холланд уезжает.

— Что? Не сию секунду, полагаю?

— Через час он будет выдворен. Так что, если вы хотите поговорить с ним, теперь самое время. Заканчивайте одеваться, — добавил он с жестокой ухмылкой, до тех пор незнакомой его жене. — В гостиной Муз вам не придется предаваться вашим привычным утехам.

Мария была готова наброситься на него за эти оскорбительные слова, но времени было слишком мало, чтобы тратить хоть минуту на ссору. Герцогиня лишь пожала плечами и удалилась в спальню, чтобы завершить туалет. Это не заняло много времени, так как она не позволила Анне причесать себя и отправилась на встречу с Холландом с рассыпанными по плечам густыми рыжими волосами.

Он ждал ее, стоя возле столика с изогнутыми ножками, на котором находилась статуя Терпсихоры из белого мрамора. Это было изящнейшее произведение искусства, муза Танца, казалось, вот-вот она взлетит. Мария разозлилась, заметив, как Генри поглаживал сияющее лицо божественной танцовщицы. На лице его не было заметно ни малейшего волнения.

— Я нахожу, что она похожа на вас, — произнес он, не глядя на вошедшую. — Если б я мог попросить сувенир на память у вашего супруга, я выбрал бы ее.

— Он дает вам нечто несравненно большее, поскольку вы можете забрать меня саму!

Оставив статую, он повернулся к Марии, лицо его было суровым.

— Если это шутка, то она не совсем уместна… Мы здесь для того, чтобы попрощаться, но не…

Он не закончил фразу. Мария уже бежала к нему с сияющим от радости лицом.

— Наша любовь — самое прекрасное, самое дорогое из всего, что у меня есть, — воскликнула она страстно, — и я не смогла бы шутить с нею. Я только что сказала вам, Генри, что я еду с вами. В глазах окружающих я бросаю все, что составляет мою славу: положение, состояние, мужа, детей и даже дружбу королевы ради одного только счастья быть рядом с вами в горе и в радости…

Она ждала, что он заключит ее в объятия, но он мягко отстранил ее.

— Хотите, чтобы я лишился головы, Мария? — рассмеялся он, круша ее иллюзии. — Если я увезу вас, ваш супруг, несомненно, потребует сатисфакции, что, в случае если я останусь в живых, приведет меня на эшафот, который приготовят мне ваш король и его кардинал…

— Ни в коем случае! Мы с ним имели нынче ночью очень серьезную беседу. Клод наконец понял, что я люблю вас, и предоставил мне полную свободу самой решать свою судьбу. И я выбираю вас! Мы уедем вместе. Я буду жить рядом с вами, в вашей тени до тех пор, пока вы не получите развод, поскольку это возможно в вашей благословенной стране! О, Генри, быть полностью вашей, только вашей! Разве это не волшебно? Я уеду в другую страну, приму новую веру! Ради вас я стану гугеноткой, а вы сделаете меня англичанкой!

— Прекрасная мечта, Мария, но невыполнимая, как это часто бывает с мечтами! Во всяком случае, сейчас!

— Что вы здесь видите невыполнимого? — воскликнула она, уже готовая рассердиться. — Мой супруг не станет нас преследовать, не будет вредить нам. Он сам мне это сказал!

— Возможно, хотя неизвестно, нет ли у него задних мыслей…

— У него? Задние мысли? — рассмеялась Мария.

— Да, хоть с виду и не скажешь, и я не вижу повода для веселья. Другие подумают так же, как я. И я думаю прежде всего о моем короле, а потом о моем друге Бекингэме. Если я привезу вас к ним, они будут в ярости.