Схватившись за изуродованную руку, из которой хлестала кровь, он согнулся и, прижав руку к животу, метнулся в сторону пульта. Знахарь поднял «бе-ретту» и выпустил в араба несколько пуль. Две из них попали в склоненную к земле голову, и араб, ткнувшись лицом в землю, перестал двигаться.

Ахмад, переведя пистолет с Алеши на Знахаря, нажал на спуск, но Знахарь успел упасть на землю, и пули, выпущенные в него, угодили в стоящих позади боевиков Бурлака. Один из них упал, схватившись рукой за простреленное горло, другой, которому три свинцовые маслины вошли в грудь, свалился на спину, шипя от боли и ругаясь. Бронежилет – штука хорошая, но если тебя бьют по груди кувалдой, это вряд ли может понравиться.

Тут в перестрелку ввязались те, кто скрывался за развалинами.

Справа раздались два выстрела из карабина, и Ахмад рухнул на землю. Судя по тому, он схватился за грудь, на нем тоже был бронежилет, который на некоторое время отсрочил его свидание с Аллахом. С противоположной стороны прозвучала короткая автоматная очередь, и генерал ФСБ Владимир Михайлович Губанов с удивленным лицом медленно опустился на покрытый засохшей грязью асфальт заброшенной стройки. Он умер раньше, чем его бесполезно поседевшая голова коснулась земли, и последней его мыслью было глубокое сожаление по поводу того, что тридцать восемь тысяч долларов, зарытые под яблоней на даче, теперь наверняка пропадут зазря.

Знахарь рванулся вперед и, сильным ударом сбив с ног Алешу, который столбом торчал посреди пересекавших пространство свинцовых штрихов, всадил несколько пуль в третьего араба, оцепеневшего от неожиданности и не знавшего, в кого первого стрелять. Пули попали тому в живот, и, согнувшись и завизжав сквозь стиснутые зубы, он упал на бок и засучил ногами.

Стрельба в развалинах продолжалась, но теперь там палили друг в друга, и оставалось только ждать, чем это закончится.

Быстро оглядев поляну, Знахарь увидел, что из стоявших остались только он и Наташа, а из лежащих двигался один Ахмад, который полз по выщербленному асфальту, протягивая руку к пульту. До пульта оставалось не больше метра, и Знахарь, бросившись вперед, с силой наступил ему на запястье. Подбежавшая Наташа подняла с земли пульт, со знанием дела осмотрела его и, повернувшись к лежавшему на земле Алеше, сказала:

– Все, Алеша, вставай и снимай это с себя. Алеша поднялся и, скинув куртку, взялся рукой за смертельную сбрую.

Наташа присмотрелась и неожиданно выкрикнула:

– Стой, не трогай!

Сунув пульт Знахарю, который опасливо взял его двумя пальцами, она подошла к застывшему Алеше и, осторожно повернув его к себе спиной, всмотрелась в переплетение разноцветных проводов.

– Так я и знала, – удовлетворенно сказала она через минуту.

– Что там? – обеспокоенно спросил Знахарь.

– Да так, ничего особенного, – ответила Наташа. – Ты, Алеша, стой и не двигайся. Сейчас я все сделаю.

Она подошла к лежавшему на земле Ахмаду, руку которого Знахарь все еще прижимал башмаком, и, присев рядом с ним на корточки, сказала:

– Ну что, чурка, не вышло? Я такие хитрости еще на первом курсе спецшколы схавала.

И она, размахнувшись, ударила его рукояткой пистолета по голове.

Ахмад взвыл, а Наташа, отпихнув ногу Знахаря, снова размахнулась и врезала арабу на этот раз по зубам.

Ахмад схватился за разбитое в кровь лицо. Наташа, поднявшись на ноги, повернулась к Знахарю и сказала:

– Так вот насчет истории в Летнем саду. Мы там гуляли вчетвером – две студенточки и два студента. Я с Ленкой Бородиной и этот со своим корешом, не помню, как его звали. То ли Шамиль, то ли еще как-то. Ну, трахались с ними в полный рост, пиво трескали, все, как положено в счастливые студенческие годы. Эти джигиты втирали нам, какие у них в восточных странах мужественные мужчины, какие они смелые и бесстрашные, и тут подваливают к нам два обычных уличных баклана. Ну, там – дай закурить, а что за девочки с вами, короче – начинают создавать проблемы. Так эти два героя, сказали, что только что с нами познакомились, и быстренько ушли. Закончилось все тем, что мне выбили зуб, потому что я сопротивлялась, а Ленку просто изнасиловали во все дыры. На следующий день она обожралась транквилизаторов и чуть не умерла. Ее откачали, но она была в коме больше допустимого времени и вот уже одиннадцать лет лежит, как живое бревно, и ничего не соображает. Ходит под себя и все такое. Короче – превратилась в овощ.

Наташа взглянула на корчившегося у ее ног Ахмада сказала ему:

– Посмотри на меня, ублюдок!

Ахмад поднял на Наташу взгляд, полный боли, страха и ненависти, и она, плюнув ему в лицо, сказала:

– Сейчас тебя посадят на кол, а потом зашьют в свиную шкуру и бросят псам. Нравится такая перспектива?

Ахмад молчал.

– Нечего сказать? Правильно, молчи лучше, а то с тобой поступят, как в том фильме, который ты Знахарю показывал.

Выстрелы, время от времени раздававшиеся в отдалении, смолкли, и Наташа, повернувшись к Знахарю, сказала ему:

– Смотри за поляной, а я пока устраню ловушку. Пульт положи в сторонку на всякий случай.

И она занялась висящим на Алеше взрывным устройством.

Знахарь осторожно положил опасную игрушку на бетонный блок и стал прислушиваться и присматриваться к тому, что происходило вокруг.

В это время охранявший Знахаря браток, которого от верной гибели спас бронежилет, с кряхтением и руганью поднялся с земли и простонал:

– Ну, бля, будто конь лягнул! Наверняка ребра сломаны. Ох, бля, больно-то как!

– Зато живой, – сказал Знахарь. – Смотри по сторонам, неизвестно еще, кто там в развалинах прячется.

И тут из-за развалин послышался голос Бурлака:

– Эй, Знахарь, не стреляй, свои!

Знахарь направил в ту сторону ствол и ответил:

– Давай, я жду.

Из-за полуразрушенной трансформаторной будки показались Бурлак и еще трое братков, которых Знахарь до этой минуты не видел. Видимо, Бурлак решил подстраховаться, и это дало свои результаты.

– Ну что у вас там? – спросил Знахарь.

– У нас все в ажуре. Еще двое арабов и трое федералов. Мы с ними сыграли в ковбоев и выиграли.

Тут он увидел лежавшего на земле мертвого братка, смотревшего в небо открытыми неподвижными глазами, и сказал:

– Эх, бля, жалко Серегу! Вчера у него день рождения был, двадцать четыре стукнуло…

Знахарь с сожалением развел руками.

– Ну все, можешь снимать, – сказала Наташа Алеше.

Все посмотрели на них и увидели, что Алеша стягивает с себя переплетение ремней и проводов, а Наташа стоит рядом, вертя в руке какую-то блестящую штучку.

– Что там было? – спросил Знахарь.

Наташа пренебрежительно поморщилась и ответила: