Мне выдали таблетки на все случаи жизни, предупредили, что никто не будет нести ответственность, если я неожиданно рухну, и прислали санитара с креслом-каталкой, чтобы спустить меня вниз, к Шону, который ждал в «форде эксплорер». Мне ужасно хотелось с презрением отвергнуть больничный транспорт и пойти на своих двоих, но, по правде говоря, сил бы у меня на это не хватило. Я поблагодарила всех, кто заботился обо мне в больнице, — было заметно, что медсестры еле скрывают обиду, как будто для них это личное оскорбление, что я уезжаю в таком состоянии.

Некоторые сотрудники больницы спустились вниз, чтобы проводить меня — или просто полюбоваться, как я свалюсь, не добравшись до машины. К моему удивлению, среди них был и хирург с идеальной улыбкой, который меня оперировал, — он стоял под бледными лучами зимнего солнца перед выходом и наблюдал за тем, как я преодолеваю короткое расстояние между инвалидным креслом и пассажирским сиденьем. Он протянул мне руку на прощание и нахмурился, когда я вяло пожала ее, и то с огромным трудом.

— Что ж, удачи, Чарли, — сказал он этаким серьезным тоном, которому, должно быть, учат на хирургическом отделении. — Если бы все мои пациенты были так же целеустремленны, как вы, они выздоравливали бы еще быстрее. Только помните, вашему телу необходим отдых. Иногда стоит себя поберечь.

— Ага, — ответила я и сама удивилась горькой нотке в своем голосе. Шон пристегнул меня, едва я без сил плюхнулась на сиденье. — Расскажите об этом Симоне.

Я заметила недовольный взгляд Шона, но меня больше занимало выражение лица доктора. Он кивнул, немного грустно, и сделал шаг назад.

Мой отец не присоединился к прощальной церемонии. Он произнес свою речь чуть раньше утром, сообщив, что проведет еще несколько дней в гостях у своего старого знакомого, который переселился в Новую Англию. «На случай, если я тебе понадоблюсь», — добавил он загадочно.

Шон захлопнул дверь, обошел машину и сел за руль. Я махнула персоналу на прощание, улыбнулась, Шон завел мотор, и мы направились к выходу. Я медленно выдохнула и откинулась на подголовник, закрыв глаза.

— Можешь перестать притворяться, Чарли, — спокойно сказал мой босс.

Я с неохотой открыла глаза и повернулась к Шону. Он был в одной рубашке, несмотря на минусовую температуру и снег, глаза скрыты солнечными очками. Плохо. Его и без них-то поди пойми.

— Притворяться? О чем это ты?

Шон, слегка подавшись вперед, высматривал просвет, чтобы вписаться в поток машин, которые двигались по склону мимо больницы, поэтому промолчал. Затем повернулся и уставился на меня. Холодом повеяло даже сквозь очки. Я задрожала и чуть было не заерзала на сиденье.

— Можешь перестать притворяться, что ты не ранена, что тебе не больно. Я же все видел — помнишь? — сказал он наконец каким-то сдавленным голосом. Я не сразу поняла, что это он так сердится. — Не притворяйся, что это всего лишь царапина и через пару дней ты будешь как новенькая.

Шон кивнул в сторону больницы, которая осталась справа, когда мы поехали вперед. Внушительные здания, составлявшие медицинский центр, были разбросаны по огромной территории.

— Твой отец наорал на меня утром за то, что я позволил тебе выписаться сегодня, а мне пришлось стоять и молча слушать, потому что я впервые был полностью с ним согласен. Тебе не следовало покидать больницу.

— У меня все в порядке, — сказала я. — Не развалюсь.

Кроме того, если бы я сегодня не выписалась, ты, Нигли и Мэтт вернулись бы в Норт-Конвей и начали бы воплощать в жизнь свой план против Лукасов без меня…

Мы остановились у светофора перед мостом через величественную реку Андроскоггин, и Шон наградил меня еще одним долгим взглядом, неожиданно превратившись в незнакомца, в человека, от которого я пыталась что-то утаить. Но тут зажегся зеленый свет, и он снова сосредоточился на движении.

— Куда мы едем? — спросила я, когда мы пересекли железную дорогу, направившись к трассе 202. Я не помнила путь от Конвея до Льюистона. Город за стенами больницы, который, казалось, сплошь состоял из огромных брошенных складских зданий, был мне незнаком.

— Обратно в Конвей, — коротко ответил Шон. — Только заедем в гостиницу, захватим Нигли и Мэтта. Они поедут за нами в машине Нигли. Так у нас будет больше транспорта.

Для слежки. Слежка это хорошо, сказала я себе. Сидеть в машине и наблюдать я, по крайней мере, точно смогу.

— Вчетвером мы должны справиться, — сказала я.

— И что конкретно, по-твоему, сможешь делать ты?

— Да ладно, Шон, я хочу помочь, — заупрямилась я, обидевшись на циничный вопрос. — Мне это необходимо. — Черт, откуда взялись эти умоляющие нотки? Я посмотрела на свои руки и заметила, что они крепко сжаты на коленях, левая поверх правой. — Пожалуйста, позволь мне участвовать.

Шон вздохнул.

— На войне, — начал он, — с тактической точки зрения лучше ранить врага, чем убить его. Знаешь почему?

Конечно, я знала. Шон просто хотел, чтобы я произнесла это вслух.

— Потому что это связывает руки здоровым солдатам, заставляет их покинуть поле сражения, чтобы унести и перевязать товарища. Плюс, когда воины видят раненых, это плохо влияет на их боевой дух.

— Ты здесь сидишь потому, что мы не могли оставить тебя, — резко сказал Шон. — Я тебя знаю: ты бы пешком отправилась в Норт-Конвей, если бы мы попытались это сделать. Но когда мы доберемся до города, необходимость присматривать за тобой доставит всем еще больше хлопот.

— Я не буду…

— Признай это, Чарли, ты ведь даже в туалет сейчас сама не можешь сходить.

Я залилась краской.

— Дай мне пару дней, и я непременно осилю этот подвиг, — выпалила я. — И, раз уж мы используем твою аналогию с полем битвы, ты ничего не забыл?

Шон промолчал, только вопросительно приподнял бровь.

— Раз уж зашла речь о сражении, — продолжала я с уверенностью, которую не вполне ощущала, — так или иначе я все еще могу драться.

Шон снял апартаменты на восточном склоне горы Маунт-Крэнмор, выше дома Лукасов (мимо которого кататься было не обязательно, благо имелись маршруты объезда). Харрингтон оплатил нам аренду жилья — по крайней мере, до тех пор, пока он не убедится, что Элле не угрожает прямая опасность.

А потом?

Мне не хотелось думать о том, что будет потом. Элла снилась мне уже не так часто, но все в тех же кошмарах. Я скучала по ней так отчаянно, так неистово, кто бы мог подумать… Самые жестокие приступы тоски всякий раз застигали меня врасплох.

В каждой машине, встреченной по дороге в Нью-Хэмпшир, мне мерещилась кудрявая девочка на заднем сиденье.

Было уже темно, когда мы вернулись в Норт-Конвей и остановились на парковке у жилых домов. Нигли поставила свой внедорожник «сатурн» рядом с нами, и Мэтт вылез с пассажирского сиденья. Похоже, он взял с собой только легкие вещи, а на улице стоял жуткий холод. У него тут же застучали зубы, пока он ждал, а Шон помогал мне выбраться из «эксплорера». Я попыталась ускорить процесс, но от этого только сделалась еще более неуклюжей.