– Как вы поговорили с Алей девятого числа? Знаете, меня очень волнует ее настроение…

– Катюша, ты не расстраивайся, не переживай так… Аленька молоденькая, у нее все сейчас быстро, не всегда по уму…

– А есть из-за чего расстраиваться?

– Она нам не звонила, не поздравляла…

– Ой… Да что же с ней такое?.. Простите нас.

Я еле-еле дожила до утра. Позвонила:

– Привет! Как ты?

– Привет! Сплю…

– Ты дома?! – я была удивлена и рассержена одновременно: два дня подряд после долгих выходных, после отпуска с поездкой в Прионежск не выходить на работу – это было слишком, причина должна быть очень серьезная. – Тебе все еще плохо?

– Давай я тебе потом позвоню. Мы спим. – И гудки…

Я терпеливо ждала. Тишина. Потом увидела, что Алевтина в сети. Написала:

«Привет! Мы можем поговорить?»

«Привет, да».

«Как ты себя чувствуешь?»

«Все хорошо».

«Завтра на работу?»

«Пока не решила».

«Не работать – это у вас теперь семейное?»

«Что ты сейчас от меня хочешь?»

«Хочу понять, что происходит».

«У нас все хорошо».

«Почему ты не поздравила бабушку и дедушку с Днем Победы?»

И тут повисла пауза. На компьютере было видно, что Аля пишет сообщение и стирает. Так несколько раз.

В конце концов на экране монитора появилась строчка:

«Ни один из вариантов моего ответа тебе не понравится».

Я была в растерянности. Попросила Алевтину все-таки собраться с духом и объяснить «почему?». И была уверена, что она сейчас напишет: «Забыла…» Я даже знала, как оправдаю себе и ей самой эту забывчивость… То, что я увидела, я перечитывала несколько раз:

«Не понимаю, почему я должна их поздравлять с этим праздником, какое они имеют к нему отношение?»

Я сидела в оцепенении. Вся моя история с Алей ценой огромных душевных сил, моих и ее, была сложена в огромную картину – пазл. Иногда какие-то кусочки выпадали, но я усердно складывала все обратно. Крайне редко выпадали большие куски. Но и их удавалось восстановить. Только что картина рассыпалась. Я так отчетливо это поняла, что у меня даже зазвенело в ушах. Но душа рвалась в бой: этого не может быть, это какая-то чудовищная ошибка! И я позвонила своему ребенку, девочке, которая запуталась, заигралась и не может остановиться.

– Ты прости, что я заставляю тебя разговаривать… Как ты себя чувствуешь?

– Я же сказала: все хорошо. Можешь не волноваться: на работу я завтра выйду.

– Это меня радует… Это не может не радовать. – я замолчала, не зная, как сдержать себя, чтобы не начать ругать Алю. – Скажи, я правильно поняла то, что прочитала? Ты действительно не понимаешь, почему надо поздравлять бабушку и дедушку? Или это первое, что тебе пришло на ум написать, чтобы я отстала?

– Нет. Все правильно. Я не понимаю.

– Скажи, а Коля свою бабушку поздравил?

– При чем здесь Коля? – раздраженно спросила Аля.

– Мне просто интересно: поздравил или нет.

– Это его родственники и его дела, меня это не касается.

– Так… Еще интереснее… – я вообще ничего не понимала. – Аль, а ты у нас замужем еще?

– Да! – вызывающе крикнула она. – И у нас с Колей все замечательно. Что ты еще хочешь?

– Ну, во-первых, не разговаривай со мной в таком тоне, а во-вторых, я про бабушку и дедушку хотела с тобой объясниться… Ты что, забыла, когда у твоей бабушки день рождения?

– Это здесь при чем?

– Бабушка родилась двадцатого июля сорок первого года в Донецке…

– Я не подумала об этом… Но она же не ветеран!

– Аля, твоя бабушка родилась и росла в оккупации!.. Твой прадедушка по линии отца погиб на войне. Ты считаешь, дедушка не заслужил твоего звонка?

– Ты мне никогда об этом не рассказывала, впервые слышу…

– Аль, ты как себя чувствуешь? Что с тобой?

– Со мной все нормально. Можешь не волноваться. Пока.

В совершенно обескураженном состоянии я перезвонила свекрови. В общих чертах, обходя углы, пересказала разговор с Алевтиной.

– Я не понимаю, что с ней происходит! Я столько лет внушала ей мысль о том, что говорить о своей любви надо здесь и сейчас, что можно не успеть… Мне казалось, она понимает меня, слышит… Ведь никто не знает, будет ли возможность позвонить вам на следующее Девятое мая. Простите… А ей ведь потом с этим жить…

– Ой, Катюша, какая же ты у нас… – вдруг рассмеялась свекровь. – Ну с чего ты взяла, что она будет с этим жить? Приедет, похоронит, плакать станет громче всех, а потом уедет и забудет… И даже не подумает анализировать это все, как ты. И стыдно ей не будет. Такой человек вырос. Что уж тут поделаешь? Она наша внучка, мы ее все равно любим… И не обиделись, и не расстроились. И ты не переживай.

Не переживать не получалось. Как я себя ни успокаивала, как себя ни уговаривала – все было тщетно. Прошло дня три – Аля молчала. И снова позвонила я:

– Привет! Тебе удобно говорить?

– Привет! Да, удобно, – ответила Алевтина совершенно бесцветным голосом.

– Как ваши дела? Как настроение?

– Все отлично! Спасибо. Как вы? – очевидно было, что Аля взяла себя в руки и поборола нежелание разговаривать со мной.

– У нас все в порядке, Егора зачислили в лицей…

– Поздравляю… Поздравляем. – Алевтина сделала акцент на множественном числе. – Мы очень рады.

– Спасибо большое. Мы тоже радуемся. Вот собираемся Машу в «Артек» отправить на июньскую смену…

– Как здорово! Не боишься отпускать ее?

– Боюсь… – а дальше пауза, разговор не клеился. И я решила задать вопрос, что называется, в лоб: – Аль! А ты почему нам совсем перестала звонить? Даже не пишешь. Мы волнуемся, скучаем.

– Папа сказал, что вы берете паузу в отношениях. Что же я буду лезть? Вы решили не общаться с нами, вот я и молчу.

– Как это мы решили не общаться?

– Катя! Мне папа отчетливо сказал, что он не готов с нами общаться, ты тоже его слова косвенно подтвердила. Помнишь, вы про Колю плохо говорили, когда он каждый день мне звонил… Ну, когда к маме переехал? Вы говорили, что он не дает мне сосредоточиться и побыть одной. Ну, а вот я… Я же послушная девочка… Поэтому даю вам возможность помолчать и побыть одним.

– Логика потрясающая… Но ни папа, ни я не можем не общаться с тобой! Аля! Как можно не общаться со своим собственным ребенком?

– Я именно так поняла вас.