— Это неточный прибор.

"Дзынь."

Вера все-таки рассмеялась, министр злобно скосил глаза на "часы":

— Похоже, эта штука научилась себя защищать.

— Или вас, — грустно улыбнулась Вера, он небрежно отмахнулся и с легким раздражением сказал:

— Ничего страшного не случится.

"Дзынь."

— Случится, — качнула головой она.

— Вера, обещаю, пальцем не прикоснусь!

"Дзынь."

— Я во сне толкаюсь, лягаюсь и разговариваю.

— Я знаю.

Она мигом взбодрилась и уставилась на него охреневшими глазами, он рассмеялся:

— Спальня прослушивается, Вера, забыли? Там очень мощные артефакты, прямо в изголовье кровати. — Она отвела глаза, он наклонился к ней ближе, понизил голос и шепотом добавил: — Когда ты спишь, я слышу, как ты дышишь.

— Извращенец, — шутливо возмутилась она, он рассмеялся, кивнул:

— О, да. А еще слышу, как вы разговариваете с Виталиком, Милкой и Валерой. Кто такой Валера и почему его нет в списке?

Она улыбнулась и с ностальгией вздохнула:

— Потому что его нет в социальных сетях, у него не может быть моего танка. Это начальник отдела, смежного с моим, мы постоянно по работе пересекаемся, — она посмотрела на не особенно довольного министра Шена, улыбнулась и добавила: — Ему сорок шесть лет, у него уже внук есть.

Он ощутимо расслабился, хотя и пытался этого не показать, тихо буркнул:

— Вы с ним разговариваете не как с дедушкой.

— Он молодой дедушка, — хихикнула Вера.

— У вас очень странный мир.

— У меня офигенный мир, в нем можно быть одновременно дедушкой и отличным веселым парнем.

Он улыбнулся и покачал головой, встал, ушел в прихожую, пошуршал мебелью, вернулся с двумя толстыми одеялами и тоном вежливого приказа позвал:

— Идем.

— Не-а, — она сползла по дивану, сбросила туфли и улеглась, шутливо протянула руку к министру: — Просто дайте мне одеяло и идите спать.

— Одеяло идет в комплекте со мной.

Она перестала улыбаться и села, тихо сказала:

— Хватит.

— Все будет нормально.

— Это вы так думаете. А я себя отлично знаю, и я вам могу гарантировать — как только усну, я на вас залезу с ногами.

— Я вам не позволю, — самодовольно улыбнулся он, она пыталась не улыбаться, но глядя на него, не получалось.

— У вас нет шансов.

— Вы меня недооцениваете.

Она скептически подняла бровь:

— На вас когда-нибудь гигантский осьминог нападал?

— Нет, но вы меня заинтриговали.

Она хлопнула себя по лбу, он рассмеялся, Вера с мрачным видом взбила диванную подушку и улеглась, заявив:

— Я с места не сдвинусь.

— Ваше право, — пожал плечами министр с подозрительно покладистым видом, подошел, положил одно одеяло на диван, отодвинул ногой Верины туфли, отошел и расстелил на полу второе, впритык к дивану, уселся на него с видом властелина этой территории и стал расстегивать часы. Вера подобрала челюсть и сообщила пространству:

— Офигеть выход.

— Мое право, — развел руками министр, победно улыбнулся и встал к камину, что-то там передвинул, от чего пламя погасло, бесшумно и мгновенно погрузив комнату во тьму, Вера закрыла глаза, обреченно расслабляясь.

По коже бродил ветер от его движений совсем рядом, волнами накатывал запах его тела, запах оружия, запах стали и кожи, нервы щекотали звуки расстегивающихся пуговиц, шелест ткани, полный удовольствия вздох, когда он вытянулся на полу и с хрустом потянулся всем телом, тихо сказал:

— Не самые комфортные условия, но лучше я сделаю это сейчас, чем когда вы уснете.

— Сколько же в вас упертости, — мрачно прошептала Вера, он рассмеялся и шутливо мурлыкнул:

— Вы же ее так цените.

Она хлопнула себя по лбу, закрыла лицо руками и уткнулась в подушку, беззвучно ругаясь и мысленно избивая себя дубиной за те глупые откровения перед Эйнис, ну кто тянул за язык, можно подумать, нечего было больше рассказать.

Он тихо смеялся, довольный собой до безобразия, она расправила свое одеяло и укрылась, через время поняв, что не уснет так — одеяло было теплым, ко холодом тянуло по спине, через диван, пришлось изворачиваться, чтобы лечь на один край одеяла, а вторым укрыться, так получилось лучше, она наконец согрелась, и главной проблемой стала мелко поскуливающая совесть, которая поджимала хвост и причитала о том, что если даже на диване холодно, то как же тогда на полу…

"Заткнись, рудимент, тебя сюда не звали."

Совесть удвоила усилия, в лицах изображая хмурого Дока с градусником и дебильно жизнерадостного министра Шена, с гордостью носящего свои сопли как медаль на груди.

"Это будет медаль за упертость, так ему и надо."

"Дзынь."

— О чем вы думаете, госпожа Вероника? — вкрадчиво мурлыкнул министр, она зажмурилась от ощущения, что чувствует этот звук как запах, как вибрацию, всем телом, костями, каждым нервом. Разозлилась на себя и ответила:

— Представляю вас с соплями и Дока с градусником.

Он рассмеялся и шепнул:

— Не волнуйтесь, я закаленный. Спите. Вы согрелись?

— Да.

— Ну и отлично, — он зашуршал одеялом, устраиваясь удобнее, ей было стыдно и досадно за этот стыд, хотелось топать ногами и вопить, требуя прекратить, но конкретного списка требований составить не удавалось, все сводилось к "прекратите надо мной издеваться". Но ему, похоже, нравилось, и прекращать он не собирался.

Это так злило, что она решила взять и уснуть со спокойной совестью ему на зло ***

Ее разбудил шум воды в ванной, было темно, протянув руку и пощупав одеяло на полу, она убедилась, что оно теплое — только встал.

Опять закопавшись в одеяло, она сквозь сон слушала, как он ходит по коридору, открывает холодильник, звенит чашками, шуршит бумагами. Кто-то приходил, они не включали свет и разговаривали шепотом, Вера делала вид, что спит.

Выплывая из полусна в очередной раз, она вдруг поняла, что господин министр осторожно поднимает ее на руки вместе с одеялом, приоткрыла глаза и тихо сказала:

— Помощь нужна?

— Я справлюсь, спите.

Она с удовольствием послушалась — сил не было, этот постоянно прерывающийся сон больше выматывал, чем освежал. Ее плавно качало в его руках, потом кровать поглотила остатки сил, а в следующий раз она проснулась от чувства, что кровать прогибается под кем-то рядом с ней. Было все еще темно, но лунный свет обрисовывал жесткими тенями половину шеи и плеча, блестящие пряди волос, скользящую вниз черную ткань, обнажающую светлую кожу и спящего дракона.