— В смысле?

— Мне нужно было найти мир с тем, что у меня есть в жизни. И я нашел его.

Мари хотела ответить, но ей стало дурно. Курт всё еще крепко сжимал ее одной рукой, а второй взял ее за подбородок и поднял к себе ее лицо, чтобы заглянуть ей в глаза. Яркие цветные вихри закружились вокруг них быстрее, и ей стало трудно дышать, но она всё-таки попыталась.

— Ты вернулась ко мне, — продолжил Курт. — До этого я был уверен, что никогда не найду покой, но когда ты вернулась… В тот миг я понял, что ты любишь меня больше, чем свою свободу и свою семью. Больше, чем жизнь.

Воздух начал проникать в легкие Мари, и ее глаза наполнились паникой.

— Мари?

Она хватала ртом ветер, но не могла его выдохнуть.

— Мари! Останься со мной!

Он изо всех сил старался перекричать бурю.

— Я не отпущу тебя, и ты тоже не отпускай!

Но носки Мари уже начали отрываться от земли, а в глазах сверкали алые искры. Хватка Курта становилась жестче.

— Оно заберет меня, — прошептала она.

— Я не позволю!

— Но тогда заклятие не разрушится!

— Нет, это не так!

Его голос отдавал сталью, а слова стали для нее якорем во время шторма.

— Благодаря тебе моя душа освободилась от чар, — сказал Курт и притянул ее к себе сильнее, чтобы прошептать ей в ухо: — Так что теперь нам нечего дать друг другу, кроме света.

И с этими словами он повернул ее голову и прижался своими губами к ее губам.

Поцелуй Курта был самым нежным и страстным прикосновением, который Мари когда-либо ощущала. Мягкий и сильный, этот поцелуй воздвиг крепкие стены вокруг ее души. Чистота, которая текла из его сердца, заливала ее теплом и смущением, прогоняя кроваво-красную тьму своим обжигающим светом.

Ветры взвыли громче, но теперь вместо искр Мари чувствовала, будто вокруг нее вспыхивают звезды. Затем, в одной из самых ярких вспышек, буря начала отступать. Медленно, очень медленно ветер стихал, сворачивая свою магию.

У Мари не было ни малейшего желания когда-либо снова открывать глаза и отрываться от губ Курта. Он все еще держал ее так крепко, как будто она вот-вот исчезнет. И его поцелуй был всё еще теплым и мягким, но теперь еще и торжествующим.

Только когда Мари услышала аплодисменты, то вспомнила, что они стоят перед остальной стаей. Хотя… Нет, это больше не стая волков.

Люди вокруг, кажется, тоже начали это осознавать, и улыбки осветили их лица.

Мари с Куртом нехотя оторвались друг от друга. Она оглянулась вокруг, а он одарил ее гордой победоносной улыбкой.

— Как? — Мари в замешательстве покачала головой.

Это всё казалось слишком хорошим для того, чтобы быть правдой.

— Я не должна быть здесь, — она взглянула вниз, на свое платье. — По крайней мере, не обличии человека.

— Ты вообще меня слушала? — усмехнулся Курт.

— Я была немного занята, — слегка нахмурилась Мари.

Курт рассмеялся и кивнул в сторону ликующей толпы.

— Твой дедушка был прав, когда сказал, что мне нужно обрести покой, но я не мог это сделать так же, как он. Ближе всего я был к этому в тот вечер, на горе. Но сегодня, когда я увидел, что ты готова пожертвовать всем ради меня, я… Я, наконец, понял, что с меня достаточно того, что ты просто меня любишь таким, какой я есть. А еще…

Он хитро прищурился.

— Помнишь одну из самых первых историй, которую ты мне рассказала?

Мари уставилась на него непонимающим взглядом.

— Про колдуна, — пояснил он, — который превращал девушек в лебедей…

— При чем тут это?

— Ты тогда сказала, что принц влюбился в одну из этих девушек и они разрушили чары силой своей любви. Я, конечно, не принц, но понял, что один из способов снять проклятие мы с тобой всё-таки не попробовали, — Курт снова шагнул к ней ближе и прошептал: — Впервые чистокровная полюбила вожака. По-настоящему. У проклятия не было шансов.

Первая за день искренняя улыбка тронула губы Мари. Ей хотелось хохотать и кружиться на месте, но вместо этого она подняла лицо и крепко поцеловала Курта.

Этот поцелуй грозил стать таким же долгим, как первый, но их отвлек шум, раздавшийся позади. Курт оторвался от Мари, и когда его глаза метнулись в сторону, она почувствовала, что его тело превратилось в лед.

В несколько резких движений Курт оказался у самого края площади. Мари была сбита с толку, пока не увидела, кого он схватил за шею. Она бросилась к ним, понимая, что если она не остановит Курта, он может совершить непоправимое.

— Я убью тебя и избавлю мир от еще одного лжеца! — рычал Курт, с каждым словом всё сильнее сжимая горло Руперта.

Тот отчаянно пытался ослабить хватку племяннику, но Йохан и Криган были рядом, удерживая его на месте.

— Курт! — крикнула Мари. — Не надо…

— Ты могла из-за него умереть! Твоя кровь была бы на его руках!

— Не только! Это было бы на всех их руках!

Курт сердито нахмурился и промолчал. Но Руперта не отпустил.

— Курт, я не прощаю его, — сказала Мари. — Но я хочу лучшего для тебя, и убийство родного дяди в этот список не входит.

Через несколько долгих мгновений, наполненных хрипами Руперта, Курт наконец ослабил хватку.

— Это того стоило, — выдавил его дядя, схватившись за шею и делая жадный вдох. — Все смерти, от которых мы страдали последние двести лет стоили еще одной, чтобы покончить с этим!

Курт дернулся в его сторону, но Мари взяла его за руку.

— Оставь его, — осторожно попросила она.

Пока Курт тяжело дышал и прожигал Руперта взглядом, тот отряхнул свой сюртук и заковылял в сторону Валда.

Мари наблюдала, как он уходит, оставляя вместо себя гнетущее молчание. Часть ее хотела отправиться в дом, чтобы дать себе провалиться в сон, но потом до нее вдруг дошло, что сегодня день ее свадьбы. И как бы странно она ни началась, другой у нее не будет. По крайней мере, ей хотелось в это верить.

А еще она с великой радостью осознала, что красивый молодой человек, стоящий рядом с ней — теперь ее муж. И она собирается отпраздновать это назло всему миру.

Лукавая улыбка заиграла на ее губах, когда она взяла руки Курта в свои. Ей пришлось несколько раз повторить его имя, прежде чем он стряхнул с себя злую задумчивость.

— Курт! Сейчас мне всё равно на все эти ужасные вещи, которые сделал твой дядя.

Он все еще хмурился,