– Только попробуй, – обманчиво спокойно говорю родителю. – Я не Кристиан. Всегда считал тебя лишь человеком, а иногда… – жестко усмехаюсь. – И им не считал. Все кончено. Мы выкупили свою свободу. Радуйся. У тебя есть сильный партнер, который поведет твой бизнес… Ну куда-нибудь точно. Мне плевать! Возомнил себя вершителем судеб, папа? Не прокатило, извини. Это тебе за всех нас: за маму, которую ты предал и унизил; за брата, которого ты считал личной вещью; за Милли, жизнь которой тебя вообще не касается, и за многих других, кого до этой минуты ты держал в страхе, считая деньги наивысшей ценностью. Пусть так и будет, – пожимаю плечами. – Счастливо оставаться, – разворачиваюсь, чтобы уйти, но тут мама не выдерживает.

Она обходи меня и дает самому Михаилу Реваль звонкую пощечину.

– Это тебе за Кристиана, – шипит она, словно разъяренная кошка.

Новая пощечина, и глаза отца налились кровью от злости.

– А это за Стэфана! Не смей трогать моих детей! Я уничтожу даже то, что у тебя еще осталось! – с гордо поднятой головой она уходит, не видя, как вмиг постаревший мужчина опускается задницей на край стола, понимая, что лишился семьи и вскоре лишится всего остального, если не выйдет как-то договориться с Амировым.

– Пока, – я вновь по-детски улыбнулся, помахал рукой папе и вышел следом за потрясающей женщиной, являющейся нашей мамой.

Мы молча спустились вниз. Так же молча сели в машину, где нас уже ждал Камаев. Я взял в ладони дрожащие мамины руки и впервые за все это время увидел, как она плачет. Тихо, не проронив ни слова. Только слезы одна за другой падают и падают на наши руки. Обнял ее крепко, но бережно. Меня тоже стало трясти. Адреналин выходит, давая мощный откат по нервам.

– Куда едем? – спросил у нас Камаев.

– В дом отца. Нужно кое-что забрать.

Мужчина кивнул и завел машину.

– Что мы скажем Инне? – спрашиваю у матери, когда она немного успокоилась, а мы уже почти достигли нужного места.

– Ничего пока не говори, – улыбается она. – Скажу, что пригласила девочку в гости, пока я в России, чтобы познакомиться с новой семьей и наладить отношения. Всем нам нужно просто успокоиться, Стэфан. Потом уже сами поговорите с ней. Через несколько дней.

– Спасибо, – не перестаю ее благодарить.

Инна встретила нас взволнованным взглядом. Совершенно растерялась, увидев со мной маму.

– Пойдемте, Инна, – добродушно сказала она. – Пошепчемся по-женски, пока мальчики тут разбираются со своими делами.

Я бегом поднялся в свою комнату, взял рюкзак и большую спортивную сумку. Свои вещи мы сюда практически не перевозили, только то, что нужно всегда, потому быстро покидав мелочевку в сумку, упаковал ноут и направился в комнату Криса. Там провернул тоже самое, забив рюкзак.

В спальне Милли растерялся, пытаясь сообразить, что нужно взять с собой нашей девочке. Сгреб к полки книжки и тетрадки, понимая, что учебу никто не отменял. Мольберт брать не стал, забрал альбом, скетч, карандаши, кисти и краски, без которых она жить не может. Вытащил из-под подушки короткие шортики и маечку, в которых наша девочка обычно спит. Да и все, пожалуй. Остальное купим позже или сама заберет, когда будет готова рассказать матери, во что ее втянули два ненормальных сводных брата.

Жалобный мяв из-под кровати напомнил мне о самом важном.

– Каспер, иди сюда, – поднял на руки кота и спрятал его под куртку.

Тот тут же вцепился когтями мне в бок и довольно замурлыкал удобно устроившись.

– Наглый ты, капец, – ржу, спускаясь по лестнице. – Весь в меня.

Вынес вещи в машину. Кота передал Камаеву, который терпеливо ждет нас все еще изображая водителя. Надо будет обязательно отблагодарить мужика немного позже. Чисто по-человечески. Макс распрощался раньше, уехав на какую-то встречу. Обещал позвонить потом, но я так подозреваю, друг просто не захотел мешать воссоединению остатков семьи.

На крыльцо вышли две посмеивающиеся женщины. Инна вместе с мамой подошла к нам.

– Я только очень вас прошу, присматривайте за ней. И пусть занимается, и на учебу все же ходит, – тараторит мачеха.

– Не переживай. Твоя девочка уже взрослая. Все будет нормально. Я верну тебе ее через недельку, может чуть позже, – успокаивает ее мама, а я прикидываю, что у нас еще достаточно времени, чтобы придумать здравое объяснение, почему малышка больше не вернется в родительский дом.

Когда мы приехали в отель, я первым делом отдал Милли этого невозможного кота, который исцарапал меня всего! Но стоило увидеть ее счастливые глаза, растаял и решил, хрен с ним, пусть живет.

– Спасибо, – наш маленький котенок выпустила животное из рук и прижалась ко мне. – Все хорошо?

С кровати смотрит Кристиан, который тоже ждет от меня ответа.

– Все хорошо, – за меня отвечает мама. – Все получилось!

Милли

Наглые руки Стэфана легли на мою талию. Не стесняясь присутствия матери, он обнял меня совершенно не так, как это делают братья. Стало стыдно, но я позволила мужчине, по которому безумно соскучилась, быть рядом, чувствуя, как ему это нужно. Стэф замер, просто уткнувшись носом мне в макушку. Все замолчали. Лишь работающий телевизор нарушает воцарившуюся тишину.

Звук пробки, выскакивающей из бутылки, заставляет вздрогнуть нас обоих. Смешок, раздувающий мои волосы. Его глубокий вдох. Шумный выдох.

– Будешь? – спрашивает мама близнецов.

Мне не видно, к кому именно она обращается, перед глазами только футболка сводного брата.

– Нет, – отвечает ей Стэфан и становится понятно, что вопрос предназначен ему. – Сейчас и так хорошо.

Мужчина дарит мне легкий поцелуй в висок и вновь замирает. Я ни разу не видела его таким. А он, будто ощутив мое волнение, тихо сказал:

– Все хорошо, Милли. Дай мне еще пять минут, пожалуйста.

Ничего не стала отвечать. Стэфану и не нужны слова.

Несколько минут покоя, и меня все же выпустили из рук. Мама близнецов, сидя в светлом мягком кресле с высокой спинкой, пьет рубиновое вино, тоже думая о чем-то своем.

– Поедем домой? – нарушает эту атмосферу Кристиан.

– Домой? – непонимающе хлопаю глазами.

Мы вроде должны были провести время с их мамой. Стэф даже Каспера привез, чтобы там не забыли за ним следить.

– Угу, – он поднимается на ноги. – Не в отеле же сидеть.

– И где у нас теперь дом? – странный вопрос от Стэфана, но Крис вдруг самодовольно улыбается.

– У меня, конечно. У тебя вечный бардак, – отпускает колкость в адрес брата.

– Я могу убраться, – ворчит тот в ответ.

На это рассмеялась даже их мама, до последнего не влезавшая в разговор.