– Да что ж ты творишь… – Майкл соскользнул ладонями на выступающие рёбра, прогладил до плеч, дотянулся до запрокинутых за голову запястий. Джеймс тихо и расслабленно засмеялся, подставляясь под ласку и под поцелуи – открытой шеей, брызгами веснушек на груди, лукавым ртом. Майкл запутался руками у него между спиной и рубашкой, жадно ощупывал лопатки, пунктирную линию позвонков, впадинку на пояснице, выгнутую, как полумесяц.

Джеймс льнул к нему, будто его клонило ураганом, ахал, вздыхал, смеялся, царапал короткими ногтями затылок – и тем же самым ураганом Майклу беспощадно срывало крышу, он прям чувствовал: вот она ещё держится на последнем гвозде, а вот она уже унеслась, помаши вслед рукой.

Брюки и джинсы стянули вслепую, не расцепляясь. Целовались – будто опаздывали на самолёт, торопливо сталкиваясь языками, носами. Джеймс сидел верхом у Майкла на бёдрах, упираясь в плечи ладонями, сам насаживался на его пальцы. Два входили глубоко и тесно, Майкл подставил третий. Джеймс развёл ягодицы в стороны, опустился, хмурясь от напряжения.

Такой тесный, такой мягкий, вскрикивал от каждого движения пальцев внутри: ещё, ещё. Глаза были прозрачные, пьяные и такие синие, что Майкл не мог в них смотреть.

Скользкие пальцы срывались с фольги, он зажал уголок в зубах, дёрнул, открыл. Джеймс сдвинулся с колен, подождал, пока Майкл натянет презерватив.

– Я сам… – Прошёлся пальцами в смазке по его члену, придержал, приставил к заднице. Глубоко вдохнул и медленно пошёл вниз. Так горячо и так тесно, что Майкл уже искусал себе все губы. Джеймс оседал плавно, держась за плечи, его член прижимался к животу Майкла, твёрдый и тёплый.

Взял так глубоко, как только смог, задержал дыхание, привыкая. Качнулся вперёд-назад.

– Джаймс… – задохнулся Майкл. – Что ты делаешь…

Синие глаза распахнулись, вспухшие губы оказались у самого лица. Улыбка растеклась по ним, развязная, с безуминкой.

– Нравится?..

– Да… – Говорить Майкл не мог, только дышать, и то через раз. – Притормози, я… долго не протяну, – признался он.

Джеймс качнулся назад, выгибаясь, лёг на подставленные ладони, полы белой рубашки разошлись, как крылья.

– А ты постарайся…

– Что?.. – Майкл подумал, это была шутка. Джеймс выпрямился, посмотрел в лицо:

– И убери руки.

– Что?.. – Вот это точно сейчас была шутка.

– Убери. Руки.

Джеймс выдернул ремень из своих рядом валявшихся брюк, свёл Майклу запястья, обмотал.

– Да ты ёбнулся, – выдохнул тот.

– Я сказал – потом будет нельзя, – Джеймс застегнул пряжку и улыбнулся невинно, как сволочь.

– Нет!..

– Нельзя.

– Джаймс!..

Сука, он взял стянутые ремнём запястья, схватил горячими губами за палец и толкнулся бёдрами. Майкл ненавидел его в эту секунду, как никого и никогда в своей жизни.

Он бы мог высвободиться, он был сильнее, да и пряжка держалась слабо, он бы мог… Нет, он не мог. Джеймс крутил бёдрами, пил шампанское из бутылки, проливая себе на грудь. Подставлялся, позволял Майклу слизывать. Целовать не позволял – кусал жадно раскрытые губы. Глаза у него были мутные, дикие.

Он замирал, отстранялся каждый раз, когда Майкл рычал на него и исступлённо толкался вверх. Качал головой, постукивал его пальцем по губам: сиди смирно…

Фундамент сорвало ураганом вслед за крышей. Майкл даже не понял, что его нет: понимать уже нечем было. Может, Джеймс и хотел растянуть удовольствие надолго, но чёрта с два у него это получилось. Майкл кончил в него, не успев даже предупредить, так быстро и неожиданно, будто не двадцать ему было, а всего четырнадцать, и держаться он не научился, да и вообще ничего ещё не умел, только целоваться неловко и напористо.

Джеймс торжествующе смеялся – тихо, нагло.

Еле переведя дух, Майкл вывернул запястья из ремня, сдёрнул Джеймса с колен, завалил на лопатки, въехал ему двумя пальцами внутрь быстро и глубоко.

– Ну ты доигрался, сучонок…

Джеймс выгнулся, как в припадке, ногтями вцепился в плечи, потянулся к члену.

– Без рук, – приказал Майкл. Шевельнул полусогнутыми пальцами, ткнулся лбом во вздымающиеся рёбра. У Джеймса взмокшие волосы прилипли к вискам, кожа на груди влажно блестела от шампанского, слюны и пота.

Майкл не ездил пальцами туда-сюда – вставил до упора, ритмично толкался в одну точку. Джеймс сжимался, обхватывал пальцы – гладкий, горячий, мягкий, изнутри почти шёлковый. Громко всхлипнул, упёрся в диван голой пяткой – Майкл поймал губами головку, лизнул, придержал. Джеймс нетерпеливо толкнулся в губы, но Майкл не пустил. Тот бессвязно застонал, заметался. Майкл почувствовал на губах знакомый привкус – и только тогда накрыл член ртом, целиком, глубоко и быстро.

Материться Купидончик, оказывается, умел превосходно.

Потом Майкл лежал у него между ног, положив голову на живот, обняв за фарфоровое бедро. Джеймс легонько прочёсывал его волосы пальцами. Ему бы пошло сейчас закурить и сбивать пепел в бокал с недопитым шампанским, стоящий на полу. Откидывать руку с сигаретой в сторону, расслабленно выдыхать дым Майклу в волосы.

– И почему ты не куришь? – пробормотал он.

– Не знаю… я никогда не пробовал. – Джеймс завозился. – Пусти… Мне надо в душ.

Майкл поцеловал светлое бедро, отстранился со вздохом.

Пока тот плескался, подобрал с пола резинку и упаковку от презерватива, выбросил. Влез в джинсы, накинул рубашку. Сложил вещи на кресло.

Джеймс вернулся в пушистом халате на голое тело, утомлённый, расслабленный. Забрался Майклу на колени, свернулся, поджав босые ноги.

– Я не думал, что это бывает так хорошо, – тихо сказал он.

– А кто-то недавно мне заливал, что ничё не умеет, – поддразнил Майкл.

Джеймс неожиданно смутился.

– Я просто… Я не думал. Я не старался тебя удивить, оно само…

– Само!.. Ты меня удивил до глубины, блядь, души, – с чувством сказал Майкл. – Я-то всегда думал – мне нравится по-простому, без фокусов.

Джеймс опустил глаза, улыбнулся стеснительно и хитро.

– А я думал, у тебя такой опыт… ты уже всё перепробовал…

– Чё-то мне кажется, я многое упускал, – весело хмыкнул тот.

Они допили согревшееся шампанское прямо из бутылки, нацеловавшись, задремали прямо там, сидя в гостиной. Майкл проснулся от того, что затекла шея. Хотел было согнать Джеймса с колен, но тот был таким сонным и тёплым, что будить его было просто нельзя. Да сажают за такое – если вот такое разбудишь.

«Как невесту, блин», – подумал Майкл, подняв его на руки и переложив в прохладную постель. Лёг рядом, выкинув дурацкие мысли из головы, сгрёб Джеймса в охапку, притиснул к себе.

Во сне кто-то всё время спрашивал его: вы согласны?.. вы согласны?.. Да отъебись ты от меня, – думал Майкл. – Согласен, согласен, только заткнись и дай поспать.