Слишком уж молодой этот предприниматель. В двадцать пять лет такими-то деньжищами воротить – ум нужен и практика, – Станислав с сомнением покачал головой и снова уткнулся в свой «гроссбух».

Через час поисков Гуров радостно воскликнул:

– Ага, кажется, я на кое-что интересное наткнулся! Вот, смотри, – он подвинулся ближе к Крячко, и Станислав стал читать указанный другом абзац.

– Что ж, вполне может быть, – согласился Крячко с другом. – Тут тебе и прямой контакт, и деньги немалые – пятьсот тысяч. Когда это было?

– В марте, – ответил Гуров. – Я сейчас сводку за этот месяц вычитываю. А точнее, четырнадцатое марта, если судить по заявлению потерпевшего. Фальшивую картину гражданину Геркулесову А. П. впихнули двое. Женщина представилась вдовой коллекционера, которая распродает после смерти мужа его коллекцию, потому как собирается переезжать на жительство в Торонто, а там жить дорого – деньги нужны. Мужчина же представлен тут как оценщик, а заодно и юрист. Чтобы, значит, сделка была юридически оформлена. Все чин-чинарем.

– В каком районе был развод? – поинтересовался Крячко.

– В Богородское. Это Восточный округ. Нашла эта вдовушка нашего потерпевшего в лавчонке, торговавшей старинным хламом. Кстати, – тоном знатока заметил Гуров, – именно в таких магазинчиках-старьевках, как я их называю, нередко встречаются настоящие раритеты и давно потерянные произведения искусств.

– Лев Иванович, ты-то откуда знаешь? – усмехнулся Крячко. – Ты ведь по таким местам не ходишь.

– А мне и ходить не надо, чтобы знать. У меня, брат, такая агентура в городе…

– Ну да, – согласился Станислав. – Агентура у тебя богатая! С такой агентурой можно диссертацию на любую тему написать.

– А то! – многозначительно протянул Гуров.

– Так ты думаешь, что это мошенничество может быть совершено теми же лицами, что и в наших случаях?

– Я пока что ничего утверждать не хочу. Одни и те же это личности или разные шайки, будем выяснять по ходу дела. Пока же мы собираем информацию. У тебя там как дело движется? А то у меня апрель остался да май. Июнь только начался, поэтому думаю, что еще час, и я освобожусь.

– Движется дело, – кивнул Крячко, – но пока ничего интересного. Я сводку за половину года просмотрел, и ничего, кроме афер гадалок и разных предсказательниц, не обнаружил. Да еще та хохма с проституткой, которой с тобой поделился. А гадалки – это дело тухлое.

– Да, гадательницы-предсказательницы нам не подходят, – согласился с напарником Лев Иванович. – Они хотя и контактируют с клиентами напрямую и наличкой берут, но действуют все практически по одной схеме – без выдумки, задора, огонька. А у нас, согласись, мошенничества намного интересней. Многоплановые, надо сказать, мошенничества. Но ты ищи, вдруг что стоящее попадется.

Гуров и Крячко снова углубились в изучение книг. Лев Иванович пару раз молча куда-то выходил и молча возвращался, иногда делая какие-то записи. В общем, работа и у него, и у Станислава двигалась, хотя и медленно. Примерно в пять вечера Гуров потянулся, разминая затекшие суставы, и сказал:

– Все, Станислав, я закончил.

– Мне еще сводку происшествий за два месяца осталось просмотреть, – хмуро и устало заявил Крячко. – Ты еще что-нибудь нашел?

– Угу, – промычал Гуров. – Я даже выходил звонить и уточнял информацию по одной записи. Вот представь себе ситуацию. Один декан МГУ купил у какой-то собакозаводчицы щенка за двести пятьдесят тысяч. Родителей щенка ему показали породистых, а всучили дворнягу безродную. Он сам-то в собаках не разбирается, но добрые люди нашлись – подсказали. Оказывается, он на подарок щенка купил, ну а когда хозяйка поняла, что ей подсунули дешевку, то вернула подарок вместе с комментариями. И пошел наш декан в полицию писать заявление о том, как его надули собачники.

– А почему ты думаешь, что это наш с тобой случай? Вроде бы тут только одна женщина фигурирует…

– Да нет, там при даме и муж был, – развеял сомнения напарника Гуров. – Он-то собачку и вынес на продажу. Сумма, правда, на которую декана развели, не очень большая, что меня и смущает. Но тут очень интересная деталь в сообщении следователя промелькнула. Я за нее и зацепился.

– Деталь? – не понял Крячко.

– Ну да, – ответил Гуров. – Потерпевший, как это и положено, описал специалистам по составлению фоторобота и саму дамочку, и ее мужа. Так вот муж по его описанию очень уж смахивал на…

– На Ивана Тургенева? – усмехнулся Крячко.

– Какой ты, Станислав Васильевич, догадливый! – хмыкнул Гуров. – В самую точку попал. Они, значит, на свой лад трагедию с Муму там разыграли.

– Слушай, Лев Иванович, так у нас вроде бы как уже есть один эпизод с писателем. Так что эти два дела – с камнем и со щенком – связать уже точно можно.

– Ну а раз так, то ты его себе и забирай, – подвел итог Гуров.

– И где сей занимательный инцидент произошел на этот раз? – спросил Крячко.

– В Александровском саду. В самом, так сказать, центре столицы. Повезло тебе, Крячко. Два дела из одной конторы. Тебе осталось только у опера Карташова, который занимается расследованием этого преступления, узнать подробности дела и потянуть за веревочку, чтоб размотать клубочек.

– Так может, мне уже ничего больше и не искать? – Станислав с тоской посмотрел на книгу записей. – Ты ведь, Лев Иванович, за январь – февраль этого года ничего особенного не нашел?

– Не нашел, – подтвердил Гуров. – У меня картина вырисовывается такая, что все эти приколы, как сейчас молодежь говорит, начались с марта месяца. В марте – афера с картиной, в апреле – со щенком, в мае – с метеоритом, а в июне – жульничество с освящением фундамента. Я, конечно же, могу ошибаться, и таких эпизодов существует больше, чем по одному в месяц, но, думаю, все эти мошенничества можно выделять в отдельную группу. Все они выполнены умно и с выдумкой. Может быть, это и разные аферисты парами действуют, но…

– Но два-то из этих жульничеств очень похожи по почерку.

– М-да, похожи, – согласился Гуров. – Итак, что у нас получается? А получается у нас такой расклад. Ты, Станислав Васильевич, берешь свои два похожих дела и потихоньку их раскручиваешь. А я буду проверять версии остальных двух афер и посмотрю, что там у меня с ними получится и есть ли в них что-то общее, а равно общее и с твоими делами.

– Отлично, – одобрил Крячко идею друга и коллеги. Ему явно хотелось двигаться дальше в их расследовании, а не сидеть в июньскую жару за фолиантом сводок происшествий.

Гуров посмотрел на часы и решительным тоном заявил:

– Я – домой. Мы с тобой, Станислав, сегодня не обедали – это раз, и хорошо потрудились – это два. К тому же на улице жарища несусветная – это три. Поэтому мы честно заработали и свой хлеб, и отдых, и прохладный душ. Как говорят мудрые священники, завтра будет день, будет и расследование.

– Ты что-то путаешь, Лев Иванович, – качнул головой Крячко. – Они вроде бы по-другому говорят.

– А ты, умник, знаешь, как они говорят? – усмехнулся полковник. – Ну, так скажи мне, и я буду знать тоже.

– Будет день – будет пища. Как-то так.

– А я как сказал? – хитро улыбнулся Гуров. – Я же так и говорю: будет день, будет и пища для нашего с тобой ума. Передавай привет супруге.

– Лев Иванович, ты только не забудь, что в воскресенье мы вас с Машей ждем у себя, – напомнил Крячко уже выходившему в двери Гурову.

– Даже если я и забуду, так на что мне ты? – Гуров остановился и оглянулся. – Друзья на то и нужны, чтобы напоминать о важных событиях в своей личной жизни. Да и супруга моя не даст мне