Когда его губы осторожно коснулись моих, я закрыла глаза, разрывая наш зрительный контакт, и сосредоточилась на ощущениях. Губы Гейба были невероятно нежными, они едва касались моих губ, потом стали чуть смелее, прижались крепче. Его вторая рука легла на мой затылок, а мои пальцы непроизвольно вцепились в его рубашку, стараясь притянуть его поближе и не отпускать.

Губы Гейба стали ещё смелей, потом в дело вступил и кончик языка, деликатно скользящий по моим губам. Я слегка приоткрыла рот и, подражая ему, тоже провела кончиком языка по его губе. Гейб застонал, и рукой, прежде гладившей мою щёку, прижал меня за талию к себе ещё крепче.

– Я отдам тебе оранжевый, он у меня самый лучший! – раздался голос Томаса, и топот его ног по лестнице.

Гейб буквально отпрыгнул от меня. Распахнув в недоумении глаза, я увидела, что он запустил обе руки себе в волосы, а точнее – вцепился в них, и с ужасом смотрит на меня, бормоча:

– Господи, что я делаю?! Прости меня, девочка, прости, ради бога…

После чего он развернулся, и, промчавшись по лестнице мимо Томаса, буквально исчез наверху. Высунувшись из-за двух огромных воздушных змеев, мальчик удивлённо проводил его взглядом, потом пожал плечами и обратился ко мне.

– Ты готова?

Я смогла лишь кивнуть, говорить в тот момент я ещё не могла. Почему Гейб убежал? Всё же было так хорошо. Мой первый поцелуй, НАШ первый поцелуй – он был прекрасен! А Гейб за него извинился. Словно это было что-то… неправильное, плохое… Мне хотелось побежать за ним и потребовать ответа, потребовать… ещё один поцелуй! И даже не один.

Но рядом, приплясывая от нетерпения, стоял ребёнок, глядя на меня своими невинными глазами. Не могла же я сказать ему: «Подожди, дай разобраться с твоим братом, который сначала целует так, что дыхание перехватывает, а потом извиняется и убегает». Ладно, для этого ещё будет время. А пока нужно выполнять своё обещание.

– Оранжевый, говоришь? Ну, давай его сюда.

И я пошла запускать воздушного змея. Разговор с Гейбом немного подождёт.

Я наблюдала за воздушным змеем, развевающимся в небе у меня над головой, но мыслями была не здесь, а в доме, на втором этаже, в кабинете Гейба, где мне очень хотелось находиться в данный момент. И выяснить, наконец, что же произошло десять минут назад? Почему он сбежал после поцелуя, почему извинился? Я этого не понимала! Неужели он не видел, не понял, как мне понравилось? А вдруг не понял? Может, нужно так ему и сказать, разъяснить? Или не надо?

Мысли бегали у меня в голове по кругу. В итоге я решила не заморачиваться сейчас, а открыто поговорить с Гейбом. Сегодня же. Как только представится возможность. Потому что нельзя дарить такие чудесные мгновения, а потом извиняться и убегать.

А может, ему самому не понравилось? Да нет же! Когда он притиснул меня к себе, перед самым появлением Томаса, я совершенно определённо почувствовала, что нравлюсь ему. И не просто нравлюсь. Не настолько уж я наивна, чтобы не понять значение той твёрдой выпуклости, что прижалась к моему животу.

Но тогда почему он убежал? Почему извинился? Ну, вот, опять, по восемнадцатому кругу! Всё, я больше не буду об этом думать! Пока – не буду.

Томас и Лаки бегали туда-сюда по поляне. Над ними развевался бело-зелёный змей с длинным, разноцветным хвостом. Мой, жёлто-оранжевый, парил на одном месте, поймав поток воздуха и натягивая бечёвку. Время от времени Лаки подбегал, чтобы ткнуться в меня мордой, получить поглаживание и почёсывание за ушами и снова удрать к Томасу. Он словно бы давал понять, что просто развлекается с мальчиком, но при этом прекрасно помнит, кто его настоящая хозяйка.

Проследив глазами за змеем Томаса, я очень ему позавидовала. Как бы я сейчас хотела вот так же парить над землёй! Жаль, что мне это недоступно. Полёт на вертолёте меня разочаровал – я хотела бы мчаться вперёд, чувствуя ветер, дующий в лицо и развевающий мои волосы, ощущать взлёты и падения, словно на «Русских горках», которые я очень любила, и на которых каталась при любой возможности. А в кабине вертолёта полёт чувствовался не больше, чем в машине. Нет, это не по мне. Видимо, от мечты стать пилотом тоже стоит отказаться. Может, дельтапланеризмом заняться? Там всё вживую – и полёт, и ветер.

«Привет, Энди!» – раздалось у меня в голове.

Я улыбнулась. Малыш Джереми умудрялся картавить даже в мыслях. И хотя теперь он прекрасно выговаривал букву «Р», но я для него так и осталась «Энди». Я не возражала, это было так забавно, и всё равно никто этого не слышал.

«Привет, Реми!» – я тоже дала ему что-то вроде прозвища, сократив его имя. Это было чем-то вроде нашего тайного кода, и очень нравилось мальчику. – «Где ты пропадал последние три дня?»

После этого мне была рассказана история поездки Джереми в гости к одному из его многочисленных родственников, в которых я давным-давно запуталась. Львиную долю повествования занял рассказ о трёх «котёночках», которые недавно родились у кошки, принадлежащей этому самому родственнику. Мне были описаны в мельчайших подробностях лапки, ушки, слепые глазки и все пятнышки этих «котёночков», как они ползают, сосут молоко, пищат, спят, свернувшись в общий клубочек. Похоже, это было его самое яркое впечатление от всей поездки. К тому же, ему обещали подарить одного котёнка, как только малыша можно будет забрать у кошки-мамы. В общем – Джереми был от поездки в восторге.

Я подумала, что он выбрал очень удачное время для «сеанса связи». Раньше я бо́льшую часть времени была одна, поэтому в любое время была готова поболтать с малышом. Но сейчас я практически всё время была среди людей, и если бы вдруг застыла, ведя мысленный разговор с невидимым другом – это бы заметили. И как бы я объяснила происходящее? Меня бы приняли за сумасшедшую. А может быть и нет. Вокруг меня было столько необычного, столько народа имело неординарные способности, что мои мысленные беседы с мальчиком, живущим на другом конце страны, сочли бы не более странными, чем дар Гейба, например, или Вэнди. Но, до поры, до времени, я решила никому об этом не рассказывать. Успею ещё.

Рассказав о своих новостях, Джереми поинтересовался, а что новенького у меня? Чтобы особо не грузить парнишку, я сказала только, что нашла новых друзей, живу у них, и теперь у меня новый дом, новая семья и новая собака. После этого весь разговор свёлся к подробному описанию внешности и поведения Лаки. Это было для мальчика самым интересным из всего моего рассказа.

После того, как я рассказала о Лаки всё, что знала и чего не знала, выдумав историю нашей с ним встречи – не рассказывать же ребёнку правду, – Джереми попросил меня рассказать ему какую-нибудь сказку. Это тоже было одной из наших традиций, причём я, частенько, просто придумывала всякие истории, а иногда рассказывала что-то из своей жизни, адаптируя происходящее к возрасту мальчика.

И я рассказала ему совсем новую сказку о принцессе Миранде, которую мачеха выгнала из дома. Принцесса заблудилась в лесу, очень устала, замёрзла и проголодалась. А потом встретила огромную пантеру. Сначала принцесса испугалась, но пантера оказалась добрая, она отвезла девушку в большой и красивый дворец, где принцессу ждал вкусный обед и тёплая, мягкая кровать, чтобы она могла отдохнуть и согреться. И принцесса была так благодарна пантере, что поцеловала её. И в тот же самый миг пантера превратилась в прекрасного принца по имени Габриэль.