Риан кивнул.

— Канал между Марай и Баран Диром… Нужно узнать, кто отвел ей тот дом.

— Это был император, — ответила Маскелль, и в голосе ее прозвучала горечь. Снова поморщившись, она покачала головой. — Нужно нанести Мараде еще один визит.

Риан озабоченно взглянул на Маскелль.

— Но ты думаешь, что уже поздно?

— Да. Впрочем, сначала давай заберем ту шкатулку.

Однако когда они добрались до маленького святилища рядом со своим домом, они не нашли ничего, кроме куска покрытого грязью шелка — обрывка той шали, в которую Риан завернул шкатулку.

Маскелль ощупала ткань; она сохранила ауру какой-то магии, мерзкой и странной; Маскелль не могла вспомнить, чтобы когда-либо встречалась с чем-то подобным. Учитывая, со сколькими темными силами ей пришлось столкнуться за последние годы, в это трудно было поверить.

— Ты уверен, что они не могли тебя выследить? — спросила она Риана, который пытался найти хоть какие-нибудь следы на траве и влажной земле. Маскелль не думала, что это ему удастся.

Риан, осматривавший вырванный с корнем куст травы, сел на пятки и раздраженно махнул рукой.

— Они подняли на ноги всех соседей, чтобы поймать меня. Зачем бы им позволять мне проделать путь через весь город, если они знали, где я? И никто не мог предвидеть, что меня схватят до того, как я повидаюсь с тобой.

— Да. Она прибегла к магии, чтобы найти шкатулку. — Маскелль с шумом выдохнула воздух. — Чужой магии.

«И это в моем городе!»

Маскелль вспомнила бедного Верана, и в ней вскипел гнев, пламенный и желанный.

— Она колдунья, эта женщина? — спросил Растим, переводя глаза с Риана на Маскелль. Он тыкал в грязь палкой и бродил вокруг постамента, словно надеясь, что пропавшая шкатулка просто куда-то завалилась. Он увидел, как Маскелль и Риан в сопровождении храмовой стражи, приставленной к ним Посланником Небес, идут по улице, и вышел узнать, что они собираются делать…

— Ради нее самой я на это надеюсь, — ответила Маскелль. Она вышла на дорогу, где дожидался белый паланкин Посланника Небес; его свита расступилась перед ней, как стайка мальков перед щукой. Старик поднял занавеску и выглянул.

— Нашли доказательства? — спросил он.

— Нет.

Жрец закрыл глаза, вздохнул и стал опускать занавеску.

— Мне нужна свобода действий, — сказала Маскелль. Посланник Небес помедлил, без всякого выражения глядя на нее слезящимися глазами. Брови Маскелль поползли вверх. — Ты мне не доверяешь.

Губы старика тронула невеселая улыбка.

— Я доверяю тебе так же, как ты доверяешь себе сама. «Хотела бы я знать, можно ли мне доверять», — подумала Маскелль. Вслух она сказала только:

— Не забывай о Колесе.

Еще мгновение старик молча смотрел на Маскелль, потом кивнул и скрылся в глубине паланкина.

Послушники побежали вперед, расчищая дорогу звоном систров, процессия двинулась прочь, а Маскелль вернулась в маленькое святилище.

— Он разрешил что-то предпринять насчет Марады? — спросил Риан.

— Да, — улыбнулась Маскелль. «По крайней мере теперь есть чем заняться». — Сегодня ночью ее посетит Карающий.

К вечеру небо прояснилось, и закат был кроваво-красным. Никто в городе не сомневался: это знамение; однако мнения о том, какой дух или Предок послал его, расходились. Маскелль оказалось достаточно одного-единственного взгляда на небо, чтобы понять: это знамение Карающего. Даже и не будь никакого знака, она не усомнилась бы в том, что решила сделать, но получить подтверждение было хорошо.

Вечером в ее помещении во дворце зажгли свечи в бронзовых и золотых канделябрах; теплые тени заиграли на позолоте и многоцветной мозаике стен. Благоухающий жасмином ветерок доносил далекую музыку и голоса — отзвуки одного из многих празднеств, устроенных этой ночью для придворных в садах Небесного Чертога. Вздумай Маскелль выглянуть в окно, она увидела бы за стеной множество фонариков, развешанных на ветках деревьев или плавающих в бассейнах на сплетенных из цветов островках. Звуки музыки напомнили ей, что для всех горожан сегодняшняя ночь — канун главного праздника года. Растим сказал Маскелль, что его труппа не только будет участвовать в официальных церемониях на следующий день, но и приглашена вечером дать представление в Доме начальника порта Телаи, который прибыл в столицу на празднества и устраивал прием для сотни своих самых близких друзей. Через несколько недель в представлениях сможет принять участие и кукла Гизар, очищенная от проклятия благотворной силой Марай.

— Это неудачная мысль, — в сотый раз сказал Риан.

Маскелль сидела на полу, закрыв глаза и положив руки на колени ладонями вверх, как и положено при медитации. Ее сознание раздваивалось: часть ее личности оставалась в этой комнате, часть — скользила над ночным городом. Маскелль чувствовала кожей дуновение влажного ветерка из окна и одновременно — порывы гораздо более сильного ветра, овевавшие нематериальное телексе духа.

Посланник Небес дал им в сопровождающие нескольких молодых кошанских монахов: они должны были послужить свидетелями, а также, возможно, охладить пыл слуг императора, если те начнут причинять беспокойство. Монахи расположились на площадке лестницы и сейчас предавались медитации; Маскелль слышала тихое эхо их голосов в Бесконечности.

Вместе с Маскелль и Рианом во дворец явилась и старая Мали: она, очевидно, считала, что в столь торжественных обстоятельствах Маскелль требуется свита. Чувства Маскелль по этому поводу были двойственными: ей не хотелось подвергать старуху опасности, но, с другой стороны, присутствие старой Мали оказало ей услугу — старуха распугала слуг, которые под различными предлогами все время появлялись в комнате. Большинство из них, несомненно, были шпионами Мирака, Дизары и других старых недругов Маскелль, но увидеть им все равно ничего не удалось бы. Риан выбросил из помещения все предметы, которые, по его мнению, могли бы быть отравлены; их набралось так много, что Маскелль подумала: если дела в Синтане обстоят подобным образом, как хоть кому-то из жителей удается остаться в живых?

Маскелль слышала, как Риан расхаживает по комнате, и понимала, что он делает это намеренно: чтобы не дать ей сосредоточиться. Не выходя из транса, она сказала:

— Было бы лучше, находись мы в Илсат Сидаре.

Шаги смолкли.

— Почему?

— Там я нашла бы помощников, которые знали бы, что делать, и держали язык за зубами.

Маскелль — или по крайней мере ее тело — была привязана к дворцу данным императору обещанием. После того как она рассказала Вигару о Мараде и о большой вероятности того, что второе Колесо находится где-то в ее доме, они вместе составили план действий. День Маскелль провела в Марай, занимаясь трудным и тонким делом: по крупинке убирая черный песок, в то время как остальные Голоса продолжали завершать Колесо. Символы, которые они с Вигаром обнаруживали под черным песком, внушали им все больше опасений: незнакомые рисунки, казалось, говорили о бурях и землетрясениях, а те кошанские жрецы, которые искали их объяснения в библиотеках, не находили ничего.