Один из монахов, защищавших Маскелль, был убит, и мысль об этом заставила ее пожалеть, что Марада уже мертва.

«Нужно было приказать духу-птице убивать ее медленно», — подумала Маскелль, завязывая последнюю косичку и перебрасывая ее через плечо.

С площадки лестницы донеслись громкие голоса, и Маскелль в нетерпеливом ожидании вернулась в комнату. Часовые у двери отступили в сторону, пропуская Риана.

Маскелль повелительно махнула рукой кошанской целительнице, которая уже давно терпеливо дожидалась в углу. Женщина направилась к Риану, на ходу открывая деревянный ящичек со снадобьями.

Заметив ее, Риан буркнул:

— Мне ничего не нужно…

— Пусть она тебя осмотрит, — возразила Маскелль. — Монахи сказали мне, что ты пострадал в схватке.

— Ну ладно, ладно. — Риан снял рубашку. По всей правой стороне груди у него растекся огромный черный синяк. Риан сел на подушку, целительница опустилась перед ним на колени и, цокая языком, принялась осторожно ощупывать пострадавшее место. Риан не поморщился, но и Маскелль, и целительница видели, как ему больно. Наконец женщина отпустила его и стала рыться в своем ящичке. Не обращая на нее внимания, Риан сказал Маскелль:

— Колеса там не было.

— Не было? — Маскелль в растерянности опустилась на подушки и закрыла лицо руками. «До чего же я устала ошибаться!» — подумала она. — Но оно должно быть там!

— Я знаю, и все-таки его там не было. — Тон Риана был деловым, но Маскелль видела, что он так же расстроен, как и она сама. — Ни песка, ни чего-то еще, из чего можно его сделать. Должно быть, они прячут его где-то в другом месте. — Риан осторожно подвигал плечом и поморщился. — Мы поймали всех, кого Марада привезла с собой, — четырех женщин и семерых воинов. Все они отказываются говорить.

Маскелль потрясла головой, пытаясь заставить себя думать… Налив из кувшина на столе в кубок пальмового вина, она протянула кубок Риану.

— Они все еще притворяются, что не понимают по-кушоритски?

Риан покачал головой.

— Я не смог понять, притворяются они или нет. Каруда и кошанские жрецы тоже ничего не могут сказать. — Он осушил кубок и попытался пожать плечами, но тут же скривился от боли, которую вызвало неосторожное движение. Маскелль, подняв брови, вопросительно посмотрела на него; Риан ответил ей недовольным взглядом.

— Не думаю, что жрецы сумели определить, были ли среди слуг такие же существа, как сама Марада, — пробормотала Маскелль.

— Для этого-то ты им и нужна. — Целительница достала бинты и начала туго бинтовать грудь Риана. Он поднял руку, чтобы облегчить ей дело, но все еще выглядел недовольным.

— Я не могла понять, что такое Марада, пока она не выдала себя, сказала Маскелль. «Неужели они ничего не могут сделать сами? — раздраженно подумала она. — Как же они обходились, пока меня не было?» — Жрецы не нашли ничего?

Риан покачал головой.

— Они все еще обыскивают дом. Я принес с собой эту круглую штуку, но она больше не светится. — Целительница кончила бинтовать Риана; тот пожаловался: — Повязка слишком тугая.

— Так и надо, — решительно заявила целительница.

Маскелль поднялась на ноги. Предки шептали ей, что ничего хорошего из ее затеи не выйдет, — ну да они всегда только это и делали.

— Где они?

Спутников Марады заперли в помещении стражи Небесного Чертога. Это был длинный каменный барак на южном берегу рва, отделенный от дворцовых садов густой порослью бамбука и хлебными деревьями. Казарма имела собственную пристань, к которой и причалила лодка, на которой привезли пленников. Они находились теперь в большой общей комнате, окруженные гвардейцами и жрецами. В одной из стен помещения были сделаны арки, выходящие во двор и затененные ветвями деревьев, но все равно воздух был горячим и влажным.

Жители островов Гейркинд были представителями той же народности, что и население материка, так что во внешности слуг Марады не было ничего особенного, если не считать постоянно мрачного выражения лиц. Странным было лишь то, что при аресте они не выказали ни малейшего страха. Им не причинили никакого вреда, хотя их одежда выглядела так, словно они валялись в грязи. Все слуги были одеты в грубые штаны и рубахи, как крестьяне на полевых работах; ни у одного не было никаких украшений. Казалось странным, что Марада не сочла нужным одеть их понаряднее: большинство богачей в Дувалпуре считали богатство одежды своей свиты необходимым свидетельством собственного высокого положения.

— Они оскверняют Небесный Чертог своим присутствием, — сказала Хирана, складывая руки на груди. Сухонькая жрица Баран Дира была напряжена, как струна. Посланник Небес, как и остальные Голоса, все еще был занят в Марай; Хиране полагалось бы быть там тоже, но ночные церемонии не требовали ее обязательного участия, как требовали участия Голосов. Канцлер Мирак также находился в бараке, одетый в богатый праздничный наряд; за ним, как тень, следовал благородный Каруда.

— Поздно об этом беспокоиться. — Маскелль взяла в руки лежавший на столе шар из слоновой кости. Впрочем, она полагала, что сходство со слоновой костью не так уж велико: текстура была совсем иной, да и цвет тоже, хотя в слабом свете ламп точно судить было трудно. Маскелль попыталась проникнуть в шар своим магическим зрением, услышать голос силы, как слышала она его в воздухе, воде или камне храмов. Однако все было напрасно. Та сила, что заставляла шар светиться и в этом мире, и в Бесконечности, должно быть, умерла вместе с Марадой.

— Этих людей следует отвести в тюрьму, — настаивала Хирана.

Маскелль подняла глаза с белого шара на старшую из служанок Марады. Это была коренастая женщина с седыми волосами, одетая так же бедно, как и остальные. Маскелль предположила, что она была личной прислужницей Марады. В холодных тусклых глазах женщины не было вызова — просто полное отсутствие интереса. Слишком полное…

— Не уверена, что это так, — задумчиво протянула Маскелль. Единственным украшением служанки Марады был деревянный амулет с символом духа земли. Подобные носили деревенские шаманы, чтобы умилостивить или изгнать духов, в те времена, когда еще не поднялись храмы Небесной Империи.

Хирана фыркнула, пожала плечами и отвела глаза.

— По твоим же собственным словам они — сообщники женщины, пытавшейся убить…

Хирана была умна и проницательна — лучше главы для Баран Дира было бы не найти, — но она не терпела, когда ей возражал кто-либо, кроме Посланника Небес. Маскелль тоже не любила, когда с ней спорили, но все же объяснила:

— Марада не была человеком. Мы еще не знаем, что она собой представляла. — Маскелль подошла вплотную к старой служанке и посмотрела ей в глаза. — И я не назвала бы их сообщниками.

— Ты вспоминаешь о Веране, — сказал Риан, пристально смотревший на Маскелль.

— Да, — медленно склонила голову та. «Милый, бедный Веран, я должна была гораздо внимательнее за тобой присматривать». — Он был жрецом, натренированным в медитации. Если он оказался близок к тому, чтобы освободиться от чего-то, захватившего его разум, то это и послужило причиной его гибели… А как выглядела бы одержимость, если бы ее жертвой стал ничему не обученный человек, человек, не способный оказать сопротивление?