из самодельных установок с жутким ревом и одним этим наводили ужас на противника.

Однажды М. А. Гареев взял меня с собой на линию фронта, а она проходила по горной цепи, опоясывавшей кабульский аэродром. С одной стороны взлетно-посадочная полоса. Садятся гражданские и военные самолеты. С другой – на высотах окаймляющих гор – противник, душманы, которые обстреливают линию переднего края народной афганской армии и сам аэродром.

Меня восхищало в Махмуде Ахметовиче умение общаться с афганцами, генералами и рядовыми. Он говорил с ними на смеси трех языков: татарского, узбекского, который он усвоил за годы жизни семьи в Узбекистане и своего обучения в Ташкенте, и русского, оснащенного разнообразными военными терминами и крепкими (не всегда литературными) выражениями, которыми он пользовался виртуозно. Его понимали прекрасно. Советы и команды нашего генерала выполнялись афганскими солдатами и офицерами незамедлительно и беспрекословно.

Мы стоим в окопах переднего края. Вдруг Махмуд Ахметович дергает меня за рукав: «Давайте-ка присядем». Присели. И тут же над головой противный визжащий звук, который издают пули автоматных и пулеметных очередей.

– Откуда вы знаете, что сейчас будут стрелять именно сюда? – спросил я. Махмуд Ахметович только плечами пожал. Действительно, детский вопрос – как не знать, если человек с восемнадцати лет на войне.

Потом, несколько лет спустя, в известные дни черной осени 1993 года, в то утро, когда танки Таманской дивизии стреляли по Белому дому, я стоял вместе с сотрудниками МИДа, собравшимися поглазеть на то, что же происходит в нескольких кварталах от нашей высотки, и вот тогда я снова услышал этот знакомый противный визг пуль. Их посылали, как видно, куда попало, неумелые защитники Белого дома…

Доктор Наджибулла

Среди множества своих советников, в том числе и советских, президент Афганистана Наджибулла явно выделял М. А. Гареева.

Доктор Наджибулла – фигура незаурядная, яркая. Некоторые наши «демократы» «награждали» Наджибуллу дикими прозвищами, например «палач-коммунист» и другими, которые никогда ему не были никаким образом присущи. Это был истинный сын своего народа, освобождению которого от дикости и нужды он посвятил всю свою жизнь и в конце концов принял ужасную мученическую смерть. Он был медик по образованию, никогда и никого не казнил. Он был убежденным националистом, но не агрессивным, а глубоко гуманным. Его давно не стало, а простые афганцы вспоминают его сейчас только добром.

Если бы новая Россия, а вернее сказать, ее вожди не бросили, не предали своего верного союзника, не пылал бы и сегодня в этой многострадальной стране страшный пожар войны.

Наджибулла был замечательным семьянином, он бесконечно любил свою жену и двух дочерей. Иногда он, улыбаясь, говорил о той суре Корана, где сказано, что «…мужчина, у которого две дочери, обязательно попадает в рай».

Беседовать с ним всегда было очень интересно. Он поражал своей удивительной образованностью и эрудицией. Мы говорили о жизни, о вине, о марксизме – он непринужденно ссылался на классиков, знал труды В. И. Ленина, документы КПСС.

После моего рассказа об отпуске, во время которого мы с младшей дочерью были в Киеве и ездили в Чернобыль, Наджибулла принимает решение послать к Новому году детям, пострадавшим от аварии на Чернобыльской атомной станции, несколько тонн афганского изюма, орехов – целый самолет плодов и фруктов. Этот подарок детворе от афганского президента сопровождали в Киев мать его жены – пожилая дама королевских кровей и две дочери президента. Подарок не маленький, но еще и риск.

Поступок благородный? Конечно да! Этот жест был выше и сильнее многих речей о дружбе с советским народом. Скажу, что на Украине эту троицу принимали очень сердечно, они увидели много интересного, и их восторженным воспоминаниям по возвращении, казалось, не будет конца.

Президент Наджибулла происходил из старинного афганского рода, который с древних времен враждовал за власть с другим афганским кланом. По неписаным пуштунским законам наследник одного племени должен был взять в жены дочь предводителя враждебного. Так прекращалась вражда – вот она, настоящая народная дипломатия в действии. У Наджибуллы все получилось именно так. Дочь предводителя враждебного племени, бабушка которой была внучкой бывшего короля Афганистана, стала женой Наджибуллы. Несмотря на политический характер брака, семья получилась замечательная. Наджибулла нежно любил жену, и она отвечала ему глубоким сердечным чувством.

Я не присутствовал при беседе министра иностранных дел СССР Эдуарда Шеварднадзе с Наджибуллой, но молва передавала из уст в уста, что при прощании с президентом Афганистана министр предложил Наджибу (как его звали партийные товарищи) отправить его семью в нашу страну. Президент Афганистана не возражал, но жена его ответила твердо: «Я разделю судьбу своего мужа и, если придется, умру вместе с детьми на пороге этого дома».

Так бы оно и было, но, к счастью, жизнь распорядилась иначе. Незадолго до падения режима жена Наджибуллы, не устояв перед просьбами и уговорами мужа, вместе с дочками улетела погостить, как ей казалось тогда ненадолго, в Индию к своим родственникам. Увы, именно в это время произошло предательство, и разлука оказалась вечной. Через некоторое время Наджибулла был зверски убит, буквально растерзан агентами пакистанской разведки, хотя жил он на неприкосновенной территории миссии ООН, но все равно как бы в плену. Семья Наджибуллы живет в Европе, бережно хранит память о любимом отце – великом сыне афганского народа.

Никогда не изгладятся в памяти дни рождения или какие-то иные праздники, когда к нам в дом приходил Махмуд Ахметович Гареев. Он всегда дарил мне и супруге книги. Это он познакомил меня через свои труды и увлекательные рассказы с замечательным полководцем и великим военным деятелем Михаилом Васильевичем Фрунзе. И мне, и многим другим он открыл глаза на эту легендарную личность – военного теоретика, яркого революционера и гуманиста, человека большой личной храбрости. Во время ожесточенных боев в Крыму, на Перекопе, в Сибири он вел в атаку бойцов, шел в первых шеренгах, в одной руке сжимая саблю, а в другой – наган, из которого никогда не стрелял. И своими боевыми подвигами, количеством уничтоженных противников никогда не козырял.

И только потом я узнал, что из-под пера Махмуда Ахметовича Гареева – доктора военных наук, доктора исторических наук – вышла целая серия замечательных книг. Это «Общевойсковые учения», «Военная наука», «Неоднозначные страницы войны» и «Контуры вооруженной борьбы будущего». Им написана одна из лучших книг о событиях в Афганистане «Афганская страда». На моей книжной полке рядом с любимыми томиками Константина Михайловича Симонова соседствует книга М. А. Гареева «Константин Симонов – как военный писатель». И, конечно, следует отметить, что особое