её лицо за подбородок, посмотрел в серые глаза, поцеловал дрожащие губы. Аделина прижалась к нему, и её слёзы стали обжигать его шею. Глеб же равнодушно курил и ждал, пока она успокоится. Жалеть её и, тем более, что-то обещать, он не собирался.

Только к вечеру, они сели в машину, попрощавшись с маленьким уютным мотелем. Оставшийся путь до Тулузы, они, в основном, молчали. Аделина иногда всхлипывала, а Глеб же, как всегда, олицетворял полнейшее равнодушие.

Довезя Аделину до места назначения и небрежно поцеловав её, Глеб рванул с места. Посмотрев в зеркало заднего вида, он видел, как она смотрит ему вслед и, вероятно, плачет. Такая маленькая, нежная, с тяжёлым чемоданом в руках. Ну, что он мог поделать? Ведь если смотреть правде в глаза, он испытал огромное облегчение, когда она покинула его машину. Ему хотелось быть одному, только дорога и маленькое BMW, которому он – единственный хозяин. А все эти нежности, чувства, любовные драмы – всё это не для него. Пусть это переживают такие, как Аделина. Нет, неужели и правда можно влюбиться в человека после двух страстных ночей? Ведь она ничего не знала о нём, о себе она охотно болтала, а он на вопросы о себе самом давал односложные ответы, отговариваясь, что плохо знает язык. Это была просто мимолётная интрижка, двое людей оказались в одно и тоже время в одном и том же месте, провели вместе два дня, расстались. Ну, что тут убиваться? Или она и вправду думала, что он сейчас ей предложит всё бросить и ехать с ним? Глупо. Нет, всё, больше таких чувствительных дам ему не надо. А если они сами к нему полезут, то пусть пеняют на себя.

Стоя в очереди на бензозаправке, Глеб отогнул солнцезащитный козырёк и посмотрел на себя в зеркало. Давно он как следует не смотрел на себя в зеркало. Да, бесспорно, лицо красивое с правильными чертами, но холодное и равнодушное, как у матери. Глеб улыбнулся, появились ямочки, так-то лучше. Но раз ему дана такая внешность, он будет этим даром природы пользоваться. А чувства других? А на чувства других наплевать! А как же он? А у него в запасе много нежных слов и страстных поцелуев. Он может их раздавать направо и налево, и одаривать ими девушек, как одаривают монетами нищих.

Глава 20. Чужая жизнь

Была уже глубокая ночь, но Глеб не останавливался, хотя и не спешил. Был очень сложный участок дороги в горах. Глеб тихо слушал музыку и наслаждался мыслью, что завтра будет на море. Вдруг за резким поворотом, он увидел тёмные силуэты и машину спасателей. Видно, здесь произошла серьёзная авария. Он поехал медленней, чтобы случайно куда-нибудь не врезаться. Навстречу ему выскочил какой-то человек и замахал руками. Глеб нажал на тормоз, и машина резко остановилась. Мужчина что-то кричал на испанском языке и, видимо, просил о помощи.

– Я не понимаю испанского, не могли бы вы говорить по-английски или по-французски, – спокойно сказал Глеб на английском и повторил тоже самое на французском.

Мужчина сказал, перемешивая английский и французский языки.

– Отвези сеньора с ребёнком до Сарагосы, до какого-нибудь госпиталя! Его жена с дочкой только что на его глазах улетели на своей машине в пропасть! Он ехал со старшим сыном сзади, и всё видел! Его жена не справилась с управлением.

– Конечно, – ответил Глеб.

Спасатели подвели мужчину и мальчика лет десяти к машине Глеба, и помогли им забраться на заднее сиденье. Глеб посмотрел в зеркало заднего вида. То, что он увидел, поразило его. У ребёнка были закатаны глаза, а изо рта свисала пена, видимо, с ним случился припадок, подобные припадки случались и у Вовки. Мужчина сидел прямо, как палка, он был настолько бледен, что казался манекеном. А большие чёрные глаза казались неестественно огромными. Изредка у него подрагивали губы, и из глаз выкатывалась слеза. Машина уже давно неслась со скоростью, которую Глеб считал предельно допустимой при такой сложной дороге, а мужчина и мальчик всё сидели в таких же позах. Когда они въехали в город, Глеб спросил на двух языках, где здесь госпиталь. Но мужчина не ответил, он даже не слышал Глеба. Тогда Глеб начал расспрашивать у прохожих. Наконец, кто-то на ломаном французском объяснил ему, как доехать до стационара. Увидев здание больницы, мужчина взял ребёнка на руки и вышел, не сказав Глебу ни слова.

Глеб развернулся и медленно поехал по заранее намеченному пути. Он прекрасно понимал состояние мужчины, когда вот только что человек был жив и здоров, мгновение и его нет. Глеб закурил и погрузился в воспоминания. Супруга и дочь этого мужчины погибли мгновенно, а Элла мучилась, над ней поиздевались. Снова он видел удаляющуюся фигурку в тёмном пальто, слышал стук каблуков, а потом «она скончалась, скончалась, скончалась». Невыносимо, ну почему это случилось именно с ней, почему подвернулась именно она, почему именно в этот вечер эти трое уродов оказались там? Ведь они вообще из другого района. Почему он привёз её так поздно? Они долго сидели в кофейне, не хотели расставаться, если бы они знали, что это приведёт их к расставанию навечно, если б знали: эта затяжка времени станет фатальной. Ведь она могла приехать к маме днём, не сидеть с ним в кофейне, и остаться у неё до утра, а потом, на следующий день, он бы забрал её. Тогда ничего бы с ней не случилось, днём этих скотов там не было, да и не стали бы они нападать днём. И тогда его малышка осталась бы с ним навсегда, они бы поженились и были счастливы, и не было бы дальнейшей цепочки событий, приведших к другой катастрофе. У Глеба заболело сердце, чёрт, он до сих пор глубоко любит её, поэтому ему плевать на остальных, остальные так… развлечения ради. Малышка, зачем ты покинула меня? Ты видишь, как моя душа мечется в бесполезном поиске, она то знает, мне нужна только ты. И почему ты не взяла меня к себе, ведь я два раза пытался вновь соединиться с тобой? Почему ты оставила меня в этом мире? Неужели ты не видишь, как я мучаюсь? Если бы можно было найти ответы на эти вопросы, если бы ты хоть на минуту пришла ко мне! Призраком, явью, как угодно, дала бы знак из того мира, где ты сейчас. Ведь я так любил и люблю тебя! Твоё лицо единственное из женских лиц, на котором я помню каждую