Приблизительно в это же время Борман вызвал к себе своего советника Вильгельма Цандера и дал ему такие же инструкции. Офицер должен был доставить копии завещаний Гитлера адмиралу Дёницу. Услышав это, Цандер похолодел. Этот необразованный, недалекий, но честный человек в последние дни сумел философски взглянуть на историю последних двенадцати лет, на свою причастность к этой истории и увидеть ее в новом, беспощадно ярком свете. Увидев, он принял решение. Идеалист – в чем он уверил себя, – давно вступивший в партию, верно ей служивший, оставивший прибыльное дело в Италии не для того, чтобы пользоваться привилегиями, но для того, чтобы преклониться перед алтарем нового бога, он наконец – и слишком поздно – понял, куда может завести такое поклонение лишенных критики почитателей этого божества. Теперь, когда истинные последствия стали ясны Цандеру, он осознал также и то, что пути назад для него уже нет. Менять что-то было уже поздно. Он посвятил свою жизнь ложному богу, и не может ничего исправить. Теперь, отвратившись от своего прежнего идеализма, он желал одного – тихо умереть, покончить с напрасно прожитой жизнью и искупить преданность иллюзии, от которой он уже не мог избавиться. Неделю назад, когда очередной конвой с беглецами отправился из Берлина в Оберзальцберг, Цандер отказался уезжать, твердо решив остаться в столице и разделить судьбу нацизма. Теперь, накануне решающих событий, ему приказали заново начать его бессмысленную жизнь. Все это он высказал Борману и попросил простить его. Борман отправился к Гитлеру и сообщил ему об этой заминке в исполнении плана. Вернувшись, Борман сказал Цандеру, что его возражения отклонены. Это приказ фюрера, и Цандер должен его выполнить. Вслед за этим Борман вручил ему документы – копии личного и политического завещаний Гитлера и свидетельство о его браке с Евой Браун. Кроме того, Борман написал сопроводительное письмо Дёницу, в котором, как и во всех своих последних посланиях, выразил горечь по поводу неудачи наступления армии Венка:

Тем временем Иоганмайер разыскал Лоренца и сообщил ему об ожидавшей его миссии. Лоренц как раз вышел в общий проход, чтобы позавтракать. Там он встретился с Цандером, который сообщил ему ту же новость, и посоветовал сразу пойти к Борману или Геббельсу. Лоренц пошел к Геббельсу, а тот велел ему пойти к Борману, а потом вернуться. От Бормана Лоренц получил копии завещаний Гитлера. Когда Лоренц вернулся к Геббельсу, тот вручил ему свое сочиненное им ночью «Дополнение». Лоренцу сказали, что он должен с этими документами выбраться из Берлина и либо явиться в штаб Дёница, либо сдаться оккупационным властям на территории, занятой британцами или американцами. Эти документы по возможности должны быть доставлены в Мюнхен, в колыбель нацистского движения, и храниться там как памятник героической эпохи. Взирая на историю, Геббельс присовокупил к завещаниям Гитлера и собственный манифест, обращенный не к генералам и адмиралам, а к потомкам.

Остаток утра прошел в торопливых приготовлениях к нелегкому путешествию, и около полудня три человека – Лоренц, Цандер и Иоганмайер, сопровождаемые ефрейтором по фамилии Хуммерих, – покинули бункер. Группа была плохо подобрана, плохо экипирована, и вообще все это предприятие несло на себе отпечаток любительской импровизации. Людей не снабдили ни продовольствием, ни документами, ни деньгами; каждый экипировался на собственный страх и риск. Лоренц явился к Гитлеру доложить об отбытии, но Гитлер ничего не сказал ему на прощание, только молча пожал руку. У Цандера не было времени лично попрощаться с Борманом, и он позвонил ему по телефону, но Борман накричал на него, спросил, почему он еще в бункере, и велел немедленно отправляться в путь. Одеты они тоже были весьма живописно и разномастно: Иоганмайер и Цандер были в мундирах армии и СС соответственно, а Лоренц в гражданской одежде. Через гаражи имперской канцелярии они вышли на Герман-Герингштрассе и направились на запад через Тиргартен и Шарлоттенбург в направлении Пихельсдорфа, к северному берегу озера Хафель. Иоганмайер и Хуммерих шли впереди, жестами указывая путь шедшим за ними Лоренцу и Цандеру. По дороге им предстояло преодолеть три линии русских позиций, окружавших центр Берлина. Первую линию у Колонны Победы, вторую – у станции «Зоопарк», и третью – перед Пихельсдорфом, где батальон гитлерюгенда удерживал мост в ожидании подхода армии Венка. Там командир батальона устроил их в своем штабном бункере, где они проспали до наступления ночи. В десять часов вечера, посоветовавшись с батальонным командиром, они взяли две лодки и по озеру поплыли на юг к плацдарму Ванзее, удерживавшемуся силами 9-й армии. Ранним утром 30 апреля они с двух лодок независимо друг от друга высадились на берег: Иоганмайер – на Ванзейском плацдарме, а Лоренц и Цандер – на полуострове Шваненвердер. Они оставались там весь день, укрывшись в подвалах. С наступлением вечера они вновь соединились и поплыли к Пфауэнинзелю, острову на Хафеле. С Ванзейского плацдарма Иоганмайер послал радиограмму Дёницу, в которой проинформировал его, где находится группа, и попросил прислать за ней самолет. На Пфауэнинзеле Иоганмайер и Цандер добыли себе гражданскую одежду и переоделись, выбросив военную форму. Там к ним присоединились еще три человека, тоже вышедшие из осажденной имперской канцелярии.

Дело в том, что утром 29 апреля, когда три курьера, несшие копии завещаний Гитлера, покинули бункер, всякая телефонная связь между Берлином и внешним миром оборвалась. Аэростат с антенной, через которую поддерживалась радиотелефонная связь со штабом командования вермахта, был сбит огнем зенитной артиллерии, и разговор Кребса с Йодлем был прерван на полуслове. Адъютантам генералов, оставшихся в бункере, стало нечего делать. Тогда трое из них – барон майор Фрейтаг фон Лорингхофен, адъютант Кребса, ротмистр Герхардт Больдт, его второй адъютант, и подполковник Вайс, адъютант генерала Бургдорфа, – решили по возможности уйти из имперской канцелярии и найти армию генерала Венка, наступления которой в бункере продолжали ждать со дня на день. Адъютанты изучили штабные карты, потом обратились к своим генералам, а те пообещали добиться санкции Гитлера.

В полдень 29 апреля состоялось обычное совещание, на котором обсуждали положение. На совещании присутствовали Гитлер, Борман, Геббельс, Кребс, Бургдорф, Хевель, Фосс, фон Белов, Фрейтаг фон Лорингхофен и Больдт. Кребс доложил о последних изменениях. Русские продвинулись в Груневальд, Шарлоттенбург и захватили Ангальтский вокзал. На других участках фронта пока было тихо. Никаких новостей от Венка не поступало. Доставка боеприпасов по воздуху была недостаточной, и не все сброшенные контейнеры удалось найти в развалинах. После совещания генерал Бургдорф спросил Гитлера, не позволит ли он трем офицерам попытаться найти армию Венка. Гитлер согласился. Три офицера были вызваны к начальству и получили соответствующий приказ. Им было поручено найти генерала Венка и сказать ему, чтобы он поторопился, так как имперская канцелярия без его помощи скоро падет. Днем Фрейтаг фон Лорингхофен, Больдт и Вайс покинули бункер. Они пошли тем же путем, что и их предшественники, и с помощью бойцов гитлерюгенда ранним утром 30 апреля достигли моста у Пихельсдорфа, оттуда они на надувных лодках поплыли по Хафелю к Ванзейскому полуострову и Пфауэнинзелю, где встретились с тремя курьерами, несшими копии завещания Гитлера. В районе Имперского стадиона они встретили еще одного беглеца, полковника Николауса фон Белова, военно-воздушного адъютанта, – последнего, кто покинул бункер до смерти Гитлера.