отсыпаться не выйдет — сперва предстояло пойти на сходку на стадион и послушать, что скажет кладбищенским Демид Игоревич. А Лидка… пусть, в конце концов, делает, что хочет. Все, что мог, я для нее уже сделал. Да и честно, не до нее совсем сейчас. Так ведь?

Наверное, у меня должно было испортиться настроение, для чего были все предпосылки. Но расстроиться я не успел — у «Спартанца» меня встречал Муха.

— Опа, — Муха, завидев меня, пошел вразвалочку навстречу, чуть согнув колени и широко расставив руки. — Ни хрена себе, какие люди!

Стоило мне подойти ближе, как Муха тотчас загреб меня в свои объятия.

— Поздравляю, брат, наслышан, что ты едешь в Краснодар!

— Угу… — мне не особо хотелось разговаривать на эту тему, и я переключил разговор. — Почему ты один?

— У напарничка матушка заболела, повез ее в больничку класть, — гоготнул Муха. — Она гипертоничка, и он врачам бабки отстегивает, чтобы ее раз в несколько месяцев «капали». Это, я че хотел, мы ж на стадион вместе поедем?

Я безразлично пожал плечами — вместе, так вместе. Мне совершенно без разницы. Но вслух я поблагодарил Муху за то, что додумался меня из зала забрать.

— Да пустяки, — отмахнулся он. — Погнали, а то пока доедем…

— Слышь, не в курсе, как зовут этого кренделя? — перебил его я, кивая в сторону «бочки» Лидкиного ухажера.

— Этот? — уточнил Муха, покосившись на водителя. — Я и думаю, че ты на него волком смотришь. У него погоняло такое… Ка… как… че-то из головы вылетело.

— Капрал? — подсказал я.

— Во! Оно! За что отвечает, я не особо в теме, не просвещали. А че такое, брат?

— Да… неважно, — я не стал раскрывать своему товарищу подробностей.

* * *

Стадион, на котором собирал народ Демид Игоревич, оказался полноценной ареной некогда гремевшего на весь союз футбольного клуба СКА. Это был внушительный, пусть и заметно устаревший стадион с большими трибунами, беговыми дорожками и огромным табло. Понятно, что кладбищенских не было столько, чтобы забить многотысячную арену, но человек триста пришло. Вокруг стадиона сделали оцепление и стояли братки, чтобы, как говорится, мышь не проскочила.

Мы с Мухой сели поближе к полю, где были установлены колонки, а на одной из них лежал микрофон. Народ пребывал в напряжении — Демид Игоревич явно собрал всех не просто так. Кладбищенские прекрасно понимали, что в Ростове грядет кровавый передел. Кстати, занимательно, что на входе какой-то мелкий пацанчик раздавал небольшие листки. Что с ними делать, я не имел ни малейшего понятия. Подсказал Муха, который повертел листок в руках и сунул в карман.

— По ходу, голосование будет, Боец. Что-то важное намечается, когда вот так за инициативу голосуют… а вообще, брат, мы когда только начинали с Рябым, народу на таких сходках собиралось раза в три меньше, — поделился Муха, с любопытством оглядывая трибуны. — А сейчас количество пацанов только растет.

Я ничего не ответил. Ничего удивительного, что в криминал повально шла молодежь. Это был, пожалуй, единственный доступный способ выжить в 1993 году. Люди теряли работу и просто не могли найти новую. Если же работа была, то денег не всегда хватало, чтобы прожить от зарплаты до зарплаты. Криминал, где бабок было хоть отбавляй, казался в это время заветным оазисом в пустыне, а потому не очень отпугивал. Что до народа на стадионе, люди здесь были совершенно разные, от перекаченных громил до очкариков в строгих костюмах.

Листок, полученный на входе, я по примеру Мухи сунул в карман. Ждать пришлось недолго. Все резко замолчали, когда на поле из подтрибунного помещения вышел виновник сбора. Демид Игоревич подошел к колонкам, взял микрофон и, проверив связь, заговорил.

— Братва, молодцы что собрались полным составом, — начал Демид. — Сегодня нас ждет серьезный разговор и трудные для большинства здесь присутствующих решения.

Стадион зароптал. Слышно Демида Игоревича было отлично, говорил он четко, колонки справлялись на все сто, а если бы звукари сумели убрать противный писк обратной связи, то цены бы мужикам не было. Что по Демиду, мне казалось, что он малость напряжен. Хотелось верить, что это напряжение связано с надобностью выступать перед большим количеством людей, а не с результатами поездки к Михалычу.

Демид, как человек деловой и свободным временем особо не располагавший, сразу перешел к сути дела.

— Братва, полагаю, что каждый из вас в курсе последних событий. Я не скрывал, что всегда был настроен решительно против предательства. А нас предали, и, по сути, решили скормить столичным все те плоды, которые мы с вами много лет выращивали, — буднично проговорил он, как будто речь шла о том, сколько ложек сахара класть в чашку чая.

Стадион в ответ загудел, все понимали, о каких «последних событиях» идет речь. Демид дал присутствующим выразить недовольство и только потом продолжил свою речь.

— Многие из нас имеют ходки, и не одну, а многие находятся у хозяина прямо сейчас. И ситуация, которая сложилась, выглядит как беспредел. Чтобы понять, как действовать дальше, я ездил в ИК в Абакан, к Михалычу, — он вытащил из кармана желтоватый листок, развернул. — Хочу зачитать вам всем его прогон.

Демид прочистил горло и продолжил еще более четко и даже как-то торжественно.

— Мне известно, как вседозволенность может запудрить мозги. Сейчас, когда они пытаются очернить воровское и заставить нас порвать с преступным миром, они не ведают, что творят. Меня держали на пресс-хате, чтобы я отказался от своих принципов. Я не сломался, не взял их бумагу и ручку, не отрекся. Моя позиция по-прежнему тверда, как сталь. Вот что я хочу донести. Они жаждут списать бардак на воров, но не понимают, что по-воровски и есть по-людски. Братва, они сами накидывают удавку на свою шею. Один мудрый человек сказал — разделяй и властвуй. Когда враг слишком силен, наша задача — расколоть его изнутри, втереться в их доверие и помочь набросить на шею петлю, а как только удавка встанет на место — крепче затянуть. В тех условиях, которые мы имеем, считаю верным начать игру на их стороне, но по своим правилам. Криминальный мир резко меняется, рынок определяет правила, и мы, к сожалению, не можем не реагировать, не можем не измениться, потому что иначе нас сожрут — и если даже подавятся, нам с того не легче. Если мы выступим с открытым конфликтом, то развяжем козлам руки, а их гораздо больше, чем нас.

Демид закончил чтение, свернул листок с прогоном от Михалыча, сунул за пазуху. На стадионе повисла тишина — народ переваривал услышанное.

— Михалыч считает, а я его поддерживаю, что единственный реальный путь — начать работать с москвичами и не позволить им развязать бойню, — продолжил Демид Игоревич. — Мы считаем нужным озвучить столичным, что согласны перетерть все непонятки и рассмотрим варианты взаимовыгодного сотрудничества. И лично у меня нет