Черт, она оказалась так быстра, что Шакал не понимал, как ей это удавалось.

Овес выругался, сплюнув при этом кровью. Но, к счастью, не вышел из себя. Только с опаской прижал руку к зубам и остановился. Блажка отступила на расстояние нескольких вытянутых рук, он пристально присмотрелся к ней. Он ждал, переводя дыхание и остывая.

– Да, вот так, – прошипел Шакал себе под нос, прикусив губу изнутри, чтобы сдержать ухмылку.

Овес перестал наступать. Если Блажка хотела вступить в схватку, то ей нужно было самой к нему подойти. Каждый миг ее промедления Овес собирался с духом. Ему не нужно было гонять ее по всей площадке, если можно было просто подождать, пока она сама попытается взойти на гору.

– Что не так, щелочка? – усмехнулся Гвоздь. – Ты только в одну сторону умеешь бегать?

Шакал увидел, как Блажка стиснула зубы, и бурлившая в ней гордость превратилась в нечто опасное. Опасное и безудержное.

Ты никогда не была достойна своего места!

Слова оформились у Шакала на языке, но стихли прежде, чем он успел их произнести. Он не мог опуститься до такой лжи, пусть даже на пользу делу. Тем не менее он никак не попытался утихомирить Гвоздя.

– Давай уже, дырка бесполезная! Хватит уворачиваться, дерись, как Ублюдок!

Рот Блажки скривился в беззвучном рычании, она обнажила зубы. И двинулась на Овса, но не безрассудным отчаянным рывком, на который надеялся Шакал. Нет, она шла прямым, целеустремленным шагом. Пройдя полпути, она подняла кулаки чуть ниже уровня глаз, отражавших лишь ледяную решимость. Первый удар, быстрый, как жалящая змея, встретил почти ленивый ответ Овса. Последовавший за этим перекрестный удар он принял согнутой в локте рукой, которую затем выкинул в карающем выпаде, направленном Блажке в лицо. Она резко отскочила и вернулась, подняв бедро для удара. Ее длинная мощная нога врезалась Овсу в бок, и Шакал едва услышал хрип гиганта поверх звука удара. Овес попытался схватить ее за ногу, но Блажка уже отскочила, чтобы набраться сил для будущей атаки.

Борцы подняли настоящую бурю насилия. Овес посылал удар за ударом – его мощные руки дико вращались, грозя сломать кости. Блажка уворачивалась и контратаковала, ее руки напоминали выскакивающих из своего логова гадюк. Глухие шлепки плоти сопровождались хриплыми яростными выкриками. Овес больше блокировал, чем уклонялся, противостоя коленям и локтям стремительного противника. Отвечать контрударами ему удавалось все реже и реже, тогда как атаки Блажки становились все острее. Капельки пота стекали с обоих борцов, но Овес явно слабел от ощутимого жара.

Тройка ударов пробила его защиту – первый продавил путь следующим двум, и голова Овса качнулась сначала в одну сторону, затем обратно, и вместе с потом на землю полетели капельки крови. Из его горла вырвалось звериное рычание и, бросив все попытки защититься, трикрат устремился вперед и ткнул Блажку коленом прямо в живот. Она сложилась пополам, когда ее оторвали от земли и оттолкнули назад, и захлебнулась воздухом, вырвавшимся у нее изо рта.

Шакал содрогнулся. До этого момента удары были не тяжелее, чем на тренировочном дворике, но последний Овес нанес с такой грубостью, что, казалось, само время замерло. Порог был пройден. В этой глухой пустоте закукарекал Гвоздь. Из разинутого от боли рта Блажки нитью протянулась слюна, но каким-то чудом приземлилась она на ноги. Овес, не удовлетворенный результатом, продолжил наступление. Он врезался в Блажку, подхватив ее почти согнутую пополам фигуру, чтобы оторвать от земли и, заключив в медвежьи объятия, швырнуть в воздух. Использовав инерцию атаки вкупе со своей невероятной силой, Овес собирался перебросить своего перевернутого противника через плечо.

А потом с обеих сторон раздались тревожные крики зрителей, когда Блажка обхватила ногами шею Овса и воспользовалась той же инерцией, чтобы усесться ровно. Она устроилась верхом у него на плечах, вжав его лицо себе в живот, и принялась колотить локтями по его лысой макушке. Заблокированный ее прильнувшим телом, Овес не мог даже как следует поднять руки, чтобы защититься. Тщетно размахивая ими, пока Блажка терзала его голову, здоровяк извивался всем телом, пытаясь ее сбросить. Шакал, не раз видевший, как Блажка объезжала свинов, знал: усилия Овса тщетны.

– Вали ее на землю! – закричал он, надеясь, что друг услышит его сквозь цепкие бедра Блажки.

Его голос – или это был просто инстинкт, – должно быть, пробился в сознание Овса, и он схватил Блажку за ноги и рухнул всей своей массой вперед, впечатав ее лопатками в землю. Этот маневр вынудил Овса опуститься на одно колено, и он попытался встать, но сквозь взметнувшуюся пыль Шакал увидел, что Блажка удержалась и теперь выпрямляла спину, чтобы прижать противника к земле. Но у Овса были свободны руки, и он неистово колотил Блажку по почкам, раз, другой, и она его отпустила, кувыркнувшись через голову, чтобы сразу встать на ноги.

Овес из полуприседа бросился вперед, чтобы сократить расстояние, и принял перекрестный удар в лицо. Наткнувшись на Блажку, он схватил ее за лодыжку и повалил на землю. Она перекатилась и всадила локоть ему в ребра, попыталась встать, но он поймал ее. От сала на ее коже, теперь облепленной песком, больше не было толка. Овес схватил ее одной рукой за шею, а другой – за запястье. Он поднял ее и развернул так, что они оказались друг перед другом на коленях. Блажка свободной рукой дерзко заехала Овсу в челюсть, но от второго удара он уберегся, ударив лбом ее по лицу.

Шакал поморщился и выругался себе под нос, когда Овес это повторил.

У Блажки пошла кровь, взгляд расфокусировался. Овес отпустил ее и встал. Затем посмотрел на нее слегка неуверенно, сжал кулак. Не в силах смотреть на то, что сейчас произойдет, Шакал огляделся вокруг. Мед стоял, отведя глаза в сторону. Гвоздь наклонился вперед в предвкушении финального удара. С другой стороны площадки Ваятель из-под повязок стойко наблюдал за приближением конца свой власти.

Овес помешкал лишь миг, а потом опустил кулак. Шакал сощурился в момент столкновения, но тут же распахнул глаза.

Блажка не упала.

Она пошатнулась от оглушительного удара, но уперлась в землю костяшками пальцев и удержалась на ногах. Казалось, она простояла так целую вечность, не двигаясь, только вздымалась грудь, когда она втягивала воздух окровавленным ртом. Шакал не знал, смягчил ли Овес свой удар или Блажка выдержала всю мощь, на какую он был способен. И та, и другая мысль причиняла боль.

Овес нерешительно посмотрел на Шакала, на его избитом лице отражалось сомнение. В ответ Шакал сумел только кивнуть.

Еще раз.

Черт, Блажка. Ты хочешь, чтобы он тебя убил?

Овес стиснул зубы перед своей неприятной задачей и повернулся, занес руку. Он замахнулся снова.

Блажка взлетела. Оттолкнувшись мощными ногами, она уцепилась за руку Овса, взяв ее в захват. И не успел он отреагировать, как она выпрыгнула вновь, крутанувшись в воздухе, обхватила его голову задней стороной одного колена, а вторым – зацепившись за его подмышку. Затем, использовав его руку как рычаг, бросила Овса на землю вниз головой. И держа его руку в захвате, вытянув ногу поперек его горла, Блажка выпрямилась каждой мышцей своего мощного тела. Шакал услышал, как Овес хватал ртом воздух, задыхаясь. Он попытался ударить ее свободной рукой, но сил уже не было. Напряженные мускулы трикрата набухли еще сильнее, сопротивляясь давлению, направляющему его вниз. Дюйм за дюймом он начал подниматься, но при этом с каждым дюймом все больше задыхался. Из стиснутых зубов Овса вылетела слюна, а Блажка, сжав челюсти, держала его, не ослабляя хватки.