Она отпила кофе и посмотрела на него, потом кивнула в сторону плиты.

— Пахнет аппетитно.

Пахло действительно аппетитно. Гриффин побаивался, что если он не перестанет на нее смотреть, то омлет непременно сгорит. С некоторым усилием он переключил внимание.

— Почти готово. Можно садиться за стол. — Он надеялся, что голос звучит нормально.

Джоанна послушно села за стол, обеими руками держа свою чашку и глядя в нее. «Слишком она молчалива, — подумал он, — слишком неподвижна. Вероятно, до нее только что дошло, что ее пытались убить, и она старается как-то уложить эту мысль в голове». Ему захотелось сказать что-нибудь — что угодно, чтобы только из ее глаз исчезла тень страха, уступив место всегдашней улыбке, но интуиция подсказала, что мешать ей не нужно, а лучше всего дать ей время, и все понемногу пройдет.

Он поставил перед ней тарелку, и Джоанна автоматически начала есть. Вежливо похвалила его кулинарный талант — он подумал, что доблестная тетя Сара накрепко вколотила в нее хорошие манеры: было совершенно очевидно, что вкуса она не чувствует и ест, только чтобы сделать ему приятное. Однако поблагодарил он на полном серьезе — все-таки она ест. На протяжении всего ужина Гриффин старался непринужденно болтать о чем-то незначительном, не требующем от нее участия в беседе.

После ужина, невзирая на ее вялые протесты, Гриффин решительно отправил ее с очередной чашкой кофе в гостиную, а сам убрал на кухне и помыл посуду. Он хотел дать ей время побыть одной, а еще он хотел, чтобы она воспринимала его не как полицейского, ведущего допрос, когда они наконец начнут обсуждать все это, а просто только как человека, которому она очень дорога.

Закончив все дела, он с чашкой кофе прошел в гостиную, освещенную только пламенем камина и лампой над диваном, там, где сидела Джоанна. Она забралась на диван с ногами и укрыла их подушкой, отрешенно глядя в огонь. Но как только Гриффин сел на диван, примерно в футе от нее, и поставил свою чашку на столик, она осторожно заговорила:

— Ты предостерегал меня от расспросов о Кэролайн, потому что боялся, что это случится?

— Нет. — Он старался говорить спокойно. — Тогда я не думал, что в ее жизни — или в смерти — было что-то такое, за что можно убить.

Повернув голову, Джоанна внимательно посмотрела на него — в ее потемневших глазах отражались золотистые искры.

— А теперь?

Он глубоко вздохнул.

— И теперь я все еще не могу понять, зачем и кому понадобилось пытаться тебя убить — неужели только за то, что ты собирала сведения о Кэролайн? Ведь у тебя здесь нет врагов, насколько я знаю. Конечно, в такой ситуации логично предположить, что существует некая тайна, связанная со смертью Кэролайн, и кто-то очень не хочет, чтобы ты ее раскрыла. И, кажется, готов на все, чтобы этого не случилось.

— Я пока ничего не раскрыла, — сказала она. — То есть ничего такого, что могло бы кого-то так испугать. Совершенно невинные вещи, не касающиеся никого, кроме нее. Разве что… я узнала, что Кэролайн… изменяла мужу.

— Ты это не хотела мне сегодня рассказывать?

Джоанна кивнула.

— Я говорила с одним человеком. Он… он до сих пор одержим ею, хотя их связь кончилась больше года назад. Он говорил о ней чудовищные вещи, но я думаю, что он все еще любит ее. Он сказал, что у нее были и другие любовники, по крайней мере одного он знает точно. Он отказался назвать его имя, но, кажется, я его и так угадала. — Она покачала головой. — Но зачем им за мной охотиться? Одному совершенно безразлично, знает ли кто-нибудь об их романе с Кэролайн. Другой… Нет, я никогда не поверю, что он хотел меня убить, даже если и догадался, что мне известно кое-что.

Гриффин не перебивал, понимая, что ей необходимо выговориться, что она больше не может сдерживаться — с момента аварии эти мысли все время крутятся у нее в голове, и лучше, если ей удастся облечь их в слова.

— В последнюю неделю своей жизни Кэролайн виделась и с тем и с другим. Я это отметила, это единственное, что кажется здесь необычным, учитывая то, что обоих она давно покинула. Она приходила к ним — то ли просто поговорить, то ли попросить о помощи. Но ни тот ни другой не стали с ней разговаривать. Один был слишком на нее обижен, другой спешил. А ты был слишком занят.

Она не обвиняла — просто констатировала факт, но Гриффин немедленно стал защищаться.

— Если бы я знал, что ей угрожает опасность…

Джоанна мрачно кивнула.

— Да, конечно, тогда бы ты пришел на помощь. Я думаю, что и те двое тоже. Похоже, она имела мощную власть над некоторыми своими мужчинами.

И опять, хотя она говорила спокойно, не обвиняя, Гриффин поторопился заметить:

— Я не был ее любовником, Джоанна.

Она внимательно посмотрела на него, но он так и не понял, что она хотела увидеть в его лице и что увидела.

— Но должна же быть причина, почему она обратилась к тебе за помощью?

— Должна, — согласился он. — Однажды, очень давно, был один случай… А может быть, она послала мне эту записку, потому что я шериф, то есть человек, к которому и нужно обращаться за помощью.

Джоанна кивнула.

— Конечно, я думала об этом, должно быть, ты как шериф был ее последней надеждой, когда эти двое от нее отвернулись. Если она была замешана во что-то действительно опасное или противозаконное, она, наверное, страшно боялась написать эту записку.

Гриффин покачал головой.

— Последняя надежда? То есть она заранее была уверена, что я сделаю все для ее защиты, если ей угрожает убийство? Мы ведь говорим об этом, да?

— Да, мы говорим об этом, — подтвердила Джоанна, глядя в огонь. — В последнюю неделю своей жизни Кэролайн была чем-то взволнована, а возможно, и напугана. Она не пришла к тебе сразу. Мне кажется, это означает, что она боялась ареста или скандала, а может быть, узнала что-то страшное про того, кто был ей дорог, или, возможно, не могла решить, что ей делать, потому что ее предал человек, которого она любила. Я думаю, что перед смертью или чуть раньше у нее была с кем-то связь, и, вероятно, ее последний любовник знает многое, если не все.

— Предположения, предположения… — предостерег он. — И ни одно ничем не доказано.

— Я понимаю. Но что мне остается? Я стараюсь сложить эту головоломку. А кто-то не хочет, чтобы я увидела картину в целом, и сегодня попытался меня убить.

— И пытался убить тебя ночью в воскресенье.

Она быстро повернула голову.

— Ты хочешь сказать, что Амбер погибла, потому что ее приняли за меня? — тихо спросила она.

— Хотел бы я ответить «нет». — Гриффину хотелось прикоснуться к ней, но он удержался. — Но другие варианты не выдерживают критики. Не говоря уже о том, что я давно знаю Кейна и просто не могу заставить себя поверить, что он способен убить девушку только за то, что она вешается ему на шею. Сегодня кто-то испортил твою машину. И как только это случилось, я понял, что все взаимосвязано, как ты и утверждала с самого начала. А что же может связывать Амбер со всей этой историей? Ничего, кроме того обстоятельства, что со спины она удивительно похожа на тебя.