Нискирич дернул подбородком и скривил изломанный нос.

— А я как раз хотел спросить об этом тебя, мой мальчик, — с нажимом произнес он. — Прогиб за тобой хвостом увивался, сисадда?

Отчим смотрел на меня так пристально, что даже его косящий глаз, казалось, вернулся в нормальное положение. Добрый, но строгий старик, требующий оправдаться за неуместную шалость.

Байши! Второй допрос за день, не многовато ли?

И пусть от этого чу-ха у меня не было никаких тайн (ну, почти), кое о чем в данной истории я бы точно предпочел умолчать. Например, о существовании джинкина-там, моем сумасбродном найме «Садовников» на деньги самого Нискирича фер Скичиры, опрометчивом штурме здания в самом центре Уробороса и опасном секрете, который мы с Зикро теперь хранили.

— Верно, — осторожно подтвердил я. — Но я его как раз несколько дней не видел… Когда в последний раз? Да, точно, когда у меня дело было… Он собирался помочь, как обычно. Но я снова отказал, я постоянно так делаю… делал.

В этот момент мне было многим хуже, чем на переговорах с Шири-Кегаретой или Магдой. Врать Нискиричу оказалось так же горько и противно, как впервые попробовать пайму. И ни дай-то Когане Но, чтобы это тоже стало моей привычкой…

— У тебя есть подробности? — спросил я, действительно ощущая печаль по ушедшему парнишке. — Что случилось?

Нискирич кивнул сквозь дым. У него не было никаких оснований не верить мне. Но я уже неоднократно наблюдал, как со столь же невозмутимым видом хетто «Детей заполночи» ловил на продуманной лжи кого-то из своих подчиненных. Даже на самой продуманной лжи.

— Его нашли в поганеньком игорном доме Нижнего Города, — неожиданно сказал чу-ха, стряхивая пепел в золоченую чашку. А я чудом не выдал изумления. — Дурень… Сопливый дурнь. Что-то не поделил с местными шулерами, и его нашпиговали фанга.

Выходит, моя анонимная наводка на тело отнюдь не помогла «Детям» обнаружить своего павшего товарища… Впрочем, если заметанием следов занимался сам Сакага (с огромной вероятностью), вывоз тела и имитация наверняка были устроены на самом высшем уровне. Опустив глаза, я снова почувствовал себя предателем…

— Я скорблю вместе со всеми «Детьми», — сказал я, ощущая в горле шершавый шар. Говорить правду тоже оказалось непросто, особенно такую горькую. — Пусть будет легким его перерождение…

К моему удивлению Нискирич приподнял кустистую бровь. Наклонился вперед, щуря здоровый глаз.

— Не думал, мой мальчик, что парнишка был тебе настолько симпатичен, — поджав губу, произнес он и сочувственно покивал.

Я не поднимал взгляда.

Что это? Сарказм? Или хорошо спланированная проверка?

— Он был славным, — честно ответил я. — Несуразным немного. Вечно пытался прыгнуть выше собственного роста, но все равно был славным.

А про себя решил, что когда-нибудь обязательно найду возможность рассказать всей казоку о самоотверженности и отваге Разрушителя, чтобы клан воздал тому все необходимые почести, пусть даже посмертно.

— Пойдешь на похороны? — Нискирич пыхнул дымом.

— Конечно… дашь знать, где и когда?

Отчим молча кивнул. Он тоже выглядел опечаленным, но со всей очевидностью далеко не только гибелью одного из самых непутевых бойцов. Старший фер Скичира отложил окурок на край чаши и сцепил пальцы перед собой.

— Мои нюхачи нашли на теле парнишки кое чей запах, — неторопливо уведомил меня вожак стаи.

Шершавый шар в глотке увеличился в размерах, мне стало еще хуже. Но я отдавал себе отчет, что если позволю Нискиричу все-таки потянуть за эту нитку, распустится весь клубок. И последствия у этого события будут совсем недобрыми.

— К чему ты клонишь? — прямо спросил я, поднимая голову.

— Это твой запах, сынок, причем кровавый, — прямо ответил мне чу-ха, пожал плечами и в замешательстве развел лапы, будто хотел обнять свой огромный стол. — Добротно замаскированный, но я своих следопытов кормлю не задарма.

Я вздохнул и распрямил плечи. Этот хитрый старик — совсем не Магда, и с ним нужно действовать совершенно иначе.

— Знаешь, при моем заработке мне часто пускают кровь, — спокойно сказал я, глядя в его правый глаз. — Но если ты меня в чем-то подозреваешь, скажи прямо. Ты сам только что вспомнил, что Проги хвостом за мной увивался. Да, мы частенько были вместе, я не всегда вспоминаю отстирать пальто, и все еще не улавливаю, к чему ты ведешь.

Нискирич молча изучал мое лицо.

Щурился, облизывал губы, будто намереваясь что-то сказать, но в последний момент передумывая, и легко поглаживал столешницу. О, да, он оставался сильным, лукавым и невероятно вертким сукиным сыном, собственными лапами прорывшим ход на самую вершину казоку. Но ему было не пробить мою защиту, особенно когда часть ее строилась на неподдельном чувстве утраты.

— Что ты скрываешь, сынок? — наконец спросил Нискирич и снова сунул в зубы затухающий окурок.

Вопрос был явно не риторическим. Всему городу — от самых чахлых геджеконду Бонжура до Тинкернальта, — было, что скрывать. Но тут фер Скичира действительно хотел знать, что именно от него утаили.

Я снова вздохнул, покачал головой и поднялся из кресла. Подошел к барному столику у стены, провел пальцами по горлышкам многочисленных бутылок. Рука сама потянулась к многолетней пайме, но вместо этого я налил травяного отвара. Бросил пару кубиков льда и повернулся к столу.

Нискирич терпеливо ждал.

— Если у меня и есть тайна, — сказал я, салютуя ему стаканом, — то, клянусь тебе, что в ней нет ровным счетом ничего, касающегося нашей казоку.

В этом вопросе я отчиму врать не стану. Никогда. Надеюсь на это…

Он кивнул, лишь отчасти удовлетворенный ответом.

— Сынок… — пробормотал он, катая в острых зубах дымящийся скруток. — Ох, сынок… я знаю, что Амма дала тебе денег.

Я отпил отвара, стараясь не поддаваться раздражению. Ну что за день! Впрочем, Амма предупреждала, что счета отслеживаются, так что разоблачение было вопросом времени…

Вернувшись в кресло, я умостил стакан на подлокотнике и закинул ногу на ногу. Взглянул на Нискирича с легкой виной во взгляде. Если это и была тайна, которую жаждал знать глава «Детей», то у меня отлегло на сердце. Что, впрочем, ничуть не умаляло тоски по убитому Прогибу-Разрушителю…

— Да. — Сознавался честно, без вызова и раздражения. — Это так. Мне было нужно. Срочно и немало. Я все обязательно верну, клянусь.

Фер Скичира хмыкнул, едким коротким междометием озвучив истинное отношение к моим постоянным обещаниям и клятвам. Теперь он выглядел по-настоящему опечаленным. Или разочарованным?

— Почему не попросил у своего старикана?

Я прикусил губу. Как объяснить своим близким нечто важное, особенно когда для этого нет ни подходящих слов, ни возможностей? Ох, Нискирич… прости меня, старый вожак, но сейчас я никак не могу быть с тобой откровенным.

— Это личное, отец, —