— И не один, если на нас кто-то посмеет поднять руку, — с гневом в глазах произнес Юрий Емельянович Поплавский и вышел из студии.

Елена Приленская осталась одна. Она так и не нашла понимания. Больше ей негде было искать поддержки.

Женщина тупо уставилась на экран монитора. В апартаментах, где произошло убийство, вновь возникло движение.

Из лифта вышли двое мужчин в камуфляжной форме охранников, выкатывая за собой тележку. Труп девушки переложили на каталку, поправили помятую постель и загнали тележку в лифт. Комната опустела.

Кабина остановилась на подвальном этаже. Другие лифты сюда не спускались, а только служебные, расположенные в специальных помещениях. Тут, словно в лабиринте, проходили улицы, коридоры, закоулки, висели указатели и полыхал яркий свет среди глухих шершавых бетонных стен. На крупных перекрестках стояли охранники, а рядом на стене висели телефоны. Посторонние сюда не попадали, а если кто и попадал, то это были люди в униформе. По стенам и под потолком проходили коммуникации, электрокабели и трубы. В некоторых местах находились железные лестницы, ведущие вверх к люкам, которые блокировались с внутренней стороны специальными запорами.

Двое равнодушных охранников катили тележку с трупом, сворачивая то налево, то направо. Путь оказался неблизким, подземный город был не меньше того, что стоял над ними.

В конце пути опять лифт. Этот закрывался на раздвижную решетку.

Кабина подняла их на один этаж выше, и они очутились в огромной котельной, где все, как паутиной, поросло трубами разного диаметра, а несколько гигантских котлов обслуживал один человек с кошмарной, изъеденной оспинами физиономией, чумазый, раздетый по пояс, в резиновом фартуке.

Тележку подкатили к котлу, где суетился кочегар. Лица охранников покрылись потом. Такую высокую температуру можно терпеть только в сауне.

— На-ка тебе, Гаврилыч, дровишек для топки.

Кочегар глянул на лежащий труп девушки. Пересохшие губы растянулись в улыбке. Морда стала еще страшнее. У кочегара отсутствовали передние зубы и с двух сторон торчали страшные желтые клыки.

— Свеженькая? — прошепелявил Гаврилыч.

— Теплая еще. Отведаешь перед тем, как в печь кидать?

— Еще бы! Кто же мне живую-то приведет.

— Так дохлые же не подмахивают?

— Мне и так сойдет. Ладно, проваливайте, мальчики. Каталку я вам потом подниму. Остальное не ваше дело. — Он ощупал лицо девушки. — Не порченое. Все никак не могу ту порезанную забыть. Как гляну, так все желание пропадает. А эта чистенькая.

— Тебе ли жаловаться, Гаврилыч. Весь богатый ассортимент через твои руки проходит. В психушке-то таких лакомств не давали.

— Ладно-ладно, проваливайте.

— Ишь, стесняется.

Охранники засмеялись и пошли к лифту.

О чем разговаривали братья Поплавские, Елена Андреевна не знала. В том, что Юрий не передаст их разговор Герману, можно не сомневаться. Юрий — сторонник мира, а поэтому семя войны бросать в благодатную почву не станет. Ее сейчас беспокоили другие вопросы.

Григорий Ефимович ждал ее, и она пришла.

— Ну что, Елена Андреевна, видел Юрий своего полоумного братца?

— Он будет стоять за него горой, Гриша. Зря ты затеял этот показ. Как бы нам это боком не вышло.

— Может попытаться и нас с дороги убрать?

— Одно слово Тихвинскому — и все полетит к чертям собачьим. С нами разделаются в считанные минуты.

Семенов рассмеялся.

— Олигарх не пойдет на это. Он собрал достаточно материалов, и худшее, что он может сделать, так это прикрыть лавочку. Продаст весь комплекс за хорошие деньги, но скандала вокруг своей персоны не позволит. Я не верю в дружбу миллионеров. Они дружат только с деньгами.

— И все же опасность остается.

— Ладно, я подумаю, что тут можно предпринять оригинального. Таких людей на мякине не проведешь. В бытовых вопросах извращенцы прямолинейны, а посему и решение наше должно быть извращенным.

— Хорошо. Решай сам. На бабские интриги я готова, но только не на ваши, с чекистским уклоном.

— А пока будь пай-девочкой, выполняй все команды и не вызывай подозрений. Когда придет наше время, я тебя оповещу. И не приезжай больше в клуб. У тебя своя работа.

В Москву Приленская уезжала в поганом настроении.

Наконец-то все сводки попали в нужные руки, и кто-то очень умный решил, что в этом деле нужно разобраться. Очень умным оказался майор Марецкий, и в итоге на Петровку были вызваны из подмосковного УВД майор Братеев и следователь областной прокуратуры Коптилин.

Собрались в кабинете Марецкого, при этом присутствовала Ксения Задорина.

Гости представились и сели за стол. Братеев не очень складно говорил, и речь держал следователь Коптилин. Молодой человек хорошо подготовился к встрече и помимо заведенного уголовного дела прихватил с собой личный блокнот с записями и наблюдениями. Рассказанная история носила занимательный характер. Коптилин старался не использовать протокольных слов, а пытался нарисовать живую картинку. В чем-то ему это удалось, и он произвел приятное впечатление на Задорину. Марецкий слушал и рисовал чертиков на бумаге. Свои заключения он сделал еще в начале романтического повествования. Поставив точку, Коптилин ждал реакции знаменитых московских сыскарей.

— Так вы сказали, Данила Кирилыч, что пуля, извлеченная из головы Гиви Абдуладзе, выпущена из пистолета Стечника? — продолжая водить шариковой ручкой по бумаге, спросил Марецкий. — Но ведь вы не нашли гильзу. И потом, по патрону девятого калибра трудно определить тип оружия.

— Мы нашли гильзу. Извините, если я забыл об этом упомянуть. Наш эксперт Пудовкин очень толковый мужик. Мы искали гильзу исходя из траектории полета пули. И нашли ее в тридцати двух метрах за углом дома. Значит, предположительно, оружие было с глушителем, выстрела никто не слышал. Из пистолета Макарова с тридцати метров попасть в лоб движущейся мишени очень трудно. Пистолетная гильза не подойдет для винтовки, да и с винтовкой среди бела дня в подворотне долго не простоишь. А «стечкин» имеет приклад-кобуру и удобен для прицельной стрельбы.

— Убедили, Данила Кирилыч, — Марецкий усмехнулся. — Боюсь, что маньяка, которого вы ищете, убили из того же самого пистолета. У нас тоже эксперты неплохие.

— По моему мнению, если позволите, — продолжил Коптилин, — Гиви Абдуладзе должен был играть роль отвлекающего. За ним, как я думаю, наблюдали. Если милиция вышла на Абдуладзе — значит, следствие продвинулось вперед. Его надо убрать, а настоящему убийце — сменить район или почерк.

— Трезвый вывод, — подбодрил парня Марецкий. — Только почерк он менять не собирался. Блажь у него такая — изнасиловать женщину, а потом перерезать ей горло. И, что характерно, ваши патологоанатомы тоже обнаружили травмы черепа. Нет сомнений, мы имеем дело с одним убийцей. А грузина взяли потому, что почерк кавказский. Правда, не учли одну деталь: Абдуладзе — москвич и баранов никогда не резал. Сейчас нам придется думать о других убийцах. О некоем стрелке, отлично владеющем пистолетом Стечкина, и двух живодерах-наводчиках, которые решили отловить и перерезать всех проституток в Москве, чей возраст перевалил за тридцать пять лет. Страшное хобби. Ведь эти женщины немолоды, чтобы составить конкуренцию панельной братии, где всем по двадцать. Вряд ли эти двое в военной форме из «уазика» сутенеры. Ребята работают на подхвате. Они сдавали киллеру жертву уже оглушенную, а тот завершал ритуал лезвием и ножом.