— Это она устроила твою мнимую смерть?

— Не думаю. Перед нашей встречей у меня случилась инициация… Она мой настоящий облик увидела только в монастыре, почти месяц спустя после нашей встречи.

— Значит, обидное совпадение… — задумчиво пробормотал Кир и вдруг ткнул меня пальцем в бок.

Мои реакции были заторможены, потому я не поняла, чего от меня хотят. Да что там… я не сразу осознала сам тычок.

— Будь добра, повернись ко мне, — наконец не выдержал он.

Глубоко вздохнув, я подчинилась:

— Да?

— Расскажи мне все, — мягкая просьба и ласковая улыбка. — Как ты жила все это время. Как училась… Как начинала работать и пришла к сегодняшнему дню именно такой. Думаю, я могу просить тебя о подобной малости.

Жажда открыть все, не отпускавшая с того момента, как я узнала, что Волк считает меня погибшей и винит в этом себя, распрямилась в груди подобно туго сжатой пружине. И слова полились легко, принося неимоверное облегчение.

Без утайки.

Без оговорок.

Откровенно и максимально подробно.

Все, что происходило со мной за эти десять лет.

О том, как ждала и как перестала надеяться. О том, что сначала ненавидела, а потом отпустила, оставив в себе лишь благодарность за спасенную жизнь. Что всегда хотела сказать ему «спасибо» в лицо.

И казалось, это именно то, чего мне не хватало. Последствия а-тираи отступали, оставляя лишь энергетическую опустошенность. Но я опять чувствовала и ощущала себя человеком, а не мифическим големом — бездушным и не способным ни на какие чувства.

Кир слушал не перебивая, не задавая вопросов. Лишь внимательный взгляд желтых глаз неотступно следил за каждой эмоцией на моем лице.

— Скажи, Лисичка… — тихо спросил он, когда в моем рассказе была поставлена точка. — Ведь не было никакого заказчика, который нанял тебя спасти меня, не так ли? Ты таким образом решила отдать долг крови, да?

— Да, — несмело улыбнулась я. — Прости за вранье…

— Ничего, я понимаю, — хмыкнул Кир. — А вот чего не понимаю… Почему ты не открылась мне сразу? Все было бы гораздо проще, не находишь? Ладно, допустим не в первую встречу… Но тогда, когда узнала, что я считаю тебя погибшей, почему? Ты не представляешь, как мне было непросто. Особенно в последнее время, когда интуиция орала благим матом, что это ты, но факты не сходились.

— Мне было страшно, — со вздохом созналась я. — Даже не скажу, чего я боялась больше… Твоей негативной реакции или того, что моя тайна будет известна кому-то, кроме монастырских. Я слишком привыкла быть осторожной и доверять единицам, потому…

— Ладно, спрошу не так, — перебил он. — Ты вообще собиралась мне открыть правду? Опустим обещание показать настоящий облик, я тебя вынудил его дать. Если бы не это, а, Лисичка?

Я пристыженно молчала, но сурово сведенные брови напротив не оставляли шансов.

Слишком много я задолжала этому мужчине. На порядок больше, чем он мне.

— Не знаю, — едва слышно и виновато. — Мэтресса говорила правду… Чем дольше мы живем во лжи, тем страшнее потом признаваться.

Кир раздраженно фыркнул и перекатился на спину. Своей наготы, в отличие от меня, закутавшейся в простыню, он не стеснялся. Выгнулся, запрокидывая голову, а затем глухо проговорил:

— Выпороть бы тебя за такие фокусы… Но ты уже вроде как взрослая девочка.

— Прости, — в очередной раз прошептала я, несчастно рассматривая недовольного мужчину.

— Ладно, проехали, — устало отмахнулся он и опять посмотрел на меня. — Что дальше, последняя из Линдерлинов?

— В смысле? — Я непонимающе хлопнула ресницами.

— Что ты будешь делать со своей жизнью дальше?

— Ну… Сейчас мне нужно вернуться в монастырь и провести там хотя бы полгода безвылазно. — Я задумчиво почесала нос. — Дети нуждаются во мне… Потом… — Перед глазами, словно живой, встал Майрен-младший. — Разобраться со своим прошлым окончательно, — закончила твердо.

— Разобраться с прошлым — это отомстить? — проницательно поинтересовался Кир.

— Меня интересует не столько месть… — Я прикусила на миг губу. — Сколько восстановление доброго имени рода. В Синдикате Линдерлинов до сих пор считают преступниками, это убивает меня.

И опять тишина.

Неестественная, давящая.

И внимательный взгляд, тяжелый, словно видящий насквозь.

— А потом? — тихо и как-то очень нежно сказал Волк. — Что дальше, Лисенок? Вернешься в отчий дом и займешь причитающееся тебе место?

— Нет, — бледно усмехнулась я, ощутив, как на миг сжалось сердце. — Род Линдерлин мертв. Амелия Линдерлин тоже погибла в тот несчастливый день. Существуют только наемница Лиса и монахиня Восточного монастыря Райндэн Лалиса. Обе они не имеют никакого отношения к погибшему роду метаморфов. Так будет лучше для всех.

— Наверное, это самый лучший выход, — вздохнул Кир. — Но все же… Что потом, Лалиса? После того как… ты окончательно отпустишь прошлое. Вернешься в наемничество? Останешься маяри или мэтрой в монастыре? Купишь себе домик на побережье и будешь выращивать виноград? Что дальше?

— Я не смотрю так далеко, — пожала плечами. — В конце концов, я не знаю, сколько времени потребуется на очистку имени моего рода… И получится ли вообще… Возможно, где-то на этом пути я сломаюсь или погибну. Кто знает, какая судьба уготована мне Богиней?

Я вдруг оказалась прижата к кровати сильными ладонями, а лицо Кира, нависавшего надо мной, исказилось от гнева:

— Что за обреченные мысли? Ты решила похоронить себя раньше времени?

— Я… — От неожиданности у меня перехватило дыхание. — Просто… Я ведь не знаю…

— Ты понимаешь, что не обязана тащить это в одиночку? — сурово спросил он. — Когда ты, наконец-то, научишься просить помощи?

Я молчала, лишь смотрела на него широко открытыми глазами.

— Позволь помочь тебе, глупый ты ребенок. — Внезапно Волк уткнулся своим лбом в мой. — Не взваливай на себя все это. У тебя есть монастырь, есть Лэйн и… конечно же, я. Почему ты просто не можешь попросить?..

— Но… это же только мои проблемы, — пролепетала я жалко.

Кир замер, а затем, чертыхнувшись, перекатился на спину. И устало проговорил:

— Поверь, если на этом пути ты свернешь себе шею, это уже будут проблемы всех тех, кому ты дорога. Я не имею права тебе приказывать. В конце концов, это твоя жизнь. Я просто прошу тебя вспомнить, что ты не одна.

— Я…

— Просто помолчи. Помолчи и подумай о том, что я тебе сказал.

— Спасибо… — Я нервно сжала пальцы на прохладной простыне и торопливо сменила неловкую тему: — А где Лэйн? У меня к нему…