Она уводит его от меня, а я ревниво не хочу, чтобы ее внимание переключилось на другого.

Ее заводной, но недолгий танец в объятиях другого, был для меня и только.

— Она занята, приятель! — говорю на ухо мужчине, оттягивая его в сторону.

Он уже выпил изрядно, не понимает с первого раза, двигает локтем мне в грудь.

Я действую агрессивнее, получив болезненный тычок.

Начинается резкий обмен мнениями на повышенных тонах, маты.

Драка назревает неумолимо.

Мне попался любитель помахать кулаками, и он делает первый выпад в мою сторону.

Завязывается потасовка!

Нас быстро вытуривают с вечеринки.

Охрана следит за беспорядком. Лишает права присутствовать на вечере меня и того парня.

Лена? Где Лена?

— Марсель!

Лена выбегает со двора особняка, я ловлю ее сразу же, подняв над землей.

— Зараза! — впиваюсь в ее губы.

— Ты сам это начал! — отвечает она не менее жарко.

Подхватив ее под попкой, сгораю от желания поскорее добраться в наш отель.

Ловим такси, безобразно целуемся…

Я оставляю чаевые слишком жирные, наверное, в качестве компенсации за устроенное представление. Под нами едва не загорелись задние сиденья от поцелуев.

— Поздравляю, молодожены! — летит нам вслед.

* * *

Вечер слишком жаркий.

В номере, напротив, прохладно. Работает кондиционер.

— Хочу тебя.

По-моему, это слишком очевидно, чтобы говорить, но я все-таки озвучиваю это вслух, обнимая девушку. Она с готовностью обхватывает меня за торс длинными ногами и обнимает за шею, прижимаясь.

Я усаживаю ее на стол, целуя изо всех сил. Поглощаю ее жадные стоны и не менее громко и жадно стону в ответ. С ней мне вообще хочется делать что-то такое, непозволительное… Она заставляет меня волноваться и действовать нерационально.

Я раздвигаю ее губы языком, мягко, но настойчиво вторгаюсь в рот, слизывая вкус коктейля с клубничным сиропом. Ее язычок отвечает не менее юрко.

— Сколько времени осталось? — спрашивает, задыхаясь.

— А что?

— Ты не нашел свой заветный сеновал. Вместо него потащил меня на помпезную вечеринку, устроил драку…

— Еще будет помпезная прогулка на яхте. Прости…

— Оу…

— Да.

— Сеновал оставим на потом, да?

Шатохина целует меня и начинает расстегивать мою рубашку.

— Потом, да, — соглашаюсь, соврав.

Не будет никакого потом.

Но есть сейчас, и я хочу сделать кое-что, стягивая крошечные, мокрые стринги с непоседливой задницы Шатохиной.

— Что ты делаешь? — спрашивает она, смотря, как я опускаюсь. — Ооо…

Глаза Шатохиной озорно вспыхивают и темнеют, когда она догадывается. Она не из скромниц, сразу сгибает ножку в колене и ставит ее ступней на стол.

Мне нравится ее запал. Шатохина раздвигает бедра, открывая для меня свою розовую киску, ужасно мокрую.

— Я согласна, — заявляет довольно. — Приступай…

Я широко улыбаюсь. Сказал бы мне кто-нибудь несколько дней назад, что я буду так рад возможности вылизать щелочку простушки деревенской, я бы того чудака обсмеял и кретином назвал. Однако вот он я — на коленях перед той самой девушкой… Млею от предвкушения, возбуждаюсь до каменной рези, сгораю от нетерпения.

Эй, ну и кто теперь кретин?

— Ты такая мокренькая…

Мои пальцы проходятся по нежной коже бедер. Шатохина выдыхает и вдыхает размеренно, но стоит лишь немного пальцем задеть напряженный узелок плоти, как с ее губ срывается тихий, пленяющий стон.

По моей коже бегут мурашки.

Я все ближе и ближе к розовой расщелине, которая выпускает соки. Почти уткнулся носом в нежную, сладкую дырочку.

— Марсель…

Пальцы Шатохиной зарываются в мои волосы, она легонько скребет кожу головы, подталкивая к более активным действиям.

Я провожу носом по чистому лобку, без единого волоска. Черт подери, она выглядит совсем девчонкой. Мне хочется пошутить на этот счет, но слова теряются, вязнут, тонут в густом, вязком аромате ее возбуждения.

Чуть ниже…

Захватываю губой ее плоть.

Ловлю ответную дрожь, чувствую истому сладкую.

Ощущаю ее как будто на себе.

Ее эмоции — это нечто невероятное. Такие искренние, яркие, бурлящие. Меня шарахает ими, пронизывает насквозь.

— Я так хочу этого, — признается Лена. — Боже, как я этого хотела! Прошу… Скорее.

— Значит, ты хотела этого?

Мягко провожу губами по клитору, надавливаю языком.

Скольжу ниже… Ласкаю губами припухшие складочки, подбираясь к сердцевине десерта. Намеренно сильно и жестко провожу языком, на контрасте с нежной лаской.

— Ах!

Бедра Шатохиной напрягаются, сомкнувшись по обе стороны от моей головы. Она непроизвольно подталкивает себя ко мне, подмахивает.

— Да… — всхлипывает. — Да!

Я отрываюсь на миг. В голове гудит, пульсация и бег крови только усиливают ощущение, как будто нахожусь в зоне высокого давления.

— Если бы я хотел поквитаться с тобой за то, что ты бросила меня как-то в отеле неудовлетворенным, лучше момента не найти, да? — спрашиваю тихо.

Шатохина покусывает губы, нежно стонет в ответ, прикрыв глаза.

— Но ты же не сделаешь так? — уточняет.

— Кто знает, кто знает… — усмехаюсь.

Давление ладони на затылок нарастает, Шатохина буквально вдавливает мой рот в развилку между бедер.

— Я тебе сделаю, — шипит она с деланной угрозой. — Я этого несколько лет ждала, мечтала… Теперь потрудись, будь так добр!

— Больше ни слова!

Я жестче перехватываю ее за бедра, раскрывая еще больше и чуть-чуть толкнув назад. Лена ахает, цепляется своей ладонью за край стола. Мои губы и мой язык начинают выплясывать на ее влажной, сочной плоти. Покусывая и посасывая кончик ее клитора, чувствую разряды покалывающего удовольствия, которые я посылаю в ее тело, и они зеркалят во мне приливом крови к концу окаменевшего члена.

Я бы хотел ее всю. Разом. Во все места… Как одержимый…

Но пока занимаюсь тем, что активно работаю языком у нее между ножек, и мне это нравится. Голова пустая, легкая, как перышко, только шум все возрастает, а ощущения множатся и дробятся.

Вылизываю интенсивнее, задыхаюсь, но не перестаю работать над ее дырочкой, лаская попеременно все, что только можно заласкать. Тараню языком податливое отверстие, она сжимается и пульсирует, готовясь выдать охеренный оргазм прямо в мой рот.

— Ты, что, такая быстрая?

— Боже, замолчи… Замолчи… Продолжай! Я не могу! Кончаю… Боже! Дааааа…

На пике Лена совсем