Вообще-то “Посторонний” Камю понравился мне больше, чем “Оглянись на дом свой, ангел”. Но мне нравится Джо, потому что ему нравится эта книга. Он не боится показаться сентиментальным. Он любит Америку, и Нью-Мексико, и свой barrio[170], и пустыню. Мы ходим в походы по предгорьям. Однажды нас настигла сильная песчаная буря. Перекати-поле свистело в воздухе, желтые пыльные вихри выли. А Джо пустился в пляс посреди бури. Я еле-еле могла расслышать, как он кричит: “Здорово, до чего же здорово в пустыне”. Мы видели койота, слышали его визг.

Со мной он тоже сентиментальничает. Он помнит о том, что важно, и слушает, когда я говорю без умолку. Однажды я расплакалась безо всякой причины – просто заскучала по тебе, по Кене, по дому. Он не пытался меня развеселить, а просто обнял, дал мне погрустить вдоволь. Мы разговариваем по-испански, когда говорим о чем-то хорошем или когда целуемся. Целуемся мы много.

* * *

Дорогая Кончита!

Я написала рассказ “Яблоки”. Про старика, который сгребает граблями яблоки. Боб Дэш подчеркнул красным карандашом штук десять прилагательных и сказал: “Рассказец терпимый”. Джо сказал, что рассказ жеманный и фальшивый. Что я должна писать только про то, что сама чувствую, а не выдумывать что-то там про старика, с которым не была знакома. Меня не волнует, что они сказали. Я перечитываю рассказ снова и снова. Да нет, волнует, конечно.

Моя соседка Элла сказала, что, если можно, предпочла бы не читать мой рассказ. Жаль, что мы плохо ладим. Ее мать каждый месяц присылает ей из Оклахомы тампоны. Элла учится на театральном. Боже мой, разве она сможет играть леди Макбет, если не может спокойно смотреть на жалкое кровавое пятнышко?

Я стала чаще видеться с Бобом Дэшем. С ним – как на семинаре для меня одной. Сегодня мы ходили пить кофе и разговаривали о “Тошноте”. Но о Джо я думаю больше, чем о Бобе. С ним я вижусь на переменах и на работе. Мы втроем – он, Джонизи и я – много смеемся, едим пиццу, пьем пиво. У Джо есть своя комнатка, типа кабинета, там мы и целуемся. Я думаю не совсем о Джо, а о его поцелуях. Я думала об этом на семинаре по редакторскому делу и даже застонала или что-то сказала вслух, а профессор посмотрел на меня и сказал: “Что-что, мисс Грэй?”

* * *

Дорогая Кончита!

…Я читаю Джейн Остин. Ее книги – точно камерная музыка, но они жизненные и смешные одновременно. Мне хочется прочитать целую тысячу книг, даже не знаю, с которой начать. Со следующего семестра я сменю специализацию – перейду на английскую литературу…

* * *

Дорогая Кончита!

В корпусе журналистики работают дворниками старики – муж и жена. Однажды ночью, когда мы закончили, они повели нас на крышу пить пиво. Над крышей нависают ветки тополей, можно просто сидеть под деревьями и смотреть на звезды. Если хочешь, смотри вдаль, на машины на 66-м шоссе или в другую сторону – заглядывай в окна общежития, где я живу. Дворники дали нам запасной ключ от кладовки, откуда можно залезть по лестнице на крышу. Больше никто про это место не знает. На переменах и после работы мы идем наверх. Джо принес гриль, матрас и свечи. Все равно как наш собственный остров или как домик на дереве…

* * *

Дорогая Кончита!

Я счастлива. Просыпаюсь утром – а у меня скулы ломит от того, что я столько улыбаюсь.

Когда я была маленькая, то иногда, мне кажется, чувствовала умиротворенность – в лесу, на лугу, а в Чили все время веселилась. Упоение чувствовала, когда каталась на лыжах. Но такого чувства счастья, как с Джо, я не испытывала никогда. Никогда не чувствовала, что я – это я и что меня за это любят.

Я оформляю разрешение на то, чтобы проводить у него выходные, под ответственность его отца. Джо живет с отцом, отец у него совсем старый, учитель на пенсии. Отец любит готовить, готовит всякую жирную гадость. Весь день пьет пиво. И оно на него совсем не действует – разве что он начинает распевать про Минни-русалку и “Дождь бьет по крыше”, снова и снова, пока возится у плиты. А еще он рассказывает истории про всех, кто живет в Армихо – в их районе. Большинство училось у него в школе.

* * *

Дорогая Кончита!

На выходных мы почти каждый раз ездим в горы Хемес и целый день лазаем по склонам, ночуем в палатке. Там, наверху, есть горячие источники. Мы пока не встречали там ни одного человека. Олени и совы, толсторогие бараны, голубые сойки. Лежим в воде, разговариваем или читаем вслух. Джо любит читать Китса.

С учебой и работой у меня все в порядке, но я сижу как на иголках: скорей бы освободиться – и к Джо. Он заодно работает спортивным обозревателем в “Трибьюн”, так что нам трудно выкроить время. Мы ходим на соревнования по бегу, на школьный баскетбол, на автогонки. Американский футбол мне не нравится, я скучаю по нашему футболу и регби.

* * *

Дорогая Кончита!

Просто не могу понять, почему все так взбудоражились из-за нас с Джо. Заведующая общежитием пригласила меня на беседу. Боб Дэш обошелся со мной сурово, целый час читал мне нотацию, пока я не встала и не ушла. Сказал, что Джо неотесанный пошляк, гедонист без нравственных принципов, без интеллектуального кругозора. Это еще не полный список. В основном люди беспокоятся, потому что я совсем молоденькая. Думают, что я поставлю крест на своем образовании и карьере. По крайней мере, так они говорят. А по-моему, им завидно, потому что мы сильно влюблены друг в друга. И, какие аргументы они ни приводят: мол, я испорчу себе репутацию, будущее под вопросом, они обязательно указывают на то, что он мексиканец. Никому и в голову не приходит, что я из Чили приехала и мне, естественно, должны нравиться латиноамериканцы, те, кто способен чувствовать. Я никогда не стану тут своей. Жаль, что мы с Джо не можем поехать ко мне домой – в Сантьяго…

* * *

Дорогая Кончита!

Кто-то взял и написал письмо моим родителям, сообщил, что у меня роман с мужчиной, который для меня слишком стар.

Они позвонили, закатили истерику, приедут из Чили сюда. Тридцать первого декабря. Мать вроде бы снова начала пить. Отец говорит, что это я виновата.

Когда я с Джо, все это ничего не значит. Наверно, он стал репортером, потому что любит разговаривать с людьми. Куда бы мы ни пришли, мы обязательно разговариваем с незнакомыми. И они нам нравятся.

Мне кажется, до встречи с Джо мне никогда по-настоящему не нравился мир вокруг. Моим родителям он точно не нравится, и я не нравлюсь – иначе они отнеслись бы ко мне с доверием.

* * *

Дорогая Кончита!

Тридцать первого они приехали, но так утомились в дороге, что мы разговаривали совсем недолго. Они пропустили мимо ушей, что я учусь на все пятерки, что я обожаю свою работу, что в этот вечер меня выбрали королевой “Бала репортеров”. Я сделалась падшей женщиной, обыкновенной потаскушкой и тому подобное. “С чумазым мексикашкой”, – сказала мать.