Отвлеченная чем-то, Милдред отклонилась, и кухня была больше не видна. Кошка отвернулась и начала следить за какой-то невидимой семье Глью добычей.

– Повернись к кухне! – взмолился Бруно, когда Милдред наконец прекратила слежку. – Нам не интересен какой-нибудь ежик!

Словно услышав мольбу хозяина, кошка повернулась. Кухня Раттеров была освещена, словно сцена. Но супруги исчезли.

– Это происходит именно сейчас? – спросила Хелен. – На кухонном полу? И нам просто не видно?

– Слишком рано, – ответил Джим, сверившись со временем на экране.

– Они воссоединились в гостиной, чтобы выпить вина и предаться насилию, – сказал Бруно.

– Бруно! – возмутилась Хелен. – Следи за тем, что говоришь!

Милдред некоторое время обнюхивала траву, на которой лежал кусок цыпленка. Затем кошка заметила птицу, и микрофон запечатлел казнь во всех деталях.

– Я не могу на это смотреть! – сказала Хелен.

Милдред взяла поверженную птицу в зубы. Добыча закрыла камеру, пока кошка ее несла. На экране минуту ничего не происходило. Когда кошка наконец выронила птицу, местоположение прояснилось: кухня семьи Глью.

Камера показала Бруно, который обнаружил Милдред, а когда мальчик осмотрел добычу, кошка от гордости заурчала еще сильнее.

«Противная кошка, – сказал Бруно на записи. Камера моталась влево и вправо, пока кошка выгибалась от удовольствия, а хозяин гладил ее по животику. – Я бы не хотел повстречать тебя ночью».

– А куда потом делась птица? – спросил Бруно.

– Я убрала ее, – ответила Хелен. – Бедное существо!

Вскоре Милдред вышла на улицу, пошла, затем побежала и начала карабкаться по забору, а потом взбираться по желобу. Кошка оказалась на крыше дома Глью. Из-за близости луны цвет записи изменился, став более ярким, но и более холодным.

Пока Милдред вылизывалась, члены семьи Глью молчали. Снова и снова кошка проводила шероховатым языком по шерсти, пока наконец не осталась удовлетворена результатом.

Затем Милдред уставилась на Сэнт-Энрю-роуд. Панорамному обзору мешало строение крыши. Фонарный столб, словно заговорщик, замаскировал бо́льшую часть дома Раттеров, его лучи уменьшили видеозапись и превратили ее в мозаичное пятно.

Милдред продолжила путь. Дойдя до конца террасы, она спустилась, сначала на водосток, а после на крышу сарая.

Вскоре нетерпеливая кошка легко преодолела расстояние между зданиями и вспрыгнула на фасад дома Раттеров, увитый плющом.

– Это я! – воскликнула Хелен, когда Милдред оглянулась и камера оказалась направленной на спальню дома Глью.

Хелен в этот момент расчесывалась.

Потом Милдред снова повернулась. То, что предстало перед глазами зрителей, заставило Бруно вскрикнуть. В гостиной Раттеров, в комнате с красными стенами, разыгралась отвратительная сцена. Под пластиковой люстрой Терри насиловал жену. Несмотря на то что Бруно смотрел на все это не более десяти минут, это было во сто крат хуже всего того, что мальчик когда-либо видел по телевизору. Одной рукой Терри Раттер держал жену за шею, а другой снимал с нее пижамные штаны. А затем, когда Поппи начала сопротивляться, ударил ее по лицу. Женщина упала. Последовал еще один удар, от которого толстое тело Раттера содрогнулось.

Эта сцена ошеломила семью Глью. Их коллективный пульс участился.

– Я всегда говорила, что он свинья! – сказала Хелен.

– Ты была права, – отозвался Джим. – Все еще хуже, чем я себе представлял.

– Я не хочу, чтобы ты на это смотрел, – произнесла Хелен, заметив шок на лице сына. – Думаю, тебе нужно подождать в коридоре.

– Я никуда не пойду! – воскликнул Бруно, вцепившись в кровать.

Хелен посмотрела на мужа, ища поддержки.

– Да он уже все увидел, – пожал плечами Джим.

Милдред снова была в движении, направляясь на север. Она обошла кругом магазин мистера Симнера, затем прошлась по соседским садам. В саду Алана сходила в туалет посреди грядок, а у миссис Симнер стащила лифчик, который сушился на бельевой веревке, и некоторое время тянула его в зубах, словно величайшую драгоценность.

Вскоре Милдред снова пришла в сад Раттеров. Качество записи на этом отрезке времени было очень низким, потому что кошка отчаянно преследовала птицу, или мышь, или еще кого-то малозаметного.

Озаряемая звездами голова Милдред качалась вправо-влево, словно кошка наблюдала за видимым только ей фейерверком. Временами в ее поле зрения оказывалась кухня Раттеров. Запись краткими проблесками демонстрировала непрекращающийся ужас. Нападение на жену не закончилось хуком Терри. Все выглядело как ужасный танец, и его вел муж. Дробилка для перца, поднятая с рабочей поверхности, замерла в воздухе, словно бейсбольная бита. Угол обзора кошки не показывал, у кого именно из супругов было оружие.

– Когда я наутро обыскивал кухню, там не было никакой дробилки для перца, – сказал Джим. – Я почти уверен в этом.

– Почти? – переспросила Хелен.

– Моя зрительная память уже не та, что прежде…

– Вот так и выглядит убийство? – спросил Бруно безо всякого энтузиазма.

– Да, – ответила Хелен.

Джим грустно кивнул.

Милдред прокладывала маршрут по задним дворам, двигаясь на юг Сэнт-Эндрю-роуд.

Во время путешествия кошки камера запечатлела несколько значимых событий. Во-первых, пробегая мимо магазина сладостей, Милдред увидела, как миссис Симнер обновляет витрину с леденцами. Белые зубы женщины сияли среди неоновых конфет. Если она и заметила любопытную кошку, то не подала виду.

Во-вторых, Милдред увидела Терри Раттера, выходящего из дому.

– Он переоделся! – вскричал Бруно, указывая на темно-синий джемпер.

Кошка наблюдала за тем, как мужчина, шатаясь, шел по тротуару, а затем швырнул что-то в мусорный бак возле дома номер четыре.

– Он выбросил рубашку! – провозгласил Джим. – Это действия небрежного убийцы. Терри направился в «Свинью и свисток».

Милдред прошла мимо дома номер двенадцать, и ее камера засекла важную деталь: входная дверь была оставлена открытой нараспашку.

– Вот видишь?! – воскликнул Бруно.

– Да, вижу, – отозвался Джим.

В последующие сорок минут, пока таймер не показал двадцать три тридцать одну, Милдред зашла в три дома через кошачью дверку. Глью ускорили запись, потому что камера демонстрировала лишь содержимое мисок для еды других домашних животных.

Затем кошка вернулась на дорогу. Остановилась возле колеса припаркованной машины. И в двадцать три тридцать два заснула под машиной, а камера утонула в меху.

В час семнадцать Бруно поставил запись на обычную скорость, потому что шаги Терри Раттера разбудили кошку. Его рычание и удар по машине вспугнули Милдред, и она побежала. Вскоре кошка оказалась на дорожке позади дома Раттеров. Когда Милдред перемахнула через забор, семья Глью затаила дыхание. Кошка была все ближе и ближе к окнам кухни, в которых горел свет.