– Ладно, мы поняли, Джоан, – раздраженно перебила ее Ронда. – Не нужно все разжевывать, понимаете? Мы психи, а не дураки, по крайней мере, большинство. Извините. За исключением Лизы, этого оскорбления роду человеческому. В остальном…

Нескладная женщина лет тридцати встала и с угрожающим видом направилась к Ронде.

– Ты заткнешь свою жирную пасть или мне сделать это за тебя?

– Лиза, сядьте. Ронда, буду вам признательна, если вы перестанете провоцировать окружающих. А теперь, пожалуйста…

Но Лиза не собиралась садиться. Ронда скрестила руки и невозмутимо посмотрела на нее:

– Хочешь получить, сучка? Ну давай, иди сюда. Вперед.

Лиза двинулась на Ронду, ситуация накалилась. Это было самое интересное событие за последние несколько дней, и все обрадовались возможности ненадолго отвлечься от повседневной рутины кратких осмотров, встреч с психиатрами и бесконечных собраний, следующих одно за другим.

Лиза бросилась на Ронду.

– Ты, наглая мексикашка, хватит…

Но к огорчению тех, кто надеялся полюбоваться разборкой в психушке – в том числе Эллиот и Сьюзан, которые, разумеется, поставили на Ронду, – Джоан встряла между двумя женщинами. В обед Лизу отправили в закрытое отделение, чтобы она «успокоилась и обо всем подумала».

Лиза была занудой, которую все ненавидели. Такая обязательно найдется в каждом классе, а во время любой турпоездки их непременно окажется две, если не больше, а по опыту Сьюзан – и на каждой съемочной площадке. Самозваная оперная певица и фанатичка, Лиза обладала сомнительной способностью докапываться до всех и каждого и играть на нервах. Как многие люди с маниями, она воображала, что говорит исключительно мудрости, достойные быть увековеченными, и ее расстроенный рассудок постоянно выдавал огромные порции бреда. Такая сила и энергия обычно сопутствует интеллекту, только в ее случае эти качества существовали отдельно.

– Скажите мне, что я не такая, – умоляла Сьюзан Ронду и Эллиота в тот вечер.

Ронда закатила глаза:

– Умоляю, ну не могут же у тебя быть все скверные черты характера разом. Это проблема Лизы, заведи свою!

– Но я зациклена на себе, и иногда мне жаль…

Ронда зажала подруге рот.

– Дай мне либриума или метедрина, а после этого заткнись на хрен.

Сьюзан кивнула, а Ронда продолжила:

– Отлично. Мне удалось сплавить Лизу в изолятор, кого мы еще ненавидим?

Сьюзан подумала, что метод – «трое – уже толпа» – для слежки за Барби и Кеном довольно нелеп. Помимо всего, это заставляло ее чувствовать себя престарелой школьной учительницей, дуэньей, нанятой, чтобы не дать молодежи обделывать грязные делишки на школьном балу, и следить за дистанцией между студентами, тискающимися на танцполе.

Выяснилось, что Кен вовсе не был пилотом коммерческой авиалинии. Он потихоньку подошел к Сьюзан и рассказал о себе, словно все это время она только и ждала, чтобы он поведал ей о своей настоящей работе, иначе она не заснет всю ночь.

– На самом деле я не работал на «Американ Эйрлайнс», – заговорщицки прошептал он, от него повеяло запахом вечеринок, на которых Сьюзан бывала много жизней тому назад. Теплое, дымное дыхание парней, которые прижимались к тебе, потея от возбуждения. – Я возил контрабандой героин из Южной Америки во Флориду.

Сьюзан задумчиво кивнула, вдыхая его запах.

– Ну, это совсем другое, – сказала она. – Но мне кажется, вряд ли они обеспечивают хорошую страховку.

Кен рассмеялся, откинув голову назад, его изящный профиль выделялся на фоне белых казенных стен, адамово яблоко походило на спелый запретный плод.

– Да кому, на хрен, нужна страховка? – сказал он. – За перевозку нескольких килограммов я получил столько, что мог бы купить целое крыло госпиталя, если бы захотел.

Сьюзан улыбнулась, представив больницу с раскинутыми крыльями, купленную, оплаченную и готовую для полета Кена к здоровью.

Люди появлялись и исчезали очень быстро в зависимости от их страховки и кредитоспособности. На место Шлюхи-монахини из ниоткуда появился неприметный мужчина. Эллиот сказал Сьюзан, что его зовут Боб, а диагноз у него «ситуативная депрессия».

– И что это значит? – недоверчиво спросила она. – Что он попал в ситуацию, которая выбила его из колеи, или…

– Это значит, что он впал в депрессию, потому что от него ушла жена, и попытался передознуться.

Сьюзан все еще недоумевала.

– Они действительно называют это «ситуативной»?

Эллиот кивнул:

– В противоположность клинической. То, что ты называешь переменчивой погодой. Можно сказать, что у нас «нестабильная неситуативная печаль».

– Да брось! – Она засмеялась. – Не может быть!

Он пожал плечами.

– Может. Мы должны переименовать нашу болезнь. «Расстройство настроения» – это так скучно. Мы должны переименовать ее, ведь люди дают названия звездам, растениям, животным и прочему.

– Только это больше похоже на название губной помады, цвет которой никому не нравится. – Сьюзан наклонилась и положила голову ему на плечо, вдыхая темный запах беспокойного мышления. – По крайней мере на своих губах.

– Кто твой идеал? – Эллиот играл свою любимую роль из нынешнего фильма их жизни.

– Идеал женщины? – с готовностью подхватила Сьюзан.

– Все равно.

– Тогда это ты, Лиза.

– О, Дэвид… в самом деле?

Эллиот поднес руку к ее лицу. Она подняла на него смеющиеся глаза и прижалась щекой к его теплой ладони.

Откуда-то из глубины холла донесся властный предостерегающий голос Хелен:

– Не дотрагиваться!

Сьюзан отпрянула от Эллиота и, закатив глаза, посмотрела на него. Он с улыбкой вздохнул.

– Не знаю, как тебя, но меня она вгоняет в ужасную ситуативную депрессию.

– Эй, одни это получают, а другим приходится нести.

Они покинули Биполярный Дворец и направились через лужайку к столовой. Освещенные окна приветливо сияли в сгущающихся сумерках. Пристанище для путешественников, попавших в засаду.

– Я рассказывала тебе о своей теории? Может, я подхватила психическое расстройство от унитазного сиденья? Или от комнаты с заниженной самооценкой? Ясное дело, я всегда знала, что оно очень заразно, но теперь подумываю, что надо передать его другим. На Рождество. Отличный подарок.

Эллиот с отсутствующим видом кивнул, вдыхая сумеречный воздух.

– Мне кажется, сегодня на ужин паста. Хочешь, найдем Ронду и поедим рядом с булимиками, поприкалываемся?

Врачи в «Тенистых аллеях» сказали ей, что она всю жизнь принимала неправильные лекарства.