пошёл прочь, время от времени приваливаясь к стене, дабы устоять на ногах. Я провожал его взглядом, досадуя, что госпожа Абрамова не желает разглядеть настоящего мужчину рядом с собой, предпочитая упрямо цепляться за призрака из прошлого и отказывая себе в возможности наслаждаться жизнью. Невольно мелькнуло царапающее: «А сам-то чем лучше? Лизу сначала поцеловал страстно, потом оттолкнул, словно собаку бродячую». Нет-нет, у меня совсем другая история! У Елизаветы Андреевны есть жених… Которого она совсем не любит… Чепуха! Любит, о чём непрестанно говорит. Я с силой сжал ладонями виски, но неугомонный внутренний голос всё равно пробурчал: «В любви, как в политике, слова нужны для обмана других и себя. Настоящие чувства о себе не кричат». Вот же дьявол! Я шарахнул себя кулаком по бедру, зашипел от боли и вихрем бросился в комнату в глупой детской попытке скрыться от самого себя и тех перемен, которые надвигались на меня с неукротимостью морских волн.

Глава 10. Лунный лис выходит на след

Алексей влетел в свою комнату, в самый последний момент придержав дверь, чтобы не грохнуть ей со всей силы, всё-таки ночь на дворе, люди спят, а если нет, то тем более не стоит привлекать чужое внимание. Корсаров всегда считал себя человеком сдержанным, но сейчас сам себе напоминал вулкан, готовый затопить всё вокруг убийственной лавой. Жизнь, всегда такая размеренная и даже предсказуемая, в очередной раз, словно дорвавшийся до полётов курсант, заложила лихой вираж, обратив в прах все планы, наплевав на желания и смешав в убийственный коктейль мысли и чувства.

- Чёрт знает что, - прошипел Алексей, рухнув на кровать лицом в подушку и с силой долбанув кулаком по одеялу.

Что-то подозрительно хрустнуло, Корсаров быстро сел, с кривой усмешкой посмотрел на попавшие под горячую и тяжёлую руку обломки и попытался определить, что это было. Кажется, гребень. Следователь недоверчиво хмыкнул, взял один костяной обломок, повертел в руке. Ну да, точно, гребень, причём, судя по изящности узора, красивый и дорогой.

- А какого… - Алексей машинально прикусил губу, удерживая так и рвущиеся наружу колоритные эпитеты глубоко нецензурного содержания, привычка, укоренившаяся со школьных лет и не исчезнувшая за годы службы и работы, - откуда он взялся?

Корсаров огляделся по сторонам. От ведьмы он вернулся таким измотанным, что сразу рухнул в постель, даже не разулся, и сразу провалился в сон, так что мог и не заметить оставленного горничной гребешка.

- Только почему она положила его в кровать, а не на стол? – Алексей посмотрел на обломок в руке, словно ждал от него ответа на свой вопрос, но тот, естественно, хранил молчание. – Да и причёсывался я утром… кажется…

Следователь провёл ладонью по волосам, запутался пальцами в лохмах, более похожих на воронье гнездо, чем на причёску, сдавленно зашипел, раздражённо смахнул обломки гребешка в ладонь и огляделся по сторонам в поисках мусорного ведра, но ничего подобного не было.

- Вот чёрт, даже ведра нет, - прошипел Корсаров, стискивая кулак.

Резкая боль обожгла руку, Алексей разжал пальцы и сдавленно застонал, увидев, что костяной осколок впился в кожу, поранив ладонь.

- Да что же за день такой! – следователь зло смахнул обломки на стол, перетряхнул одеяло, подушку, даже простынку, но больше никаких сюрпризов не обнаружил.

Старательно, отработанными до автоматизма за годы службы движениями опять застелил постель, взбил подушку, откинул одеяло, да так и застыл, понимая, что спать не хочется совсем.

- Ещё и бессонница, - с досадой буркнул Корсаров, потёр лицо ладонями и направился к столу, где призывно белела аккуратная стопка бумаги и чуть поблескивала в льющемся в окно лунном свете бронзовая чернильница. – Ну что ж, тогда поработаем.

Алексей включил настольную лампу, озарившую всё вокруг тёплым жёлтым светом, похожим на настоящее деревенское масло, и невольно улыбнулся, вспомнив байку о том, что в Кремле в кабинете Сталина тоже всю ночь не выключали свет, дабы жители страны советов знали, что вождь народов никогда не спит. Всё ещё тихонько посмеиваясь, Корсаров открыл саквояж, принялся доставать из него разрозненные записи с места убийства госпожи Васильевой, затем вытащил из стопочки чистый лист бумаги, придвинул чернильницу и двумя резкими движениями разделил листок на три чуть косящих вправо столбца. Первый столбик Алексей назвал госпожа Васильева, второй - Ольга и третий, после некоторого колебания, Лиза. Корсаров ещё раз прочитал название третьего столбика, поморщился, старательно зачеркнул написанное и поверх вывел: Елизавета Андреевна.

- И кого я обманываю? – хмыкнул Алексей, но продолжать крамольные думы не стал, сосредоточившись на заполнении первого, посвящённого убийству Дарьи Васильевны, столбца. – Ладно, приступим к работе.

Следователь нахмурился, привычно анализирую сделанные записи, раскладывая их в хронологическом порядке и до мельчайших деталей вспоминая всё, что происходило в доме Васильевых и у Алеси. Перо с такой скоростью летело по бумаге, что в паре мест железный наконечник даже порвал лист, оставив кляксы, на которые увлечённый работой Алексей не обратил внимания. Когда была поставлена последняя точка, Корсаров чуть откинулся на стуле и принялся рассуждать вслух, как делал всегда, когда вёл следствие:

- Итак, что у нас есть? Убита госпожа Васильева, особа по натуре распутная и тщеславная, не брезгующая приворотами. У супруга её алиби нет, но и возможности совершить преступление тоже не наблюдается, потому как, - Алексей вздохнул и покачал головой, - он от неё зависит как физически, так и психологически. Идём дальше. Племянник, Пётр Игнатьевич. Чисто теоретически он мог зарезать тётушку, но на практике, - Корсаров скривился, подавляя вспышку раздражения, - кишка у него на такие дела тонка. Далее идёт ведьма Алеся. Ей смерть клиентки и вовсе невыгодна, да и если бы Алеся захотела убить Дарью Васильевну, то выбрала бы яд или ещё что-нибудь, дабы на неё никто даже мельком не подумал. Так, и кто у нас остаётся? Господин Рябинин и отец и сын Пряниковы, с которыми покойная амуры крутила незадолго до своей смерти. Вот ими с утра и займусь, только надо будет у Аристарха Дмитриевича помощника себе вытребовать, вдвоём-то быстрее получится.

Алексей Михайлович удовлетворённо улыбнулся, потянулся, раскинув руки в стороны, и приступил к записи сведений, предположений и набрасыванию планов работы по делу о нападении на бесприданницу Ольгу. Тут сведений пока было до обидного мало, лишь то, что успели рассказать доктор и Лиза, а углубляться в построение гипотез не следовало, пустое оно, воздушные замки строить. Конечно, был ещё подслушанный