разговор, но он тоже более к сфере домыслов и предположений, нежели фактов, относится. Корсаров поморщился, поставил точку, расплывшуюся по листу кляксой, и опять откинулся на спинку стула, задумчиво крутя перо в руке:

- Игнатовская Ольга Георгиевна… Что мне о ней известно? Бесприданница, мать была услана Софьей Витольдовной в родовое имение куда-то под Саратов, крутит роман с неким Прохором Милорадовичем и заглядывается на Олега Петровича. Носит платья Елизаветы Андреевны. Так, с фактами разобрались, их немного, переходим к предположениям, кто мог искуситься на сию особу.

Алексей побарабанил пальцами по столу, глядя на рабочие записи, которые Лика со смехом называла «объявление о продаже славянского шкафа» из-за обилия пометок, стрелок и прочих обозначений, понятных лишь автору да ещё ограниченному кругу посвящённых, как правило, лишь Сашке и Никите. Впрочем, Лика никогда в служебные дела мужа и не вмешивалась, у неё всегда было чёткое деление: работа отдельно, а семья отдельно, исключение делалось лишь для талантливых учеников и Её Величества Музыки, которая безраздельно властвовала в доме. А Лиза, наоборот, охотно принимает участие в расследовании, было бы интересно обсудить эти записи с ней… Корсаров нахмурился и шлёпнул ладонью по столу. Вот дьявол, он же приказывал себе не думать об этой девчушке, только ничего не получается! Мысли, словно зачарованные, снова и снова возвращаются к госпоже Соколовой, стоит прикрыть веки, как тут же всплывают в памяти зелёные глаза, то искристые, с лукавыми смешинками на дне, а то холодные, словно бесценные изумруды. В ушах начинает звенеть нежный девичий голос, который, как бы банально это ни звучало, так и тянет сравнить с рокотом чистого лесного ручейка, дарящего прохладу усталому путнику.

«Да Вы поэт, сударь, - Алексей усмехнулся, покрутил головой, разминая шею, и мысленно продолжил отчитывать пробудившегося в душе романтика, безжалостно растаптывая его доводами разума, - только не стоит забывать в море сладости и о капле горести: Елизавета Андреевна просватана, у неё жених есть. Кроме этого Вы, сударь, барышни старше, ей, дай господь, если восемнадцать стукнуло, она девочка ещё совсем, даже целоваться не умеет, для неё мужчину холостого за руку взять – уже романтическое приключение, после коего непременно должны быть признание в любви и свадьба. Вам же, господин хороший, уже тридцать пять стукнуло, что по меркам этого общества срок немалый, голова седая, шрамы по всему телу имеются, что тоже пригожести не придаёт, а помимо прочего невесте своей предложить нечего. Капиталами Вы не владеете, поместья фамильного нет, квартирку, в коей проживали, и ту уже другим жильцам сосватали. Род у Вас хоть и древний, но незнатный, происхождения Вы самого что ни на есть пролетарского. И что в сухом остатке имеется? Сердце пылкое любящее? Так и оно неполно, Лике покойной отдано, смертью её изранено, Вы вдовец, что опять-таки по меркам этой эпохи Вам чести не делает. Одну, мол, жену извели, как бы и со второй такая же беда не приключилась. А ещё, напомню, коли Вы запамятовали, Вас от госпожи Соколовой отделяет, помимо всего перечисленного, ещё сто с хвостиком лет, Вы же, как говорят любители фэнтези, попаданец. Вы здесь гость, частный детектив, приглашённый для расследования преступления… преступлений, точнее, как только работу свою выполните, так назад и вернётесь непременно. А Елизавета Андреевна останется здесь, потому что это её эпоха, её жизнь и её судьба, в которой Вы не имеете ни малейшего права оставить хоть какой-то значимый след помимо изобличения искушающегося на барышню злодея. Так что хватит забивать себе голову всякой романтической чепухой, как говорится: «Хороша Маша, да жена Наташа».

Влюблённый юноша, которому после столь беспощадного артобстрела несокрушимыми доводами рассудка предстояло растаять, а в идеале и вовсе окончательно и бесповоротно исчезнуть, дерзко вскинул голову, сверкнул тёмными, бездонными, словно в них сама вселенная открывалась, глазами и упрямо произнёс:

«Только ты же любишь её, признайся, не лги хоть самому себе».

- Нет, - Алексей опять прихлопнул ладонью по столу, вскочил на ноги, в волнении не заметив, что стал говорить вслух, - я люблю Лику, Лиза… госпожа Соколова мне просто нравится, она искренняя, честная, умная опять-таки, настоящая. Она такая… - по губам Корсарова скользнула нежная и беззащитная улыбка, преобразившая сурового следователя во влюблённого мальчишку.

Алексей

Я вздрогнул, вскинулся, словно услышавший сигнал тревоги боевой конь, и осоловело огляделся по сторонам, пытаясь понять, на каком свете вообще нахожусь. Так, настольная лампа, записи, всё ясно, меня угораздило уснуть прямо за работой. Я осторожно размял шею, плечи, потом покачал головой, не столько выветривая остатки сна, более похожего на романтические мечтания какой-нибудь провинциальной барышни, сколько проверяя, не вернётся ли обратно кузня в висках. Слава богу, голова не болела, я чувствовал себя бодрым как никогда и готовым к свершению трудовых подвигов.

Я задумчиво почесал ухо и с лёгкой опаской (а ну, как опять накатит?) потянулся к записям. Ничего не произошло: ангелочки с луками наперевес на меня не выпрыгнули, райская музыка не зазвучала, душа в небесные сферы не воспарила, а мир захотелось не обнять, а придушить, да и то не весь, а лишь отдельных индивидуумов, активно выстилающих своими благими намерениями путь в ад. И добро бы себе, так ведь нет же, другим! Голову готов отдать на отсечение, что это Сашка с Никитой расстарались и организовали мне ту цыганку с её амулетом, чтобы я перестал хандрить и почувствовал вкус к жизни. Воистину, с такими друзьями как у меня никаких врагов не надо!

Я сердито фыркнул, нахмурился, глубоко вздохнул и принялся размеренно и монотонно перечислять, кто мог покуситься на Ольгу Игнатовскую. Итак, в первую очередь это, само собой, отвергнутый любовник. То, что она именно с ним у лестницы ругалась, доказать будет несложно, достаточно обувь осмотреть… чёрт, как я мог забыть?! Я прикусил губу, сдерживая рвущиеся проклятия, и вскочил так поспешно, что едва стул на пол не свернул, добро, вовремя успел его за спинку подхватить, а то всех бы обитателей дома грохотом перебудил. Мрак, с этой любовью совсем забыл, что я же могу видеть, что происходило на месте преступления! Понятное дело, поиск улик это не отменяет, но хоть пойму, в какую сторону нужно копать!

Я вылетел из комнаты со скоростью, как говорил Сашка, наскипидаренного веника, так спешил, что даже сам не заметил, как добежал до места преступления. Нет, прав, тысячу раз прав человек, сказавший, что во