— Они приехали, бегите, скажите хозяину! Он велел сообщить ему, как только они появятся!

Мы с трудом выбрались из экипажа, полусонные дети едва держались на ногах. Я помогла им спуститься на землю, а когда обернулась, передо мной стоял Коннан. Уже сгустились сумерки, и я не могла детально рассмотреть его лицо, но точно знала, что он очень рад меня видеть. Хотя бы потому, что он взял мою руку и ласково ее сжал.

И тут Коннан произнес нечто странное:

— Я беспокоился, мне мерещились всевозможные несчастья. И уже жалел, что сам не поехал за вами.

Конечно же, он имеет в виду Элвин, подумала я. Не может быть, чтобы речь шла обо мне…

Но он в упор смотрел на меня, а я чувствовала, что еще никогда в жизни не была так счастлива.

— Дети… — начала было я.

Он посмотрел на Элвин и широко улыбнулся.

— Привет, папа, — сказала она. — Я так рада, что приехала к тебе!

Коннан положил руку ей на плечо, а она почти умоляюще посмотрела на него снизу вверх, как будто просила его поцеловать ее. Но это, похоже, было выше его сил.

Он лишь произнес:

— Я рад твоему приезду, Элвин. Тебе здесь понравится.

Тут я выдвинула из-за своей спины Джилли.

— Что… — начал он.

— Мы не могли оставить Джилли дома, — не дала ему договорить я. — Вы ведь не забыли, что дали свое разрешение на то, чтобы я ее учила?

Какое-то мгновение Коннан колебался. Затем посмотрел на меня и расхохотался. И в этот момент я поняла, что он так рад видеть меня, именно меня, что ему нет дела до того, кого я с собой привезла. Главное, что я приехала.

* * *

В течение двух последующих недель мне казалось, что мир жестокой реальности остался где-то далеко позади, а я поселилась в ином, новом мире, изобретенном мною самой, — добром, уютном и справедливом.

С момента моего приезда в усадьбу «Пенландстоу» со мной здесь обращались не как с гувернанткой, а как с очень дорогой гостьей.

Это способствовало тому, что с моей души будто сползла какая-то липкая пелена, и я вдруг опять стала веселой и жизнерадостной девушкой, какой была, когда жила в доме своего отца, приходского священника.

Мне предоставили очень милую комнату рядом с комнатой Элвин, и когда я попросила, чтобы Джилли тоже поселили по соседству со мной, это было немедленно исполнено.

«Пенландстоу» — очаровательный старый особняк, построенный еще в елизаветинский период. Он почти так же велик, как «Маунт Меллин», и в нем так же легко заблудиться.

Моя комната была просторной и светлой, под каждым окном стоял обитый красным бархатом диванчик, шторы также были бархатными и красного цвета. Большая кровать пряталась под шелковым пологом на четырех опорах. Ковер был того же насыщенного красного цвета, что и шторы, и это согревало бы комнату, даже если бы в ней не было открытого камина, в котором постоянно пылали дрова.

Когда мои дорожные сумки принесли в эту комнату, одна из служанок тут же принялась распаковывать вещи, пока я стояла у камина, наблюдая за пляшущими языками пламени.

Разложив вещи на кровати, служанка присела в реверансе и спросила, следует ли ей убрать их в шкаф. Так с гувернантками не обращаются, подумала я. Несмотря на все дружелюбие, которое выказывали по отношению ко мне Дэйзи и Китти, они ни за что не стали бы делать ничего подобного.

Я сказала, что сама уберу вещи в шкаф, но сначала хочу помыться и мне нужна горячая вода.

— В конце коридора есть ванная комната, мисс, — сообщила служанка. — Я вам ее покажу и принесу туда горячую воду.

Она проводила меня в просторную комнату, где стояла большая ванна, а также маленькая сидячая.

— Мисс Элис приказала устроить здесь ванную комнату еще до того, как вышла замуж и уехала, — услышала я и с легким испугом вспомнила, что нахожусь в родном доме Элис.

Помывшись и переодевшись, я решила посмотреть, как устроилась Элвин. Она уже уснула, и я не стала ее беспокоить. Джилли тоже спала в своей комнате. Когда я вернулась к себе, вошла служанка с сообщением о том, что мистер Тре-Меллин ожидает меня в библиотеке, как только я буду готова.

Я сказала, что уже готова, и она проводила меня к нему.

— Я очень рад тому, что вы здесь, мисс Ли, — произнес Коннан.

— Разумеется, приезд дочери — очень приятное событие…

Он с улыбкой перебил меня:

— Я сказал, что рад вашему приезду, мисс Ли. Я имел в виду именно вас.

Я покраснела.

— Вы очень добры. Я привезла с собой кое-какие детские книги для занятий…

— Давайте устроим им небольшой отдых. Что скажете? Уроки, конечно, должны проводиться, если вы считаете это необходимым, но неужели девочки целыми днями будут заниматься?

— Думаю, по такому случаю уроки можно немного сократить.

Коннан подошел и остановился возле меня.

— Мисс Ли, — произнес он, — вы неподражаемы.

Я в испуге отшатнулась, а он продолжал:

— Я рад, что вы приехали столь незамедлительно.

— Таково было ваше распоряжение.

— Я не хотел, чтобы это звучало как распоряжение, мисс Ли. Это была всего лишь просьба.

— Но… — начала я и умолкла, потому что мне было не по себе, настолько он отличался от того человека, хозяина «Маунт Меллина». Он воспринимался как незнакомец, который сейчас кружил мне голову почти как тот, другой Коннан Тре-Меллин, который слегка пугал меня, потому что я не понимала саму себя, не могла разобраться в собственных эмоциях.

— Я был так рад сбежать оттуда, — произнес он. — И подумал, что вам хотелось бы того же самого.

— Сбежать… от чего?

— От мрака смерти. Я ненавижу смерть. Она вгоняет меня в депрессию.

— Вы говорите о сэре Томасе. Но…

— О да, я понимаю. Всего лишь сосед. И все же меня это угнетало. Хотелось поскорее убраться оттуда. Я так рад, что вы присоединились ко мне… с Элвин и второй девочкой.

Повинуясь душевному порыву, я произнесла:

— Надеюсь, вы не расценили то, что я привезла Джиллифлауэр, как самоуправство с моей стороны. Но если бы я оставила ее дома, это разбило бы ее сердце…

И тут он произнес то, от чего у меня голова пошла кругом.

— Я могу представить себе всю степень несчастья человека, вынужденного расстаться с вами.

Чтобы скрыть свое смятение, я быстро проговорила:

— Полагаю, детей следует покормить. Они измучены и уснули. Но, мне кажется, им необходимо поесть перед тем, как окончательно лечь спать. Сегодняшний день был для них очень тяжелым.

Он пожал плечами.