– Неужели нынешние девушки все так разговаривают? – сказал он.

– Да! – сказала я. – Вы что, с луны свалились?

– Я из округа Покахонтас, Западная Вирджиния, – сообщил он. – Моя жена умерла полгода назад. Я ездил навещать родственников. Большей частью я сам едва понимаю, что делаю. Никогда не думал, что переживу жену. Так странно, что я вас встретил. Не могу поверить, что мы с вами вот так вот сидим, едим. Эдвард мне многое о вас обо всех рассказал. Не знаю, может, не следовало бы этого говорить, но, когда за завтраком я увидел тебя из окна кафе, со мной случилось нечто странное.

– И что же с вами случилось, мсье? – сказал Леопольд.

– А что именно вы ели на завтрак? – сказала я.

– Я даже не представился, – сказал мужчина. – Я только что сообразил, что о вас я знаю так много, а вы даже не знаете моего имени.

– Это ничего, – сказала я.

– Меня зовут Боб, Боб Хеттей.

– Боб, вы собираетесь есть свою лазанью? – сказал Леопольд. – Вы к ней даже не притронулись. В меню написано, что это домашняя лазанья.

– Смешно, – сказал Боб. – С тех пор как моя жена умерла, я только и делаю, что ем. Обратившись к Господу, я обратился к еде. А сейчас я почему-то даже не голоден. Думаю, мне стоит немного похудеть.

– Мы ее завернем на потом, – сказала я. – Итак, вы христианин?

– Я бы так хотел рассказать вам, что это для меня значит!

– Значит ли это, что вы хотите дать нам немного денег?

– Нет-нет, – сказал Боб, – Я…

– А, поняла, – сказала я. – Вы мне дадите денег только после того, как я с вами пересплю. Тогда давайте поскорее с этим разделаемся.

– Да что ты! – сказал Боб. – Я понимаю, после всего, что с вами приключилось, вы еще немного не в себе. Чуть тронулись – как я, когда потерял жену. Вот встретил тебя и не могу понять, о чем только думал раньше. Знаете, мы ведь были женаты сорок лет. А теперь я даже вспомнить не могу, что в ней такого нашел.

– Дети есть? – спросила я. Он покачал головой. – Значит, на наследство никто не претендует. Возможно, прогулявшись со мной до стоянки, вы захотите переписать завещание.

– Глупая, безумная деточка! Мое духовное богатство я отдал Господу. Финансовое положение у меня отличное. Много лет я вкладывал деньги в акции «Юнайтед парсел сервис». А проработал я там сорок два года.

– Вы проработали на почте сорок два года и называете безумной меня?!

– Что ты имеешь в виду?

– Боб, – объяснила я, – вы что, не понимаете, что всю жизнь потратили на заворачивание посылок? Все, нам пора. – Я встала. – Пошли, ребята! Лазанью Боба отнесем Трейфу. Спасибо за угощенье, Боб.

– Подождите! – крикнул Боб. – Что вы собираетесь делать, дети?

– Будем околачиваться на стоянке, пока один из нас не подцепит кого-нибудь, кто будет согласен заплатить за секс. Если таковых в течение нескольких часов не отыщется, мы будем вынуждены продать Леопольда. Может, вы пока что побудете ему нянькой?

– Мне нянька не нужна! – сказал Леопольд.

Боб вскочил.

– Вы что, серьезно? И думать об этом не смейте. Мы немедленно уезжаем. Я отвезу вас в мотель.

– Черт возьми! – сказала я. – Я даже не представляю, сколько просить за ночь. Впрочем, думаю, со временем я освоюсь.

– Твоя первая работа, Мод, – гордо сказал Леопольд.

– Знаете, что я вспомнила? Вам известно, что есть такой вид кальмаров и в определенное время года – то есть в период спаривания – у этих кальмаров шпиндели отпадают и сами по себе плавают в океане, пока не найдут кальмарих? В лунные ночи полинезийцы выходят в море, и их лодки плывут меж самодвижущихся кальмаровых шпинделей. Разве это не прекрасно, а, Боб?

– А что такое шпиндель? – спросил Боб. – Деталь мотора?

– Это мужской половой пенис, – громко объяснила я.

Он пропустил мои слова мимо ушей.

– Вы умеете молиться? – спросил он.

– Естественно! – сказала я. – Когда чего-нибудь очень сильно хочешь, то начинаешь клянчить это у высших сил, которые, по мнению части населения, являются воображаемыми.

Коралловые уста Боба отверзлись, по-видимому, от ужаса. Верхняя губа перестала касаться своей извечной партнерши, влажной и оттопыренной нижней. Его бледное рыхлое лицо напоминало надутую морду рыбы-собаки.

– Прошу тебя, не говори так, – сказал он.

– Почему это? – спросила я. – Вы что-то от меня скрываете? Типа того, что вы и есть Господь, а я оскорбила ваши чувства?

– Умоляю, дорогая, перестань, – сказал Боб. – Так нельзя…

– Хотите помолиться, Боб? Не надо себя сдерживать. Не позволяйте мне сбить вас с толку. У меня свои мысли и чувства, у вас – свои. Меня вот что интересует: ловят ли полинезийцы шпиндели кальмаров, употребляют ли их в пищу? Если да, то это крайне странно. С другой стороны, многие считают кальмаров съедобными, и никто никогда не говорил, что перед готовкой шпиндели надо удалять.

– Кальмаров, кажется, можно варить в их собственных чернилах, – сказал Леопольд. – Но я никогда не встречал в кулинарных книгах фраз типа «сначала удалите шпиндель». Только «очистите креветки, удалите дорсальные протоки». Впрочем, мне еще многому предстоит научиться.

– Нет-нет! – сказал Боб. – Слушайте меня. Я вам сниму одну комнату в мотеле, а сам поселюсь в другой. Время уже позднее. Я хочу, чтобы сегодня вечером вы помолились вместе со мной. Завтра я отвезу вас к себе домой. Я живу в Миннегага-Спрингс, в Аллеганских горах. Я понял, вы были мне посланы не случайно. Малыш, которого Эдвард называл Леопольдом, а вы зовете Братцем Кроликом, пойдет в школу. Твой старший брат может устроиться, например, на бензоколонку, я помогу ему снять жилье. Ты, Мод, будешь вести у меня хозяйство. Не пугайся, работы будет немного, я понимаю, тебя не так воспитывали. У меня уже есть уборщица, она приходит раз в две недели, но, если захочешь, будет приходить чаще.

– М-да… – сказала я задумчиво. – Вы слишком добры, Боб. Знаете, я должна признаться: предлагая вам себя, я чуть не умерла со страху. Я надеялась, что в первый раз у меня все будет совсем иначе.

– Я не хочу, чтобы ты лгала мне, Мод, – сказал Боб. – Я хочу спасти тебя. И вижу, как тебе это необходимо.

Перед самым рассветом я разбудила Пирса, Леопольда и Трейфа.

– Поднимайтесь! Нам пора.

В номере пахло плесенью и хлоркой. Эти два аромата, по-видимому, когда-то давно слились в один, и теперь воняло хлорированной плесенью. Я подошла к окну, отодвинула засаленную синтетическую занавеску. На улице было еще темно, полупустую стоянку освещали два фонаря.

– У нас же нет машины, Мод, – сказал Леопольд.

– Ага, – сказал Пирс сонно и, не открывая глаз, полез за сигаретами. – У нас даже машины нет.