И заодно пусть привет ему от меня передаст. Я с ним встречаться сейчас не рискну – инфаркт ему обеспечу мигом, а это не комильфо. Да и мои и Наташкины деньги тогда точно могут пропасть: при всех недостатках Гавриленков – хваткий деляга, не каждый купец в дворяне выбивается, многие так и останавливаются на уровне владельца лавки, максимум – двух-трех. У меня заниматься этими делами душа не лежит, а от Наташки я вообще таких подвигов не ожидаю. Так что пусть, гад, живет: земля – она круглая, как-нибудь потом за углом встретимся.

Еще договариваемся, что я не буду окончательно пропадать. Если что – связь через китайцев, забирать их всех мне пока некуда, хотя они и готовы последовать за мной даже в полуразрушенный склад. Мне такие жертвы ни к чему, пусть пока поживут у Натальи, заодно присмотрят за ней и за домом. Да и Гришу кто-нибудь должен будет встретить и довести до моего нового обиталища, не самой же Наталье этим заниматься.

Утром, собрав оставшиеся пожитки, ухожу не оглядываясь, вместе с У и Ваном. Ван разведает местность и вернется в дом, а У останется со мной. Почему-то он решил, что их непутевый хозяин обязательно пропадет именно без его присмотра. Устав спорить, махнул рукой и взял его с собой, категорически отказавшись брать еще кого-нибудь. Что же будет, когда напишу им вольную, – совсем слушать меня перестанут?

Пятница, как много в этом слове! Если уж начинать новую жизнь, то делать это нужно ярко, с огоньком! Примерно как у Земели. Замученный беготней, я совсем потерял счет дням и забыл о встрече со своим информатором, а так делать нехорошо. Информаторы – они существа нежные, ранимые, их надо холить и лелеять. Даже если в них центнер веса и носят они звание сержанта полиции.

С этим кадром судьба свела меня в гавриленковской (будь он неладен) мастерской примерно в конце февраля, когда я как раз заканчивал восстанавливать свой источник.

Специально или нет, но мастерская располагалась рядом с пожарным депо и полицейским участком, так что основными нашими клиентами были понятно кто. Логично, им «лечилки» и «капельки» нужнее всех, так что и одаренные работники к нам набирались именно исходя из этих соображений. Был еще и сварливый старый мастер, который делал из этих бусин реальные амулеты, но в его епархию никто не совался, а когда он работал – все ходили на цыпочках, чтоб не помешать гению. Лишь познакомившись с Бушариным, я понял, что профессор – вот кто реально гений, а этот – просто ремесленник, заучивший несколько схем и собиравший их по шаблону. Но, поскольку на амулеты работы этого старикана существовала внушительная очередь, я, как и все, обходил его каморку стороной, предпочитая во время своих визитов точить лясы в компании парней или стоять за прилавком, присматриваясь к покупателям.

Сержанта, который приносил на обмен пустые бусины слишком часто, я, естественно, пропустить не мог.

– Оу, сержант, опять вы! Похоже, у вас что-то серьезное случилось.

– Не твое дело, сопляк! – Мрачный сержант в диалог вступать не собирается.

– Ну не мое так не мое, только учтите: если пациенту не хватает десятка, то либо доктор что-то не то творит, либо вас вообще дурят.

– Да что ты вообще понимаешь? – Озлобленный покупатель неожиданно заводится с полоборота, хватает меня за грудки и трясет над прилавком.

На шум выбегают Шаман и Метелица, из-за их спин выглядывают любопытные лица других работников.

– Эй-эй, отпусти парня!

– Извините, сорвался… – Сержант аккуратно ставит меня на пол. – Извини, парень.

– Ладно, проехали. Только я вам вполне серьезно говорю: тех «лечилок», что вы за это время взяли, на любую болезнь с лихвой должно хватить.

– Да знаю я все, чего пристал… только у меня сестре на операцию надо, а потом еще и на восстановление.

– Прости, не знал, – как-то естественно перехожу с мужчиной на «ты». Хотя, если присмотреться – лет ему немногим больше двадцати. – Много требуют?

– Если целиком свои, то двадцатку, а если только заряжать, то восемьдесят.

Сличаю со своими воспоминаниями по работе в больнице – да, где-то так и выходит. Это еще не самая трудная операция его сестре предстоит: врачи обычно перестраховываются, больше чем надо просят. Излишки потом, понятно, не возвращают – себе оставляют; не на продажу, не подумайте – просто на запас или для неимущих. Хотя и курвы встречаются, могут кому-нибудь перепродать.

– Вы хотя бы заряжаете быстро, у других по неделе ждать приходится, да и денег… Эх… – Молодой сержант собирается уходить, но я его задерживаю.

– Погоди, много еще надо? – Раз речь идет об операции, значит, время тоже важно.

– Еще семь, я свои купил, так дешевле получается.

Прикидываю свой резерв: если сегодня ничего не заряжать, то на семь бусин наскребу. Не люблю, конечно, до донышка выкладываться, но иногда надо.

– Приходи вечером, я тебе оставшиеся заряжу.

– У меня сейчас денег нет.

– Потом отдашь, не сбежишь ведь. – Куда он денется, если напротив служит, не последние ведь это «лечилки» в его жизни.

– С процентами? – Парень еще не верит в свою удачу: ну да, на Деда Мороза я похож не сильно.

– Просто отдашь, по прейскуранту. У тебя же и время поджимает или я не прав?

– Да-а… Я вечером принесу, в семь часов, можно?

В семь мы обычно закрываемся, да еще на зарядку время уйдет, но ладно, раз пообещал – надо выполнять.

– Приходи, только не позже, не хочется потом по темноте домой топать.

Вот так я и заимел в полиции своего человечка. Расплатился он потом быстро, но вот взаимная симпатия осталась. Так что когда намекнул ему, что ищу дело по силам своей маленькой армии, тот не стал докапываться, а обещал поискать. И пусть чин его невысок, но мне выше пока особо и не надо. Такие, наоборот, к земле ближе, иногда даже лучше руководителей специфику знают. Зато и вариантов, что моими руками захочет с кем-нибудь рассчитаться и подставить, тоже не будет. Не тот масштаб у человека и не те враги.

И он у меня такой не один прикормленный, и не только в полиции, так что вариантов цели у меня даже несколько, просто именно Глеб подсказал про доску контрактов для наемников.

– Вот, смотрите, самые дорогие контракты. – Глеб Судоржин выкладывает бумаги на импровизированный стол.

Переезд профессорской лаборатории в самом разгаре, так что роль мебели исполняют различные коробки и ящики. Пару раз Бушарин с криками: «Вандалы!» – утаскивал у нас из-под седалищ какие-то особо ценные вещи, но мы на него не обижаемся. Есть люди, которые создают, а есть которые разрушают. Мы, к сожалению, из второй категории.

– Самый дорогой и сложный – зачистить поселок на бобринских землях. Предлагают сто тысяч плюс все трофеи, что соберем за сутки. – Мой информатор собрал сведения по свободным контрактам для наемнических контор. Скорее всего, эту информацию можно еще каким-то образом надыбать, даже наверняка, но мы в этом деле пока новички. А вот у полиции доступ к этим данным есть.