воздуха и упираясь изо всех сил ногами, протиснулась дальше.

Последним невероятным усилием девушка вытянула себя из западни и тут же уперлась в стену. Она безвольно распласталась на дне небольшой пещерки — дальше прохода не было.

Непроглядную тьму разбавлял лишь отблеск лунного света, проникавший из щели в потолке. Тусклые лучи выхватывали небольшой кружок пола перед самым входом, но не позволяли разглядеть окружающее пространство, настолько тесное, что, попробуй Вероника подняться в полный рост, обязательно ударилась бы головой, а руками легко могла коснуться противоположных стен. Снаружи что-то непрестанно выло и скрежетало. Девушка, замерев в своем укрытии, с ужасом наблюдала за мечущимися в проломе тенями.

Сверху что-то заскреблось, закрыв единственный просвет в потолке, на голову посыпались труха и песок. Девушка упала на пол и закашлялась. Эти твари не остановятся, пока не достанут ее. Если солнечный свет не вспугнет их раньше. Теперь у нее только одна надежда — на приближающийся рассвет. Никогда Вероника не ждала утра так, как этой страшной ночью…

Вероятно, проклятым монстрам все же удалось расширить лаз. Проход в ее укрытие заслонило что-то темное, когти заскребли по камням, сверкнули желтым безумным огнем глаза, из глубины пролома, эхом отражаясь от стен, разнесся утробный рык.

Видимо, твари бросили затею добраться до своей добычи сверху. Луч приглушенного света вновь появился из трещины в потолке, и Вероника увидела, как прямо перед ней из лаза возникла пара длинных крючковатых лап и отвратительная голова с широко разинутой пастью.

За все время девушка не издала ни звука, она была слишком напугана и сейчас в полном молчании лихорадочно обшаривала руками пол своего укрытия, в одночасье ставшего ее ловушкой. Стук сердца громом бился в висках. Неужели здесь нет ничего, кроме песка и трухи?! Камень, острый, продолговатый и тяжелый — единственный на пыльном полу ее укрытия, — услужливо лег в руку.

Вероника ударила. Не смотря. Не целясь. Наотмашь. Её оружие встретило что-то твердое и живое. Монстр взревел от внезапной боли, но, вопреки ожиданиям девушки, не отступил. Наоборот, царапая когтями-крючьями гладкий камень, он яростно бросился на добычу, продвигаясь ближе. Страшные челюсти клацали уже в полуметре от ее лица.

Вероника почувствовала смрадное и холодное дыхание. Так может пахнуть из заброшенного погреба, но не от живого создания… Девушка отпрянула назад и тут же уперлась спиной в дальнюю стену своей пещерки. Она не выпустила камень из рук и ударила снова.

В этот раз она целилась в голову, собрав все силы. Снова ее оружие встретило что-то очень твердое, настолько, что вспыхнула от боли и онемела рука. Монстр взвыл и принялся биться о каменные стены, освобождая еще одну пару лап, но при этом окончательно застрял.

Еще один рывок — и страшные когти уцепились за одежду и живую плоть. Тварь попыталась подтащить жертву к своим смертоносным челюстям. Девушку пронзила страшная боль, она хотела кричать, но из ее рта вырвался звук, больше всего напоминающий хрип. Так же рычал бившийся перед ней монстр.

Что-то звякнуло. В накрывшей все тишине, мелодично и тоненько, словно звук колокольчика. Монстр замер. В пыльной западне, куда попали двое, но выберется только один, появился еще кто-то… Он молча наблюдал, до времени ничем не выказывая своего присутствия…

Черные, искромсанные когтями стены осветило ослепительно алое пламя. Девушка не заметила, когда цепочка с ее драгоценностями выскользнула из-за разорванного ворота рубашки. Перстень!

— Что ты выберешь теперь? — знакомый голос, жестокий и насмешливый! — Останешься, чтобы бороться, или покоришься судьбе?

Тварь взвыла гортанно, обреченно, страшно и рванулась вперед. Монстр боялся, он вряд ли что-то понимал, но тоже это слышал. И решил убить первым…

В ту же секунду Вероника ударила, а потом снова и снова, пока ее рука не разжалась сама, полностью онемев от боли. Наградой ей стала лишь тихая усмешка в опустившейся пустой тишине. Монстр был мертв, он наглухо закрыл собою единственный выход.

Девушка снова оказалась одна. Она сидела на каменном полу своей пещерки, обняв колени руками, пытаясь унять крупную дрожь, сотрясающую все ее тело, а потом распласталась на земле рядом с поверженным врагом и замерла. Она хотела бы заплакать, да не могла. Сил не осталось даже на это. Вероника прикрыла сухие тяжелые веки. Она слышала отдаленный шум, гулкие удары и возню, раздающиеся снаружи. Ей чудилось, что она слышит голос козерога, зовущий ее по имени.

IV Решение

Dogma

Веронику разбудил солнечный свет, заглянувший в ее холодное убежище. Девушка приоткрыла глаза. Может быть, все, что с ней произошло ночью, было очередным кошмаром? Страхи истаивали на солнце, словно тени. Убитый монстр тоже исчез. Бесследно. Но стоило Веронике пошевелиться — ее левое предплечье обожгло каленым железом. Рядом лежал камень с острыми гранями, и вправду оказавшийся единственным. Все стены вокруг узкого лаза были испещрены глубокими бороздами — следами когтей.

Этой ночью она выжила чудом. Снова. В какой уже раз? Девушка давно сбилась со счёта. Слишком много «чудес» для нее одной…

Ее усталые размышления прервал встревоженный голос козерога:

— Вероника! Ты здесь, дитя? — В светлом проеме мелькнула серебристая шкура.

«Я здесь!» — хотела крикнуть она, но вместо этого из горла вырвался глухой стон.

Всю левую половину тела сковало нестерпимой болью, но девушка все же смогла подняться на ноги. Мир качался. Вероника протиснулась в лаз. Выбраться из него оказалось делом нелегким, девушка не могла не то что пошевелить левой рукой, но даже взглянуть на нее боялась.

Наконец, потеряв последние пуговицы, она выбралась на свет и через мгновение уже была окутана мягко струящимися серебристыми волнами.

— Дитя, я звал тебя, а ты не отвечала… Зачем ты спустилась? — в голосе козерога не было злости, только озабоченность и нежность.

— Там, внизу… я услышала. — Девушка покосилась на свое плечо, ее замутило, глаза застила колкая белая пелена. Вероника покачнулась и осела на землю. Она тяжело дышала и кривилась от боли, но нашла в себе силы продолжать: — Мне казалось, это ребенок… А они просто охотились… На меня!

— Прости, дитя, я не смог уберечь тебя. — Девушка почувствовала теплое живое дыхание на своем плече и прикосновение, легкое, но болезненное. Она ощутила покалывание в левой руке, распространяющееся по всему телу, плечо свело резкой судорогой.

Вероника очнулась лежа на земле, некоторое время она бездумно глядела в небо сквозь сплетение ветвей. Но в ее усталом неповоротливом теле не осталось ни капли боли. Она потеряла сознание, а когда очнулась, уже ничего не чувствовала.

Странно, что в такое пасмурное утро все