Переступая с ноги на ногу, Эви чувствовала себя ребенком, уличенным в плохом поведении.

– Как ты узнал, где я? – спросила она.

– Мне сказала Эди. – Подбоченившись, Уилл покачал головой, словно она действительно была напроказившей девчонкой, которую надо учить дисциплине. – О чем ты только думала, черт возьми?

– Что именно ты имеешь в виду? – Эви решила увиливать от прямого ответа, пока не поймет, насколько плохи ее дела. Например, узнала ли мама об их обмане?

Уилл усмехнулся.

– А ты как думаешь? О том, что ты поменялась ролями со своей жалкой сестренкой? Думаю, это идея Эди.

– Вообще-то моя, – возразила Эви.

В глазах Уилла мелькнуло удивление, что позволило Эви испытать легкое чувство удовлетворения, потому что, находясь рядом с Уиллом, она всегда чувствовала себя на два шага позади него. Правда, эта ее маленькая победа едва ли имеет значение, когда над ней нависла настоящая катастрофа.

– А мама знает? Ты ведь ничего ей не сказал? – Эви не смогла сдержать тревожную дрожь в голосе.

Уилл покачал головой и, кажется, чуть смягчился.

– Нет, конечно, уточка. Я никогда не подставлю тебя таким образом перед твоей дорогой мамочкой. Потому что о последствиях подобного шага и думать не хочется. – На его лице появилось выражение такого искреннего ужаса, что Эви едва не рассмеялась.

– На самом деле, – продолжил он, окидывая ее внимательным взглядом с головы до пят, – я и сам поначалу дал маху. Эди, чертовка, прекрасно тебя изображает, хотя держится совсем не так, как ты.

Эви внезапно покачнулась, у нее закружилась голова. Наверное, это результат беспокойства и недосыпа. Она, пошатываясь, подошла к кухонному стулу и опустилась на него.

– Мы не переодевались с Аделин с тех пор, как были детьми, так что Эди, вероятно, утеряла навык.

Уилл рассмеялся.

– Это было проделано талантливо. Твоя сестрица могла одурачить кого угодно, уверяю тебя, – сказал он.

– Тогда как же ты узнал о подмене? – Эви знала, что сестра ни за что не выдала бы ее, разве только под страшными пытками огнем и железом.

– Ее разоблачил Алек, – объяснил Эндикотт. – В отличие от меня, он сразу заподозрил подвох, причем находясь в это время в другом конце комнаты.

Глаза Эви округлились от изумления.

– Ну надо же! – воскликнула она. – Я должна спросить, как ему это удалось. В следующий раз его зоркий глаз может оказаться для нас полезным.

Уилл прищурился.

– Лучше бы следующего раза не было, Эви. – Она хотела было возразить, но он остановил ее жестом руки. – Давай поспорим об этом позднее, если захочешь, конечно. Кстати, что все эти люди здесь делали? Ты с ними встречалась?

В его голосе вновь зазвучали жесткие и подозрительные нотки. Эви вопросительно посмотрела на него, недоумевая, чем вызвана такая перемена.

– Эви, что это за сборище? – спросил Эндикотт с преувеличенно терпеливым видом, когда она ему не ответила.

Эви нахмурилась. Почему это беспокоит Уилла?

– Честно говоря, я понятия не имею зачем они собрались, – наконец сказала она. – Я их не спрашивала.

– Отлично! – бросил он. – А тебе вообще-то известно, что здесь происходит?

Эви едва не подскочила, гнев придал ей новую силу.

– Само собой, известно, но я не понимаю, что тебе за дело до этого? – сердито отозвалась она.

– Все, что касается тебя, теперь мое дело, раз уж мы намерены пожениться. – Казалось, он с трудом произнес последние слова. – Или ты об этом забыла?

– Я ничего не забыла, но мне не нравится твой тон, – высокомерно ответила Эви. Потому она взглянула на часы и второй раз за вечер ощутила легкое головокружение. Было уже очень поздно, и надо попасть домой, прежде чем ее мать и сестра вернутся с бала. – Господи милосердный! – продолжила Эви. – Уилл, мне надо вернуться домой. И раз уж ты здесь и так забавно пытаешься меня защищать, то ты мог бы отвезти меня.

– Я непременно сделаю это, но сначала…

Эви услышала сдавленное ругательство Уилла, когда проскользнула мимо него на лестницу и вышла в коридор. Она прошла половину пути до холла, прежде чем он ее нагнал.

– Не так быстро, душечка, – сказал он. – Мы никуда не поедем, прежде чем не выясним кое-что.

Ласково, но твердо Уилл схватил Эви за руку и, не обращая внимания на протесты, втолкнул ее в гостиную, захлопнул дверь и привалился к ней. Эви, молча кипя от злости, пару раз толкнула дверь, но результат был нулевой – красавчик Эндикотт, которого она так отчаянно любила, очень ловко преградил ей путь к бегству.

Отчаянно любила? Господи, почему именно «отчаянно»? – пронеслось у нее в голове.

– Это нелепо, – тоненьким голоском проговорила Эви в замочную скважину, пытаясь взять себя в руки. – Нам не о чем разговаривать.

Эндикотт насмешливо фыркнул и вошел в комнату.

– Сделай еще одну попытку, моя милая.

Эви сложила руки, и его пылающий взор скользнул по ее груди. От этого взгляда кровь прилила к ее щекам. Эви подбоченилась. Печально, но это не решило проблему, потому что теперь взгляд Уилла стал блуждать по всему ее телу, а глаза потемнели от жгучего интереса.

Черт, черт, черт!

– Ну хорошо, думаю, нам действительно надо поговорить, – ворчливо промолвила Эви, стараясь не замечать реакции собственного сердца на чувственный огонь в его взоре. – Уилл, мне очень, очень нужно вернуться домой до того, как мама с Эди приедут с бала. Мы не можем отложить разговор до завтра?

Глаза Уилла стали как голубые льдинки. Она не знала, то ли радоваться этому, то ли огорчаться.

– Ничего не получится, потому что с утра пораньше ты сделаешь очередную бессмысленную попытку убежать из дома, чтобы поговорить со своим Боумонтом, – возразил Эндикотт. – Я не отпущу тебя, пока мы не придем к соглашению.

– Соглашение, к которому нам надо прийти, состоит в том, что нам не надо вступать в брак, – заявила Эви.

– Хорошо, я повторю, сделай еще одну попытку, Эви. Наш брак не обсуждается. Я переговорил с твоими родителями, и они со мной согласны.

Эви развела руками.

– Да, но ты не обсудил это со мной! – вскричала она.

– Господи, да ты не дала мне возможности! – возмутился Уилл. – И я должен охотиться за тобой, как гончая за лисой.

Эви от злости стиснула зубы, ноздри ее раздулись, васильковые глаза потемнели до черноты. Если ей и нужно было какое-то подтверждение, что капитан Эндикотт берет ее в жены по принуждению, то она услышала это в голосе и тоне Уилла.

– И я начинаю чувствовать себя лисой, хотя, похоже, гончая не так уж жаждет ее поймать. – Она крепко сжала губы, жалея о том, что в ее словах прозвучала досада. Эта сцена послужила унизительным напоминанием о встрече с Уиллом, которую она много лет пытается забыть. Лишь сейчас Эви заметила, что он закусил нижнюю губу, а в его глазах промелькнула боль. Он стал казаться таким же несчастным, как и она, и от этого все становилось еще хуже.