34

Нападение литовского отряда на замок Вишневецкого поначалу наделало немало шуму. Впрочем, иначе и быть не могло. Кровавое побоище, которое произошло в столице Речи Посполитой между лучшими бойцами шляхетского воинства, да еще накануне выступления его в поход на Москву, конечно ж породило слухи о тайном заговоре. Разгневанный король Стефан приказал незамедлительно призвать во дворец всех старших польских и литовских воевод.

Когда Бекеш доложил ему, что князь Казимеж смертельно ранен, а Волович и вовсе убит, Баторий не сдержался, срываясь на крик, он разгневанно спросил:

– Эти варвары зачем меня монархом выбрали, чтоб я диких московитов им одолеть помог иль для того, чтобы я их самих от склок междоусобных сдерживал?

Вспыльчивый никак не менее своего друга-повелителя, но очень рассудительный Гаспар с усмешкой заявил:

– Да, похоже, и для того и для другого. Тут у них же никаких законов нет. Верней сказать, закон-то писан, только ни один из здешних князей отродясь его не читал. Каждый мнит себя великим кесарем, а потому творят, чего хотят. Видно, шляхте надоело произвол такой терпеть, вот они тебя монархом и избрали. Надеются, что доблести твоей в избытке хватит, чтоб и царя Ивана победить, и зарвавшуюся знать утихомирить. Надо в этом деле твердость проявить, иначе не Полоцк да Смоленск у московитов будем отвоевывать, а в междоусобной смуте погрязнем.

Рассудительная речь военачальника малость остудила короля. Усевшись в кресле, он слегка поморщился, выпрямляя пораненную в былых сражениях ногу, и снова обратился к Бекешу:

– Волович впрямь убит? Может, учинил мятеж да скрылся?

– Не только убит, но уже и похоронен, – ответил тот. Приметив удивление в глазах монарха, Гаспар пояснил: – Я вчера сам был у Вишневецкого. Сразу мне их встреча не понравилась. Поначалу Станислав с Казимиром так сцепились, что думал, поединком дело кончится. Канцлер князя какой-то грамотой укорял, только, что в ней писано, никто из нас не понял. Толмач княжеский на редкость хитрым оказался, лопотал много, но все то да потому, мол, Вишневецкий шибко предан королю, а Волович просто трус, потому как московитов боится. Потом вроде замирились, даже обнялись, когда я уезжал, по крайней мере, о смертоубийстве ничего не предвещало. А под утро Ласло Тэнкеш прибежал, что над конными пищальниками начальствует, да ты его знаешь, государь. Он-то первым о побоище и поведал, так как сам в нем участвовал. По словам капитана, тот рыцарь, что Казимира сразил, умирая, в убийстве канцлера князя обвинил, а люди-то обычно перед смертью не лгут. Дабы не было сомнений, я Ласло сразу же к Воловичу отправил, чтоб разузнал – есть волнения в литовском ополчении, аль нет. Литвины перед походом здесь, под Варшавой стоят у Радзивилла и Станислава в имениях. Вот он и угодил на канцлеровы похороны, много интересного узнал, – Бекеш вопрошающе взглянул на короля, не утомил ли он его своим рассказом. Но тот нетерпеливо спросил:

– Ну и как, бунтуют литвины?

– Никакого мятежа в помине нет. Их офицеры сами в полной растерянности пребывают. Толком, что произошло, никто не знает. Жена Воловича лишь только утром вернулась и зарезанного Станислава с собою привезла. Хотя уезжали они от Вишневецкого еще до полуночи, я лично видел, как Казимир пошел их провожать. Впрочем, возвернулась – это мягко сказано. Ее отец полковник всю окровавленную да в изодранном платье на руках из кареты вынес. Часу не прошло, как вопреки законам веры княгиня приказала мужа хоронить. Наскоро упокоила Станислава в его склепе родовом и тут же невесть куда со своим родителем уехала. При прощании Озорчук, тесть канцлеров, своим литвинам так и заявил, мол, ранами Христа клянусь, панове, никакой вины на нас нет.

– Одни уехали? – задумчиво поинтересовался король Стефан.

– Да нет, с полсотни шляхтичей, которые прежде у полковника на хуторе жили, за своим начальником последовали.

– Надо бы догнать да допросить, иначе правды так и не узнаем, – неуверенно промолвил повелитель.

– Уже по всем дорогам, что к имперской да шведской границам ведут, отряды высланы и награда обещана.

– Кого послали?

– Малоросских казаков, этим все равно, кого ловить, лишь бы деньги заплачены были. Шляхту посылать никак нельзя – литвины своего полковника преследовать не станут, а поляки могут убить, – пояснил Гаспар.

Баторий одобрительно кивнул, однако тут же вопросил:

– А в Турцию или Московию они не побегут?

– Навряд ли, это ж для княгини путь прямой в гарем султанский иль в наложницы к Ивану-царю. Нет, государь, столь прекрасной даме, как Елена, лишь в Европе просвещенной можно безопасное убежище найти, а не средь этих варваров.

Стефан мечтательно улыбнулся и согласился.

– Тут ты прав, редкостная она красавица. Я ее один лишь раз и видел, но навек запомнил, до сих пор, как наяву, перед глазами стоит.

Лукаво усмехаясь в ответ, Бекеш предположил:

– А не из-за прекрасной ли Елены побоище случилось. Рыцарь-то, который своей пулей князю Казимиру мужское достоинство отстрелил, умирая, о ней упоминал.

– Все может быть, – охотно согласился король.

Беседу повелителя Речи Посполитой с его ближайшим сподвижником прервал вошедший в покои лакей. Поклонившись чуть не до полу, он громко провозгласил:

– Князь Януш Радзивилл просит ваше величество аудиенции.

– Впусти, – махнул рукой Стефан и уже без улыбки сказал:

– Может, он хоть объяснит, чего творится в нашем королевстве.

35

Странные люди существа, венцом творения природы себя мнят, а ежели здраво рассудить, то глупее человека никого не сыщешь. Трудно даже представить такое, чтоб матерый волк сошелся в смертельной схватке с себе подобным хищником, загрыз его и тут же сам издох, даровав тем самым власть над стаей какому-нибудь мелкому волчаре. В то время как среди людей, да что там людей, средь держав могучих, ими созданных, это дело весьма обычное.

Когда посланник короля сообщил еще нежащемуся в постели после неумеренного вчерашнего возлияния Радзивиллу, что минувшей ночью в замке Вишневецкого произошло сражение между шляхтой литовского канцлера и сторонниками князя Казимира, что Волович убит, а всесильный предводитель польской знати смертельно ранен, тяжкое похмелье тут же отпустило душу хитрого интригана. Наконец-то совершилось долгожданное и столь желанное событие – властолюбивый Вишневецкий и не менее своенравный Волович перегрызли друг другу глотки. Теперь он стал первым человекам в Речи Посполитой, само собою, разумеется, после мадьяра-короля, который вряд ли долго усидит на шатком польском троне. Не пролив ни капли крови, не истратив даже ломаного гроша, Радзивилл взлетел к вершинам власти, это особенно радовало.

Состроив скорбный лик, Януш заверил молодцеватого гусарского ротмистра, что незамедлительно прибудет во дворец, но торопиться особенно не стал. Пусть Стефан немного перебесится, окончательно запутается в хитросплетениях произошедших событий, а тогда уж он придет и объяснит все, как надо. Объяснит, как надобно ему, князю Яну Радзивиллу. Лишь расспросив своих многочисленных соглядатаев да выяснив все подробности неудавшегося ночного штурма замка Вишневецкого, князь отправился во дворец.