— Теперь самое интересное. Ресторан «Якорь». Смотрите внимательно. Этот парень, ее кавалер, передает деньги метрдотелю. Кстати, живет он в поселке Красное, неподалеку от Ломоносова, прошу не путать с Красным Селом. Спустя час Вероника появляется в ресторане «Якорь», загримированная под вас, и устраивается за дальним столиком рядом с туалетом. Мозолит публике глаза. Я опять сделал несколько крупных планов, где видно, что женщина, сидящая в углу — не вы. Тогда я еще не понимал ее цели. Но вот в ресторане появляется банкир Шестопал, окруженный армией охранников. Смотрите дальше. Когда банкир делает заказ официанту, Вероника встает и уходит за ширму. Тут не ясно, идет она в туалет или, минуя его, в служебное помещение. И что же происходит дальше?

Кира вспомнила женский голос по телефону, который предупредил ее о том, что Шестопал делает заказ. Значит, звонила ей Ника.

— Официант ушел, и через пять минут Вероника возвращается на свое место. — Трапезников продолжал выкладывать снимок за снимком. — Хорошо, что я сделал много портретов крупным планом. И вот любопытный кадр. Шестопалу приносят вино, наливают, он начинает пить, и в этот момент Вероника встает и уходит. Я следом. Возле машины ее ждет тот самый парень. И теперь самый гениальный кадр. Дурочка снимает парик перед тем, как сесть в машину. Крупный план и общий. На общем виден номер ее машины.

Все эти манипуляции мне были непонятны, пока я из новостей не узнал, что Шестопала в ресторане отравили. Предположительно, криминальные структуры мстили банкиру за убийство авторитета. Серьезные люди в такую версию не поверят. Слишком изощренное убийство для братвы. Те либо взрывают, либо пользуются снайперами или подъездниками. Итак, мы можем сделать однозначный вывод, что Шестопала отравила Вероника Лапицкая в сговоре с Добронравовым, но при этом они хотели подставить вас. К такому выводу придет следствие, если им передать весь видеоряд. Но стоит из этой коллекции убрать снимки с крупными планами и с Вероникой возле машины, осудят вас. Без всякого сомнения. А теперь, Кира Леонтьевна, я хочу получить с вас за эту коллекцию вместе с пленками десять тысяч долларов. И уверяю, это по-божески, если учесть, что вам грозит обвинение в умышленном убийстве, которого вы не совершали. Отбрыкаться не удастся. Виртуозная работа. Убедительно на все сто.

— Согласна. Вы потрудились на славу. Но когда следствие выяснит, что вас нанимала я, я дала вам фототехнику, они вам не поверят. Человек не станет работать против себя. У меня на все есть квитанции и ваши расписки в получении денег.

— Зачем же мне самому нести снимки в милицию. Я их перешлю по почте следователю Трифонову. Другой вопрос — все или только часть. От этого зависит, кого арестуют: вас или Веронику.

— Хватит молоть чушь, Трапезников. У меня лежит папка с материалами на вас из

ФСБ, где есть доказательства вашего участия в заказных убийствах. Стоит мне пальцем шевельнуть, и вы пойдете на пожизненный срок. Не дергайтесь. За моей спиной спецназ ФСБ. А что касается денег, то вы получите значительно большую сумму по окончании работы. Мы только начали игру. Забудьте об этих фотографиях. Пора делать новые. Этой сучке очень нравится мое платье, и одним походом в ресторан дело не кончится. Они захотят закрепить успех. И этого захочет Добронравов. Я его аппетиты и натуру знаю. Он без двойной, а то и тройной подстраховки к делу не подходит. Продолжайте держать малолетку в поле зрения объектива. И запишите мой телефон. Я сама хочу глянуть на следующий спектакль. А ваша забота — щелкать затвором и помалкивать, если хотите стать состоятельным человеком.

Кира собрала со стола фотографии, бросила их в сумку, встала и вышла.

Трапезников понял, что его старые приемы уже не действуют. Постарел, давно не работал, потерял все навыки и реакцию.

Борис расхаживал по комнате и курил. Ника сидела у камина, подперев голову руками. Они мучительно думали над новым планом.

— Нет, конечно, на преступление мы не пойдем, — рассуждал Борис. — Но тогда как нам подставить Киру? Нужен какой-то криминал, чтобы ей могли предъявить обвинение. Получается тупик. Как самим остаться чистенькими, а ее загнать в угол?

— Заладил одно и то же! Сама понимаю. Нам же еще и свидетели нужны, и жертва, к которой ее можно привязать.

Слова Ники будто передались на расстоянии и долетели до Нелли Юрьевны, которая была в курсе дела и ломала голову над той же проблемой.

Раздался телефонный звонок. Ника достала из сумки трубку. В динамике мобильного телефона послышался голос любимой тетушки.

— Деточка, жертвой должен стать Борис. Кира его хорошо знает, допустим, что она догадалась об участии Бориса в краже картин и решила ими завладеть. Но Борис по чистой случайности остался в живых, а картин она не нашла. Единственная проблема — это свидетели. Попробуйте обмусолить мою идейку. Лучший вариант мы вряд ли придумаем.

— Гениально, тетя! — Ника бросила телефон на стол.

— Вот что, Бориска. Я тебя убью. Понарошку. К утру очухаешься. Но нам нужен свидетель.

Борис сел в кресло и долго думал. Наконец на его лице появилась улыбка.

— Ты говоришь, что Додик дал тебе ключи от Кириной машины и от гаража?

— Да. Посреди бела дня я не могу взять машину из гаража. Только ночью.

— А я и предполагаю все сделать ночью. Мой дом — первый при въезде в поселок, мимо меня проезжают все машины, объезда нет. Дорожка узенькая. Надо оставить «Лексус» на середине, и его никто не сможет объехать. Слева забор, справа канава и лес. Мой сосед приезжает домой не раньше двух часов ночи. Наткнется на машину и начнет мне гудеть. Он должен увидеть тебя в окне. Я сам выйду к машине. От калитки до окон метров десять — достаточное расстояние, чтобы не разглядеть твоего лица, но все же описать твою внешность. Провернем дельце сегодня же.

— А как же я буду тебя убивать? Рехнулся?

— Пустяки. Придумаем. Важно, что все сходится. Утром сосед найдет меня в бессознательном состоянии. А я, как преданный Добронравову пес, не стану выдавать его подругу. Трифонов сам, без меня, сделает соответствующие выводы.

* * *

Кира приехала домой в одиннадцать вечера. Борис и Ника наблюдали, как она поставила машину в гараж и ушла домой. Они следили за ее окнами. Вскоре в них загорелся свет, а в половине двенадцатого он погас.

— Пора.

Машину из гаража выгонял Борис, он и вел ее до самой дачи. Ника уже переоделась. Сегодня ей не имело смысла надевать темные очки. С десяти метров не разглядишь цвета глаз. Главное — образ.

Когда они подъехали к даче и остановились посреди дороги, у машины открылся багажник. Борис пошел его закрывать и увидел две бутылки вина. Он прихватил их с собой, запер машину и прошел на участок. Пес радовался и вилял хвостом.

— Послушай, Борис, меня собака знает, но Киру она может и не признать. Так ведь?