Сорайя сделала большой глоток и села поудобнее:

— Советую вам как можно скорее подать жалобу на Кристу Петерсон с обвинением в злонамеренности. Политика университета предусматривает меры защиты студентов и аспирантов от клеветнических измышлений.

— Мне что-то не хочется злить Кристу.

Сорайя мрачно рассмеялась:

— А чем еще она может вам нагадить? Ошпарить кипятком вашего игрушечного кролика? — (Джулия сжалась.) — Послушайте меня. Жалоба на нее была бы упреждающим выстрелом. Нам совсем не нужно доводить эту жалобу до конца, но Криста и декан получат пищу для размышления. Вы мне говорили, что она обвинила Габриеля в сексуальном домогательстве. Разве вы не хотите нанести ответный удар?

— Я хочу, чтобы все это кончилось. Не понимаю, почему она вообще подала жалобу на меня, когда мы с ней никаким боком не соприкасаемся.

— Судя по тому, что мы сегодня узнали, действия Кристы предельно ясны. Она обвинила вас в получении привилегий через постель и обвинила вашего друга в том, что он пытался предложить ей то же самое. Умный ход, ничего не скажешь. Чтобы ударить во вам двоим, ей вовсе не обязательно добиваться успешного рассмотрения обеих ее жалоб.

— Как это понимать? — спросила побледневшая Джулия.

— Она вынуждает вас признать, что у вас были отношения с вашим профессором. Тогда администрация университета обвинит и его, и вас в нарушении установленных правил. Либо эта особа действительно умна, либо у нее есть толковый советчик.

Джулия водила пальцем по рюмке с мартини, подавляя позывы к рвоте.

Сорайя сделала еще один глоток и продолжила:

— Мне нужен от вас список тех, кого декан может вызвать к себе на беседу. Напишите также, что каждый из них мог бы сказать вам во вред. Пока что декан располагает весьма шаткими доказательствами. Но если таких доказательств наберется достаточно, это убедит университетский комитет по жалобам, что причиной всех благодеяний Габриеля являются интимные отношения с вами.

Джулия принялась терзать зубами нижнюю губу.

— Не надо тревожиться раньше времени. Давайте сначала дадим бой жалобе, поданной на вас, а потом уже будем волноваться обо всем остальном. Поскольку в университете существует профсоюз, администрация опасается выдвигать поспешные обвинения против университетских работников. Расследование будет продолжаться до тех пор, пока вся эта публика не убедится, что теперь они могут нанести удар. У нас еще есть время, давайте я составлю вам текст жалобы на эту Кристу Петерсон. Кстати, отныне вас с Габриелем категорически не должны нигде видеть вместе. На этой неделе люди Дэвида наверняка будут следить за каждым из вас. Могу предположить, что он постарается побеседовать со всеми, с кем у вас и Габриеля будут какие-либо контакты.

Джулия тряхнула головой. При мысли о том, что декан может вызвать к себе всех, кто присутствовал с нею на семинарах, а также факультетских служащих, ее захлестнула волна тошноты.

— Хорошо, Сорайя. Составляйте жалобу. Правда, я сомневаюсь, что этим мы добьемся чего-либо, кроме озлобления Кристы, но вы адвокат.

— Превосходно, — улыбнулась Сорайя и залпом допила свой «Грязный мартини».

* * *

Лифт поднял Джулию на этаж Габриеля. В длинном коридоре ей встретился сосед-франкоканадец, и они обменялись дружественными кивками. Потом она открыла дверь своим ключом и вошла.

— Джулианна, это ты?

— Да. Как прошла твоя встреча с завкафедрой?

Джулия быстро сняла пальто и сапоги и уже хотела пройти в гостиную, но Габриель вышел к ней.

— Вначале я хочу услышать про твою встречу.

Он положил ей руки на плечи и поцеловал в лоб.

— Как ты после разговора с деканом? И что там вообще было?

— Мне задали несколько вопросов, потом отпустили.

Габриель выругался и сжал Джулию в объятиях.

— Если с тобой что-то случится…

Джулия его тоже обняла, затем, уткнувшись в его рубашку, медленно выдохнула и сказала:

— Жалобу на меня подала Криста Петерсон.

— Что?

Габриель отстранил Джулию и посмотрел ей в лицо.

— Криста утверждает, что я вступила с тобой в сексуальные отношения ради определенных привилегий в учебе.

— Что-о?

По мере того как Джулия торопливо излагала суть жалобы и рассказывала о словесной дуэли между Дэвидом и Сорайей, лицо Габриеля все больше мрачнело, а его взгляд становился все более угрожающим. Когда она процитировала прощальные слова Дэвида, Габриель попятился назад.

Раньше, чем Джулия успела что-то подумать, он вдруг развернулся и со всей силой хватил кулаком по стене. Затем отошел, увлекая за собой облачко пыли и обломки штукатурки, после чего, один за другим, нанес еще два таких же сокрушительных удара по стене.

Джулия опешила. Перед нею стоял трясущийся Габриель. Его глаза были закрыты, а грудь тяжело вздымалась. Часть ее личности хотела убежать, однако Джулия чувствовала себя приросшей к полу.

Как бы ей ни хотелось сейчас убежать, она сразу заметила капельки крови, вытекшие из разбитых костяшек на паркет.

— Что ты сделал с собой?

Глаза Габриеля бешено сверкали. Джулия потащила его в гостевую ванную.

— Садись, — велела она.

Габриель послушно сел. Осмотрев его руки, Джулия увидела, что кожа на них в нескольких местах содрана.

— Тебе надо бы наложить швы, — сказала она. — Я боюсь, не сломал ли ты себе кости.

Габриель молча несколько раз согнул и разогнул пальцы, показывая, что у него ничего не сломано.

— Думаю, тебе нужно на всякий случай сделать рентген.

Габриель лишь тер глаза здоровой рукой и глубоко дышал, вздрагивая всем телом.

Джулия открыла аптечку, достав все необходимое для оказания первой помощи.

— Я попробую очистить твои раны, но тебе стоит съездить в больницу.

— Со мной все в порядке, — сдавленным голосом ответил Габриель.

Джулия пинцетом извлекла из ран кусочки штукатурки, затем смазала его покалеченные костяшки йодом. Когда йод попадал на содранные места, Габриель слегка вздрагивал. Но его и так трясло. Должно быть, гнев в нем еще не погас.

— Прости, что огорчила тебя, — прошептала Джулия.

— Я едва не своротил стену, а ты еще извиняешься передо мной?

— Мне нужно было обождать, пока мы сядем. Или сказать тебе после того, как ты чего-нибудь выпьешь.

— Тогда бы я точно своротил стену, — покачал он головой. — Я сейчас слишком зол, чтобы пить.

Джулия продолжала возиться с его рукой, пока все не очистила и не перевязала. Тогда она слегка коснулась губами перевязанной кисти: