ты позволишь мне тщательно изучить его, а потом избавиться от него?

Тейс моргнула и снова хлопнула по нему рукой.

– Я...

– Это действительно так успокаивает? Или это единственное, за что ты можешь ухватиться, и что-то мощное, что помогло тебе добраться сюда?

Тейс медленно кивнул, не зная, что думать об этой теплой, сообразительной и могущественной женщине.

– Я не хочу отпускать это, – призналась она, – но я... да, я боюсь этого.

Шторм взмахнула свободной рукой, и воздух вдруг снова наполнился нитями Плетения, яркими и стремительными.

– Просто подбрось Ваэдрен в воздух, – пробормотала она, и Тейс, сама не зная почему, сделала это.

Со всех сторон к ней устремились белые нити, в вихре которых мелькали серебристые, голубые, снова серебристые, потом замерцали.

В воздухе вокруг браслета появились черные линии, похожие на сверкающих пиявок; линии складывались в замысловатые фигуры, словно символы какого-то неизвестного, но яркого языка, а затем тоже замерли, повиснув вокруг Ваэдрена.

Шторм медленно обошла плавающий браслет, разглядывая одну темную загогулину за другой. Потом глаза ее сузились, и она спросила воздух над ними:

– Всевышний, этот знак – твой?

ДА.

Тейс едва слышала о боге Азуте, но каждое эхо этого спокойного, но великого голоса разума повторяло его имя снова и снова.

Не раздумывая, она опустилась на колени, дрожа от благоговения и удивления.

Шторм, что удивительно, казалась такой же спокойной, как всегда.

– Есть ли у меня твое разрешение на то, чтобы изменить это, чтобы...?

СДЕЛАТЬ ЭТОТ БРАСЛЕТ ОКНОМ В РАЗУМ ТОГО, КТО ЕГО НОСИТ?

– Да, – ответила Сторм, в ее голосе звучало такое же коварство, как и в голосе Тейс.

Правда, Тейс поняла это лишь много позже. Мысленная возня Азута привела ее на грань задыхающегося экстаза, в котором она лишь смутно осознавала, что лежит лицом на тропинке, пуская слюни на очень мягкий мох.

Она так и не увидела, что от божественного веселья Азута даже Шторм Среброрукая вздрогнула с открытым ртом и полузакрытыми глазами.

ПОЧЕМУ?

Собравшись с силами, Шторм поймала горсть серебряных нитей и стала плести вокруг Ваэдрена, не касаясь браслета, но заставляя его мерцать, струиться и меняться.

ХОРОШО СДЕЛАНО. КУДА МНЕ ЕГО ОТПРАВИТЬ?

К тому времени Тейс уже достаточно оправилась, чтобы увидеть лукавую улыбку Шторм: сереброволосая леди вскинула голову и поделилась мысленным образом адресата, которого Тейс не узнала, с волнующим Присутствием, на которое Тейс не решалась взглянуть.

И Плетение вспыхнуло, закружилось и унесло Ваэдрен прочь.

У Фзула Чембрила была привычка приятными летними вечерами, когда утомительная дневная работа была закончена, прогуливаться несколько украденных мгновений одиночества в своем личном саду.

Это было скорее время для того, чтобы собраться с мыслями, чем для того, чтобы насладиться пустынной красотой вокруг. Слуги уже несколько часов как ушли, и несколько заклинаний усердно трудились, удерживая на расстоянии всю низшую живность, пока хозяин Жентарима не уйдет.

Он откупорил крошечный пузырек рубитрота, который собирался осушить, стоя на маленьком мостике над лилейным прудом, в своем обычном тосте за себя, затем остановился, вгляделся и нахмурился.

На мелководье рядом с мостиком лежало металлическое кольцо – очень большое, рассчитанное скорее на запястье, чем на палец, и его определенно не было там несколько дыханий назад, когда он только перешел мост.

И более того, хотя Фзул был совершенно уверен, что никогда прежде не видел этого украшения – да и вообще никогда прежде не видел ничего неожиданного в своем лилейнике, – оно казалось каким-то знакомым.

Фзоул хорошо знал, как смертельно опасно любопытство, и все же...

Его рука протянулась, на мгновение отпрянула назад, затем снова протянулась вперед. И все же...

Как мудрость пришла к искалеченному волшебнику

Этот рассказ является чем-то вроде дополнения к «Саге о Шандрил», давая нам представление о том, «что случилось с одним преследующим волшебником», глядя на одного из злодеев, представленных в романе «Рука огня». В частности, то, что случилось с Эйрхауном Искалеченным, магом Жентарима, двадцать восьмого дня Пламени, в Году Принца (1357 DR).

Для изучающих историю Королевств, «Трилогию огня заклинаний» можно точно датировать следующим образом: хотя ее первая книга происходит 16 Пламени 1356 года (Год Червя), основное действие в «Огне заклинаний» начинается 6 Миртула 1357 года (Год Принца) и заканчивается 10 Пламени того же года.

«Корона Огня» начинается там, где заканчивается «Огонь заклинаний», и, в свою очередь, заканчивается в предрассветные часы 22 Пламени 1357 года.

«Рука Огня» начинается в ночь на 21 Пламени, а его основное действие продолжается в ночь на 27 Пламени, хотя Эпилог длится до ночи Элейнта 1357 года.

Урегулировав вопросы в хронологическом порядке, эта история поднимает, но не проясняет небольшую загадку, над которой могут задуматься изучающие Королевства, и дает нам еще один проблеск внутренней политики Жентарима. По поводу последнего у Воло есть уместный комментарий: «В этом беда волшебников. Их разногласия по поводу политики всегда приводят к битвам, а в битвах всегда погибают многие невиновные. Можно подумать, у них давно закончились невиновные...»

«О маги, есть обучение и есть мудрость – и это далеко не одно и то же».

Высказывания Азута Высокого с алтаря: сборник крылатых выражений Божественного и Святейшего Владыки Заклинаний

Священная книга, составленная анонимными жрецами Азута около 1358 DR.

Эйрхаун Искалеченный сидел один в темной разрушенной башне и обдумывал дурные идеи.

В конце концов, обдумывать дурные идеи было его работой.

Обнаружение предателей в рядах Братства погрузило бы разум в мрачную тьму, если бы у Эйрхауна ум не был бы таким с самого начала.

Холодный ветер свистел в пустые окна, шевеля мертвые, сухие ветви под давно заброшенным гнездом горихвостки. Ни одна птица не была достаточно смелой, чтобы посетить башню сейчас, из-за темного пения его подопечных. Не было никого живого.

Поэтому ужасный искалеченный волшебник Жентарима приходил в эту забытую часть крепости высоко в Штормовых рогах, когда хотел побыть один. Создать магию, или спрятаться, или найти полное уединение для размышлений.

Или все это вместе, как сейчас. Его четыре глаза, словно блестящие бледные гроздья, плыли вокруг его безглазой головы. Его пустые глазницы вообще ни на что не смотрели, но его только что вылеченная рука ужасно зудела – но, что еще хуже, проклятие Аластриэль действовало. Несмотря на все чары, которые он мог придумать, его отросшие