– несдобровать тебе! Поди, он тебе любезным показался… Лис чернохвостый! Умеет пыль в глаза пускать. Только женщин он презирает. Он  жестокий, ему доставляет удовольствие издеваться над теми, кто слабее. Так что, знай, Далейн, верно, не подарок Творца, но лучше Гриера, это точно! Только не вздумай Далейну про этого подлеца что-нибудь дурное брякнуть, или наговаривать на него! Даже не думай! Они ведь побратимы. Друг за друга горло перегрызут!

– Побратимы? – переспросила Мара. – Это как?

– Ну, вроде как братья. Есть у разбойников такой обычай: клянутся в дружбе до самой смерти, и клятва эта на крови. Стало быть, они кровными братьями делаются, – разговорившись, охотно объяснила Налана.

– Тоже мне братья! – фыркнула принцесса. – Скорее они друг другу горло перегрызут! На моих глазах сегодня поножовщину и драку затеяли.

Женщина с насмешкой покачала головой.

– Не обольщайся, девочка! То была лишь игра. Ты не ведаешь здешних законов. Ни один из них не убил бы другого ради какой-то там «юбки». Здесь превыше всего ценится мужская дружба. Ты – просто вещь. Помни об этом и смирись с этим!

Мара вздохнула.

В дверь вошёл один из дикарей и окликнул её:

– Эй, ты! Атаман велел привести тебя, – Мара поднялась с места, прижимая  Киралейна к громко бьющемуся сердцу. – Ребёнка оставь!

Уж этого нельзя было допускать ни в коем случае – оставить сына хоть на минуту!

Но Налана, протянув к ней руки, успокаивающе сказала:

– Да не бойся, Эрсель, ступай! Я за твоим мальчонкой пригляжу, как за собственным. Сберегу! Обещаю!

С опаской отдала Мара сына и на пороге ещё раз оглянулась. Но разбойник уже торопил её, и принцесса вышла на улицу.

Дом Далейна был побольше, посветлее и побогаче, чем жилище Наланы, но особой роскошью не отличался. Войдя, Мара Джалина остановилась посредине комнаты, прямая как стрела. Атаман сидел за столом и внимательно разглядывал пленницу. На нём была тёмная кожаная безрукавка, чётко обрисовывавшая стальные мышцы. Правая рука плотно перебинтована, и на белой ткани проступало розовое пятно крови.

– Как тебя зовут? – спросил, наконец, разбойник.

– Эрсель, – ответила девушка, к своему недовольству замечая, что начинает дрожать.

– Эрсель… – повторил Далейн. – Это эльфийское имя. Откуда ты?

– Я повидала много земель. Жизнь моя была богата на дороги. Но это имя мне дали на Севере, – отвечала Мара.

Голос атамана был не грозным, но холодным, и Джалина боялась каждого нового слова.

– Ты уже познакомилась с Наланой? – задал он очередной вопрос.

– Да. Мы поговорили, – отвечала Мара, опасаясь поднять глаза от пола.

– Это хорошо. Ты пока будешь жить в её доме, – объяснил Далейн. Он встал из-за стола и подошёл ближе. – У тебя ведь сын?

– Да, сын. Киралейн, – подтвердила Мара, и улыбнулась, вспомнив о  малыше.

– Почему ты оказалась здесь? Одна. Почему ушла из Центральных земель? – Далейн не отводил прямого взгляда от лица девушки, и ей против воли приходилось смотреть в его серо-зелёные глаза.

– Мне грозила опасность в Лейндейле. Здесь я хотела укрыться в Ласне, –  отвечала честно Мара Джалина.

Атаман кивнул, словно понял что-то важное.

– Отец твоего ребёнка? Он здесь, на Западе? – последовал новый вопрос.

– Нет, – тихо отвечала Мара.

– Почему он не с тобой? Мёртв? – напирал Далейн.

–  Он… не человек! – выпалила Эрсель.

– Эльф?! – сообразил предводитель разбойников. – Я так и думал. В твоём сыне уже заметна эльфийская кровь. Правда, я не сразу понял, что значит этот свет, озаряющий его изнутри. Теперь я понимаю, зачем ты здесь, Эрсель. В тебе слишком много такого, что не приемлют люди Лейндейла. Ты правильно поступила, придя в Дикие земли. Здесь никто не станет показывать на тебя пальцем оттого, что твой ребёнок – полукровка.

«Да уж, очень правильно! – мысленно передразнила разбойника Мара. – Прямо в твои загребущие ручищи…»

– Что ты умеешь делать по хозяйству: стирать, готовить, шить, может быть, лечить? – спросил вновь Далейн.

– Вообще-то, всё, – рассудила Мара Джалина. – Я всё умею делать по хозяйству. И ещё я неплохо обращаюсь с луком.

Атаман оценивающе оглядел её руки и сказал, покосившись на лежавший на столе лук:

– Я мог бы проверить правдивость твоих слов, но боюсь, что твоей первой мишенью стану я сам.

Мара ничего не ответила. Она не собиралась убивать разбойника, но как знать, чтобы она сделала, выпади ей такой шанс.

– Не стану искушать тебя. Поэтому пока ты будешь заниматься женскими делами, – продолжал Далейн. – Налана объяснит тебе твои обязанности. Забот здесь немало. Не пытайся бежать! Одинокая женщина в лесу – лёгкая добыча. Она не принадлежит никому, а значит, принадлежит любому. Если кто-то из моих ребят проявит к тебе… излишнюю заинтересованность – скажешь мне.

Атаман поглядел на Мару так, чтобы до неё дошёл смысл его слов. И девушка снова в смущении склонила голову.

– Хотя это вряд ли произойдёт… Никто здесь не посмеет тронуть тебя. Все знают, что я дрался за тебя, и что ты – моя женщина.

– Твоя женщина? – не выдержала Мара Джалина. – Я – не вещь! И я не пойму смысла твоих слов. Кто дал тебе право так считать! Говори яснее, господин Далейн, что значит: «ты – моя женщина»?

Атаман приблизился к ней почти вплотную и, заглянув в испуганные и возмущенные глаза девушки, прошептал ей в лицо, коснувшись тёплым дыханием:

– Пока это значит только то, что никто здесь не посмеет тронуть даже пальцем ни тебя, ни твоего сына!

Маре стало стыдно за свой дерзкий протест, и она даже покраснела.

– Простите, господин Далейн! Я могу идти? – тихо сказала она, не поднимая глаз.

– Иди!

И Мара поспешила наружу.

Вернувшись в хижину, Мара обнаружила Налану, на коленях у неё сидел Киралейн, которого она поила  молоком.

– Ну что? – спросила женщина.

– Поступаю в твоё распоряжение, – сказала Мара, присаживаясь и беря на руки подбежавшего сына. – Ты была права, Налана – мне очень повезло! Только… он… как-то странно смотрит на меня, ваш атаман Далейн. Этот взгляд пугает меня.

– Что за глупости ты придумала? Смотрит, как любой мужчина на красивую молодую женщину. Не пугаться  надо, а радоваться! Из всего здешнего сброда, он самый достойный. Если он оставит