В городе, где хозяйничал Стюарт, Гриф, угощаясь пивом за его счет, чувствовал, что будет весьма неразумно врезать ему по физиономии, на что тот явно напрашивался, поэтому он лишь сухо сказал:

– У тебя есть подходящая работа для меня?

– О да, конечно. Я только стараюсь понять, насколько ты нуждаешься в ней.

– Нуждаюсь, причем очень.

Стюарт улыбнулся:

– А по-моему, ты не очень стремишься заключить сделку.

– Сначала надо обсудить условия, но, полагаю, для моего корабля здесь нет конкурентов.

– Это верно. Я забыл... кажется, его водоизмещение пятьсот тонн по меньшей мере.

– Пятьсот двадцать семь.

– А какова осадка?

– Сто семьдесят восемь дюймов при полной загрузке.

Стюарт вздохнул:

– Полагаю, твой клипер будет подобен киту среди рыбешек, если использовать его в межостровной торговле. Я привязан к островам Туамоту, и мне приходится конкурировать с мистером Брандером, мистером Хортом и твоим другом мистером Фрейзером.

– Такое использование «Арканума» не окупится, – мягко сказал Гриф, отлично понимая, чем плоха идея включить «Арканум» в конкуренцию с небольшими шхунами, курсирующими между островами. – Мой клипер мог бы совершать рейсы до Сиднея с грузом хлопка за два месяца, а в Сан-Франциско – за четыре.

Стюарт достал из кармана трубку и начал набивать ее табаком.

– Но до Фриско уже существуют регулярные рейсы.

– И какова их стоимость?

– Сто двадцать франков за тонну.

– Я возьму меньше.

Стюарт улыбнулся:

– О, да ты лихой парень! Как мне помнится, ты на многое способен.

– Да, это верно.

– К сожалению, перевозка хлопка пока не является моим бизнесом – здесь очень трудно найти людей, чтобы выращивать и собирать эту чертову вату. – Разжигая трубку, Стюарт сдвинул брови. – Однако мы отслеживаем цены на хлопок и могли бы заняться торговлей этим товаром, по крайней мере пока длится американская война. Здесь превосходное место для выращивания длинноволокнистого сорта, но мои надсмотрщики приходят ко мне каждый день, сообщая, что у них недостаточно людей. Тебя не заинтересует хорошо оплачиваемая доставка чернокожих невольников? Скажем, не отправился бы ты вместе с моим братом Джеймсом на Маркизские острова?

Гриф нахмурился: перевозить невольников у него не было никакого желания.

– Тебя смущает проблема нравственности, старина? – усмехнулся Стюарт. – Ты всегда был правильным парнем, не так ли? Но может быть, ты изменился, потерпев неудачу в браке? Ты допил свое пиво? Тогда пойдем и навестим имперского комиссара – местного аристократа де ла Ронсьера. Уверен, он будет рад познакомиться с новым представителем аристократического класса. – Стюарт подмигнул. – Но прежде всего он будет рад встретиться со мной.

Они вышли на улицу, когда уже начали сгущаться сумерки. Стюарт выбил трубку о поручень крыльца, но не прошли они и пяти ярдов, как Гриф заметил еще один табачный дымок. Он оглядел пустую улицу. В зарослях жасмина и гибискуса щебетала птичка, потом до него донесся также странный щелчок.

Гриф остановился. В следующий момент он уже лежал на земле, прикрывая собой Стюарта.

И в ту же секунду тишину квартала прорезал пистолетный выстрел.

Стюарт выругался и приподнялся, тяжело дыша, а затем они оба, не разговаривая и не задавая вопросов, бросились в кусты. В руке у Стюарта как по волшебству оказался короткоствольный крупнокалиберный пистолет, а Гриф мгновенно выхватил свой револьвер.

Второго выстрела не последовало, зато на улице появилась пара здоровенных мускулистых таитян. Внезапно Стюарт положил руку на предплечье Грифа, когда тот уже готов был нажать на курок, а затем свистнул. Островитяне разом оглянулись и тут же нырнули в заросли кустарника, исчезнув прежде, чем испуганные свидетели события высунули головы из дверей салуна и ближайшего магазина.

Гриф не мог скрыть удивления, когда один из здоровенных таитян внезапно возник из листвы рядом с ним, однако, увидев, что Стюарт и островитянин о чем-то тихо разговаривают, опустил пистолет. Через мгновение таитянин опять исчез, Стюарт взглянул на Грифа и мотнул головой.

Спрятав револьвер, Гриф последовал за Стюартом, удивляясь смелости, с которой тот вышел на улицу.

– Видишь? – сказал Стюарт доверительно, показывая Грифу свой пистолет. – Едва ли он предназначен для охоты на птиц, но с расстояния двух шагов им можно нанести большой ущерб даже нетренированной рукой. На твоем месте, сэр, я на всякий случай снабдил бы прелестную жену такой штукой.

Гриф осмотрел крошечный пистолет с перламутровой рукояткой, затем молча вернул его.

– Если возникнет необходимость, моя жена сумеет постоять за себя; она стреляет даже лучше, чем я.

Ответив на приветствие нескольких любопытных прохожих, Стюарт продолжил неспешное движение по улице.

– Думаю, нам лучше отложить визит во дворец, – тихо сказал он. – Тебя интересуют новости, которые должны принести два моих друга?

– Разумеется, интересуют.

– Хорошо. – Он искоса взглянул на Грифа. – Позволь мне поблагодарить тебя за своевременное содействие. Ты заметил что-нибудь?

Гриф пожал плечами:

– Я услышал щелчок.

– Должно быть, у тебя хорошее чувство самосохранения, мой друг. – Стюарт сделал паузу. – Так, значит, я не убедил тебя относительно поставки людей на Маркизские острова?

Гриф молча покачал головой.

– Я так и думал. – Стюарт внезапно остановился. – Знаешь мой склад «Хлопок и кофе Таити» на пересечении Бреа и Риволи? Жди меня там, я приду через час.

Гриф не стал возражать. Важнее всего для него сейчас было заключить контракт на перевозку хлопка. Пройдя в сгущающихся вечерних сумерках к центру города, он вышел в торговый район на набережной. В этой части города порядок поддерживали французские жандармы, и шум, доносящийся из немногочисленных притонов, посещаемых моряками, не распространялся далее полос света из открытых дверей и окон, а улицы были почти пустыми.

Прислонившись к деревянной стене склада, Гриф посмотрел на свои ладони, оцарапанные крошками кораллов во время падения; но царапины не так беспокоили его, куда в большей степени он был раздражен тем, что ему приходилось все еще оставаться без дела на острове.

Он сам себе осложнил жизнь. Теперь ему оставалось только торговать рабами, скрываясь в просторах Тихого океана. Глядя в темноту, он вспоминал Луизу Грант-Гастингс, обесчещенную и отчаявшуюся, и сознание того, что он довел Тесс до такого же состояния, не давало ему покоя. Правда, он снабдил ее документом, обеспечивающим защиту, и даже собирался оговорить условия их брака, но так и не решился: бездушные слова относительно условий застряли у него в горле. В результате он заставил ее страдать еще больше.