— Погодите-ка! — Борута встряхнулся и отнял руку с браслетом. — Я им тоже устрою сабантуй! Контроль- ку не делали?

Егеря заволновались.

— Может, не надо, Данила? Всё-таки король...

— А это не для собственной утехи, — Борута уста­вился на Зарубина. — Для учёного сделаю. Чтоб служба мёдом не казалась. Устрою показательные выступления. Приехал тут нас учить!

Третий глаз у него не вылупился, но от шишки, опи­санной Баешником, остался круглый шрам и пигмент­ное пятно, как от чирья. И вот этот след сейчас покрас­нел, будто засветился изнутри.

Зарубин не понял иносказания на счёт службы и что собирается сделать Борута, но спрашивать ничего не стал. Вероятно, они оба с Толстобровом отлично знали, кто и как выследил их, когда вешали на ёлку куклу в мешке, и кто игрушку у них отнял. То есть от них можно ожи­дать всё, что угодно.

Впрочем, кто его знает, что придумал этот бесхво­стый академик, теперь изображающий чародея: заведёт и утопит в трясине...

— Делали контрольку или нет? — оживал и будто вы­растал тот. — Вы же рядом были?

— Два выстрела слыхали, — егерь снял второй браслет. — Но второй не прицельный, по корпусу. Вро­де шлепок был, по мясу. Им же трофей нужен, целый че­реп...

— Король, говорят, мастер спорта по пулевой, — до­бавил другой. — А телохранитель за львами охотился...

— Не король — принцесса мастерица, — возразил конвойник. — А сам он будто в армии служил...

— Контрольки не было, значит сделаю! — яростно произнёс Борута и опять уставился на Зарубина. — Слы­шу, как стучит Митрохино сердце. Будет королю трофей, а тебе наука. Хрен же редьки не слаще, но тоньше... По­чему под гору не пришёл? Где с Тохой договорились?

К его косноязычию следовало ещё привыкнуть, Зару­бин не сразу и сообразил, под какую гору.

— Служба отвлекла, — неопределённо сказал он.

— Твоя служба — установить существование йети, — заключил Борута. — Или его полное отсутствие. Отрицай на основании или докажи по опыту... Готов отчитаться перед Фефеловым? И губернатором?

Когда академик пытался говорить научным языком, выходило ещё потешнее.

— Всегда готов, — по-пионерски козырнул Зарубин. — Если представишь мне дивьё лесное во всей красе.

— Тебе намекающих знаков мало? Я же во сне тебе показал лешую? В полном её обличье? Чего ещё надо?

— В каком... сне? — осторожно спросил он.

— В котором ты на службе заснул? А я тебе Диву явил!

Даже от такого вздора повеяло мистическим холодом.

— Какую диву? — переспросил Зарубин.

— Диву Никитичну! С молочным дождём?

Он вспомнил краткий сон под королевским лабазом и стряхнул подступающий озноб, попытался шутить.

— Явить-то явил, да ведь руками хочется пощупать...

— Ишь ты, шустряк! — ревниво встрепенулся Бору­та. — Все приезжие такие! Дай сразу в руки... Возьми, если получишь. Тогда и щупай!

— Где взять-то? — его же языком заговорил Зару­бин. — Она же колючая, вся в стекле.

— Ты как думал? Это не рыбку съесть! На сей раз за тобой сам приду, чтоб не увильнул. Сведу на острова, а там сам расхлёбывайся. Если на слово не веришь. Толь­ко не струсь! И на службу не вали.

— Добро!..

— Чего добро? — вдруг засмеялся академик. — Вот сейчас будет катавасия и умора! Ох уж похохочем. Попом­нят они Митроху! Ты давай дуй к своим пристебаям, гу­ляй, а то заподозрят. И слушай внимательно свой народ!

— Может, не надо, Данила? — ещё раз попросил сер­добольный егерь-конвойник. — Напустишь страху, а он — настоящий самодержец. Если случится чего?

— Я нежно сделаю, — заверил Борута и пихнул Зару­бина. — Ты иди, иди давай на службу. Да много не пей с ними, чтоб голова не болела, когда приду за тобой.

Пока длилась фотосессия короля с трофеем и участ­никами охоты, пока поздравляли с полем, наскоро об­мывали выстрел и произносили здравицы коронованной особе, стемнело, и Митроху вытаскивали, по сути, ночью. Могли бы заехать на поле и загрузить, однако устроите­ли охоты, особенно генерал Гриша, будто бы исполня­ли некий ритуал и оказывали честь добыче короля. Весу в битом звере было центнера три, поэтому связали лапы, просунули жердь и понесли впятером: король всюду пы­тался принять участие, подставлял плечо, но только пу­тался под ногами.

Зарубин после поминок с егерями в общем праздни­ке не участвовал, держался подальше, наблюдая за дей­ством со стороны, однако на него сначала наткнулся Кух- налёв, заметно повеселевший и благодушный.

— А ведь и в самом деле всё обошлось, — признал­ся он. — Неужели эта нечисть и впрямь боится учёных?

— Панически боится, — подтвердил Зарубин.

— Тогда объясни мне почему? На лбу же не написано!

— Это секретная информация.

— Да у меня есть все допуски!

Зарубин огляделся.

— Снежный человек умеет считывать мысли и состо­яние интеллекта.

Кухналёв не поверил и сарказма не уловил.

— Только не надо лапшу вешать! Дикая тварь, без штанов ходит...

— От вас ничего не утаишь, — признался Зарубин и вспомнил про пакетик с ладаном, засунутый попутчи­цей в нагрудный карман. — Как вы считаете, это что за вещество?

И сунул ему под нос бумажный кулёк. Полковник по­нюхал, развернул и пожал плечами.

— Пахнет как в церкви...

— Это ладан.

— И помогает?

— Лешие шарахаются, как черти. Это вам по секрету.

— Отсыпь немного?

— Забирайте весь! — великодушно позволил Зару­бин. — Мне больше не пригодится.

Полковник бережно завернул кулёк в носовой платок и спрятал во внутренний карман.

— Пошли, представлю Его Величеству! — вспомнил он. — Вот такой мужик!

— Не хочу, — увернулся он от полковничьей хваткой лапы.

Кухналёв особенно не настаивал, бросился к егерям и охране, которые заваливали тушу зверя в кузов пика­па. Король всюду следовал за своей добычей и даже гру­зить помогал, причём по-настоящему вцепился в шкуру и поднимал «на раз, два — взяли!». Правда, ему тут же поднесли воду и полотенце, чтобы вымыл руки, и обра­ботали их каким-то спреем.

Уже в двенадцатом часу наконец-то венценосного по­садили в кабину пикапа, куда он сам пожелал сесть, и пое­хали на базу. Машин к лабазу приехало около десятка, од­нако Зарубин сел в егерский УАЗ, шедший замыкающим, и не пожалел об этом, ибо услышал глас пижменского на­рода. Егеря обсуждали вопрос, снимать шкуру с медведя сразу по приезде на базу или утром. Решили, что утром, не спеша, поскольку король не мог везти с собой солёную — только выделанную, да и то с великими предосторожно­стями. А приготовить свежатину можно из замороженной медвежатины, поскольку дикого мяса в морозилке нава­лом и любого, вплоть до вальдшнепов и перепелов.