Хулуг-хан (прав. 1307–1311)

Урожденный Хайсан, Хулуг-хан или юаньский император У-цзун (1281–1311), был третьим правителем империи Юань и считается седьмым великим ханом Монголии. Его дядя Тэмур Олджейту умер, не оставив наследников. Хулуг-хан был избран преемником дяди на посту великого хана на основании главным образом военных достижений его молодости. Он был популярен и обладал надежной репутацией храброго и способного человека.

Воинствующие монголы, желавшие повернуть вспять прокитайскую политику предыдущего режима, ввязались в ожесточенную фракционную схватку, чтобы обеспечить восхождение на престол своего кандидата Хайсана, впоследствии нареченного «Воинственным императором», или У-цзуном. Двадцатишестилетний правитель изучал китайский язык, однако основное внимание сосредоточил на степной военной технике, а значительная часть его жизни прошла в степи, следовательно, влияние на него оседлой китайской жизни и культуры было минимальным.

Он был вторым сыном Дармабалы и Даги из влиятельного унгиратского клана, родным братом Аюрбарибады. В Монголию Хулуг был направлен, чтобы принять под свое командование армию, защищавшую западные рубежи Юань от мятежного угэдэидского властителя Хайду и подчинявшихся ему ханов Туркестана. В 1289 году силы Хайсана[262] были почти разгромлены, и от пленения войском Хайду его спас кипчакский командир Тутуг. В 1301 году в сражении с ним Хайду был смертельно ранен и умер от ран. В 1304 году в знак признания его превосходных успехов великий хан Тэмур Олджейту наградил Хулуг-хана титулом князя Хуайнин.

Когда принц Угэдэид, сын Хайду Чапар-хан напал на сына Барака и правителя Центрального Туркестана Дува-хана, Тэмур Олджейту оказал последнему поддержку и отправил армию под началом своего племянника Хайсана. В 1306 году в Алтайских горах Хайсан вынудил сдаться сына Ариг-Бухи Мелик-Тимура и выдавил преемника Хайду Чапара на запад. Этими военными успехами у опасных западных границ Хайсан Хулуг-хан приобрел чрезвычайно высокую репутацию, в особенности среди монгольских властителей, что считается главной причиной его избрания императором.

Хулуг отверг направление, в котором вел страну его дядя Тэмур Олджейту, и вместо этого начал серию незапланированных, непродуманных реформ, «новых курсов», которые в конце концов привели к жестокому финансовому кризису, увеличению долгов правительства и народному недовольству. Его не готовили к управлению государством, и он руководил правительством так же, как направлял бы свою армию на западных рубежах или в степи по пути домой. Популярный среди монгольской знати, но вызывавший лишь раздражение среди мультикультурной, полиэтничной правящей элиты государства Юань, он довел свое правительство почти до банкротства.

Хулуг достиг некоторых успехов во внешних делах. Именно в его правление в 1308 году айны Сахалина были вынуждены признать главенство Юань – в тот же год, когда после смерти вана Корё Чхуннёля государь Хайсан послал ярлык корейскому наследнику Чхунсону. Ему нравилось раздавать почести и титулы на манер вождя кочевников, и он наполнил свои министерства художниками, мясниками, актерами, буддийскими и даосскими священнослужителями, слабо сознавая последствия этих действий [7].

Чтобы изыскать средства, Хулуг просто печатал больше банкнот, утроив объем бумажных денег в обороте, и продавал монополии на ключевые промыслы и патенты на государственные предприятия. Он превратился в потворствующего своим прихотям расточительного тирана, не заботившегося о своих административных обязанностях пьяницу и развратника. Это безумие кончилось в 1311 году, и его образованный и способный брат и преемник немедленно начал восполнять ущерб, который нанесло стране трехлетнее правление Хайсана.

Аюрбарибада Буянту-хан (прав. 1311–1320)

Четвертый юаньский император Жэнь-цзун имел репутацию способного человека, так как он получил хорошее китайское образование и даже овладел классическими трактатами, а принятие им конфуцианской культуры принесло ему большую популярность среди китайских подданных, хотя оно вызывало предсказуемую и вполне недвусмысленную враждебность монгольской знати. Его учителем был конфуцианский ученый Ли Мэн, влияние которого чувствуется в некоторых реформах Аюрбарибады.

Итогом упразднения Департамента государственных дел стала казнь пяти главных чиновников и уход от политики Хайсана. Аюрбарибада вернул не только чиновников, которые служили при Хубилае, в основном образованных китайцев, но и монголов, сведущих в китайском искусстве управления государством. Снова Китай, а не степь, стал основой юаньской власти, хотя именно Аюрбарибада «приказал министрам устроить святилища для монгольских шаманов» [8] – вероятно, чтобы угодить традиционалистам, которых беспокоили остальные его реформы.

Аюрбарибада (прав. 1311–1320)

Но, вероятно, самые жаркие споры вызвало восстановление им в 1313 году государственных экзаменов [9], обязательных для всех претендентов на административные должности. Частичное возвращение экзаменационной системы воспринималось китайцами как знаковое событие. Отмена ее произошла с падением сунской администрации и немедленно открыла путь в ряды государственной бюрократии для куда более широкого круга лиц, среди которых, конечно, были не только ханьцы. Испытания требовали досконального знания китайской истории и культуры, основ конфуцианской философии[263]. Первые экзамены на степень цзиньши были проведены в 1315 году, но остальные реформы и ужесточение стандартов часто встречали сопротивление, и недостаток настойчивости и характера Аюрбарибады не дали осуществиться многому из того, что он мог бы сделать.

Аюрбарибада кодифицировал юаньские законы и следил за переводом и публикацией ряда китайских книг и классических текстов. Перед введением экзаменов в государственном аппарате доминировали сэмужэни и этнические монголы, хотя степень их влияния, возможно, и преувеличивается иноземными хрониками. Во многих китайских справочниках якобы всемогущие западные чиновники почти не упоминаются, и представляется, что многими их обязанностями параллельно, если не в первую очередь, занимались китайцы. Кроме того, класс торговцев, отношение к которому со стороны китайских традиционалистов обыкновенно содержало некоторую степень презрения, при юаньских ханах достиг куда более высокого социального и политического положения, и среди купцов сэмужэни и уроженцы Запада численно намного превосходили китайцев. Потому, хотя решение Аюрбарибады о восстановлении экзаменов как необходимого условия поступления на государственную службу [10] способствовало большему балансу, в делах морской торговли Буянту-хан (Аюрбарибада) опирался на иноземцев и их связи.