— Он вполз под силовой колпак нищим бродягой из трущоб Гарлема! — выкрикнул как тот вождь Брюс Дженки. — А выбрался из‑под него миллиардером! Его портрет можно увидеть на лучших изделиях многих фирм Штатов, на футболках и майках, на курточках и рубашках, на пеньюарах и панталонах. Да, дорогие леди и джентльмены, нашему Барри Куперу очень повезло… Но не всем так летит навстречу удача. Второй же, англичанин Ирвин Сток, сошел с ума. Третий, француз Мишель Жерар, организовал секту «Единение с природой». Они не признают нашей цивилизации, проповедуют отказ от прогресса, от всех благ, от телевизоров, от наших с вами телепередач. Выступают за уничтожение всех автомобилей, за употребление только растительной пищи, ходьбу босиком и нагишом…

Брюс передохнул, фыркнул как‑то не совсем пристойно.

— Его, Мишеля Жерара, скажу я вам, вы и теперь еще можете встретить в Париже бегающим голым по Елисейским полям, а то и в лифте Эйфелевой башни, куда он подымается, чтобы выпить чашечку горячего кофе. Да, далеко шагнула наша нравственность и демократия, убрав некоторые старомодные предрассудки. И там, наверху, в ресторане, он мог раньше заказать себе дюжину устриц и лягушек и быстро их проглотить. Но сейчас, когда официант вежливо говорит ему: «Мсье Жерар, есть нежнейшие ваши любимые квакушки из Байкала», — он только кривится, бормочет: «Сыт, сыт по горло! Бразильскими!»

Комментатор снова сделал паузу, потом, словно он только что очнулся ото сна, выкрикнул:

— Кто же станет четвертым? Не этот ли запутавшийся в своих делишках парень из лаборатории профессора Перри Хименса? Кто его знает! Но, тем не менее, более тридцати дней — и каких дней? — мы будем транслировать жизнь бандита в тропическом лесу. Он будет бороться там за каждый час своей жизни, за каждую минуту, за каждую секунду. И эта борьба будет проходить не по правилам, писанным нашей цивилизацией, а по жестоким законам джунглей! Миллионы лет эволюция природы создавала разных животных, приспосабливая их к выживанию, к сохранению вида своего. И теперь туда, в ту первобытную природу, проникает новый зверь, проникает со своими навыками, со своими повадками, со своими мыслями. Да, он будет располагать там таким оружием, как мозг гомо сапиенса. Но кто его знает, поможет ли там он ему или наоборот, навредит. Это у нас, здесь, имея в своем распоряжении кучу разных устройств, понавыдуманных человеком, он мог убить не одного дикого зверя, не одно животное, а то и целые виды их истребить, извести на нуль. А все для чего? Чтобы сшить себе модные туфли, портфель, чехол на сидения в машине. И даже было такое время, когда он, гомо сапиенс, разойдясь в этой драке, чуть не уничтожил, не свел к нулю, и свой вид. Но там ни одно животное, ни один зверь не может «додуматься» до этого, до истребления своего вида. Как сказал когда‑то канадский натуралист Фарли Моуэт — нет страшнее зверя, чем человек! И теперь Дик Ричардсон станет там этим зверем, станет на время частицей первобытной природы. Да поможет ему бог!

* * *

Брюс Дженки, наверно, удивившись и сам, что он так хорошо выступил, нехотя уступил экран снова Уильяму Стилу, уступил на пять минут. И тот, взглянув на свои часы, поспешно начал перечислять все данные и характеристики второго силового колпака, явно считывая текст откуда‑то с потолка.

— Границы силового колпака номер два вам видны. Это лесистая площадь, ограниченная замкнутым треугольником. Две вершины его берут начало от городов Баррас Арика и Орельяна, а третья вершина, вытянувшись, нацелена на город Эйрунепе. В верхней части этого силового колпака протекает Амазонка. Вот она, синяя полоса. Входы под этот силовой колпак, как и выходы из‑под него, часто мигрируют, если можно так выразиться. В настоящее время один вход открылся по течению Амазонки, в водах которой и барахтается этот парень, магистр Дик Ричардсон.

Стил осторожно обвел указкой место существования третьего силового колпака, самого большого по занимаемой им площади. Одна из овальных вершин треугольника упиралась в город Градаус, другая — вершиной касалась городка Редония, и третья, пересекая реки Шингу и Арагуая, вытянулась к Кокалинью.

Значительная часть территории бразильского плоскогорья Мату‑Гросу покрывалась силовым колпаком номер три.

— Первые признаки возникновения силового колпака номер три, — спешил уложиться в отведенное ему время Уильям Стал, водя по верху экрана бегающими туда‑сюда глазами, — появились где‑то в 1920–1930 годах. Я же считаю, что можно установить совершенно точно дату зарождения этого феномена. Это — 29 мая 1925 года. Тогда исчезла там экспедиция полковника Перси Фосетта. Место — последняя стоянка Фосетта, лагерь «Мертвая лошадь», с координатами 11°43′ южной широты и такая же точная цифра 54°35′ западной долготы. В свое время об этом писал один из участников экспедиции полковника П. Фосетта, некий Жоан Рапозо[24]. Он приводит примеры, подтвержденные фотографиями, свидетельствующие о возникновении силового колпака на Мату‑Гросу. Я вам покажу уникальный снимок. Вы видите на переднем плане полковника Перси Фосетта с сыном, а за ним, вон, в тридцати‑сорока метрах, розовеет стенка силового колпака, уходящая куда‑то ввысь. Так вот, этот Ропозо утверждает в своей книге, что полковник Фосетт со своим сыном проник под силовой колпак. Он надеялся обнаружить там затерявшуюся высокоразвитую цивилизацию. Он звал и его с собой, как пишет Рапозо, но тот отказался, струсил. Река Шингу, в переводе река Смерти, поглотила тайну полковника Перси Фосетта, поглотила и тайну исчезнувших под силовым колпаком десятков индейских племен, несмирившихся с вторжением в их владения белых людей. И в настоящее время ни один белый, с его развитым мышлением, не может проникнуть под этот колпак. И только животные да индейцы с их примитивным мышлением, как мы считаем, могут попасть под колпак.

Стил все поглядывал на часы, чувствовал, что пора закругляться, но зная, что у многих телезрителей имеется к нему почти один и тот же вопрос, задал его себе сам.

— Почему же возникли на территории Бразилии эти силовые колпаки? Ну, прежде чем ответить на этот животрепещущий вопрос, интересующий вас, приведу некоторые статистические данные. Небывалыми темпами технократы, дельцы, плантаторы уничтожали влажный тропический лес Бразилии. Лишь за один только год, за 1988, в бассейне Амазонки было сожжено более 200 тысяч квадратных километров леса. Это соответствует территории ФРГ без Нижней Саксонии. Но ведь это не простой лес, не хвойные посадки, однообразные и бедные! В районе Амазонки насчитывается до 3000 видов растительности! Тогда как в Европе, включая и Северную Америку, их не более 400! Из животного мира здесь сосредоточено около 35 % млекопитающих всей Земли.

И еще одна статистическая справка. К началу 19 века из 1000 племен индейцев в Бразилии после их планомерного истребления осталось только 200 племен. Затем за каких‑то 60 лет половина их вымерла, численность остальных племен резко сократилась. Так, в районе реки Шингу в 1900 году проживало свыше 4000 индейцев племени бороро. А спустя несколько десятков лет, в 1960 году их осталось только 150 человек. В 1982–1984 годах и мы внесли посильную лепту в уничтожение индейцев, наши технократы‑химики, наши химические концерны. Было истреблено свыше 10 тысяч этих беспомощных людей…