В небе появился еще один объект, живой; этот уже машет крыльями. Молодой кондор подлетал к телерсу. Кондор еще ни разу не видел такой птицы, и он не знал, нападать ли на нее сходу или измотать длительной борьбой. На всякий случай он выбросил когти и попытался царапнуть ими странную птицу. Но та резко уклонилась от него, рванулась вверх и в сторону. Кондору это не понравилось, он не почувствовал ни запаха свежей крови, ни того характерного тепла, которым так приятно веет от упитанной птицы. Он медленно развернулся и полетел на северо‑запад, к Андам.

Дик Ричардсон наблюдал эту смешную сценку и похвалил ловкость робота‑телеоператора. Он подумал, что пока все идет неплохо, что у него пока нет никаких забот, что и волноваться‑то попусту не следует. Еще он подумал, что пора привести себя в надлежащий вид, пора искупаться, умыться, позагорать, ведь он‑то почти в отпуску, он‑то на Амазонке, на первобытной природе. Еще он подумал, что вот бы сюда и Кэти, и сынишку, Эрика, и дочь. Они‑то сейчас, видимо, тоже наблюдают за ним, пищат там, дома, у экрана телевизора. Как же? Их папа самый смелый, самый находчивый. Он перестреляет из лука там всех крокодилов и индейцев. И привезет им в подарок слона или ягуара. А бабка, конечно, переживает, как же, внучек остался один, без ее присмотра. Есть здесь кому за мной следить. Вот он, телерс, не отпускает ни на шаг. И правильно делает, так и дальше поступай, телерсик!

Дик был доволен неорганическим другом по той причине, что с помощью его он наловчился распознавать заблаговременно грозившую ему опасность. Робот есть робот! Он не мыслит, хихикал Дик. Он знает лишь одно — ему надо выдать на экраны наилучшие, самые рискованные, самые захватывающие своим трагизмом, своей ситуацией кадры из жизни очередного скитальца. И он, этот механический летающий человечек, наводил Дика на мысль, — зависнув на некоторое время над тем или иным местом реки — что там мель, или торчит бревно. И так оно получалось, когда он обходил подальше обозначенную роботом точку. Но еще двух телерсов, зависших уже над определенным участком Амазонки, он не видел…

* * *

А комментатор Эр‑би‑си Брюс Дженки уже напоминал телезрителям некоторые подробности хроники «Один на один». Вот здесь, говорил Брюс, на этом водопаде, на этих порогах погибли три путешественника, погибли, не вписавшись в нужное русло. Он перечислил их по номерам. Это были восьмой, тридцать первый и шестьдесят седьмой. Они, эти безвестные номера, остались там, под силовым колпаком навсегда, остались в водах этой реки.

Ниспадающий с высоты десятиэтажного дома водопад ревел, сверкал брызгами, переливался радугой, стоявшей в пыли воды внизу. Затем подали хронику, прокрутили последние минуты тех, названных под номерами. Искаженные страхом лица, какие‑то нечеловеческие лихорадочные действия, метания по плоту, белая пучина, щепки, головы, бревна, радуга.

— Леди и джентльмены, — вещал Брюс Дженки, — вы можете присылать к нам на телестудию свои догадки, где и когда погибнет этот новый скиталец, погибнет по воле рока, по воле господа бога. И если вы правильно отгадаете место и день, вам будет вручен фирмой «Реклама и бизнес» ценный приз. Ждем ваших писем. Вы видели, как сегодня ночью повезло этому бандиту, этому парню: мимо него прошла голодная пума. Что ее напугало? Это остается для нас с вами загадкой. Быть может, ей не понравился его запах? Или то, что он был без галстука? — острил Брюс, повторяя домашние заготовки юмора. — А теперь, дорогие телезрители, посмотрите коротенькую рекламу. Я ее сам прокомментирую:

«Ночные горшочки для самых маленьких! Очень удобно. Горшочки покрыты сверху мягкой резиной. Под небольшой нагрузкой она принимает форму пухленького места вашего ребенка. Самые удобные и гигиеничные изделия фирмы «От горшочка до президентского кресла». Цена — три доллара».

* * *

Бревен попадалось все меньше, мели исчезли, и Дик решил опять передать людям «Дже» свое сообщение. Телерс завис как раз над самым плотом, чуть справа. Дик выдернул из шалаша несколько прутиков, придерживая древко руля ногами, наломал веточек и начал выкладывать на бальсовых бревнах код камеры хранения. Ему осталось выложить последние три цифры, как плот тряхнуло что‑то и до ушей Дика донесся слабый глухой гул.

Он на некоторое время растерялся, кинулся сначала восстанавливать код, а затем работать рулем, поглядывая на телерс, не понимая, почему тот завис над ним и не летит вперед.

А когда на глади воды, прямо по курсу, вырисовались два островка, покрытые зеленью, увеличивающиеся с каждым пройденным метром в размерах, он начал лихорадочно вспоминать, куда же следует грести, в какое русло следует свернуть.

Сначала ему припомнилось, что нужно плыть левым руслом, и он, работая рулем как веслом, отклонял туда, ближе к левому берегу плот. Но вдруг он заметил над тем местом, вдали, сверкнувший своим телом телерс и он понял, что там как раз и опасность. И он начал править к правому берегу, но тут он углядел, что и над ним, там, вдали, тоже повис третий телерс. И они, эти два телерса, сбили его совсем с мысли, он уже не знал. что и делать. Плыть же посредине реки было бессмысленно, было подобно самоубийству, ибо там находился основной водопад. И лишь свернув в одно из русел, можно было проскочить эти пороги.

Опять ему припомнилось, что как будто спасительным является левое русло, и он, упершись ногами в бревна бальсы, начал изо всех сил работать рулем‑веслом, пытаясь опять свернуть в левое русло. Плот чуточку отклонился к берегу, но его уже подхватило убыстряющееся течение и понесло с большой скоростью вперед, навстречу с неизвестностью. Деревья слились в одну сплошную зеленую стену. Грохот водопада нарастал, усиливался. Свистящие звуки резали ушные перепонки, словно собираясь их проткнуть насквозь и разорвать.

Плот сделался практически неуправляемым.

Грей Хименс, следователь по особо важным делам из ФБР, вылетал из Майами как фотограф частного иллюстрированного журнала «Все о кинозвездах», приютившегося под одной крышей с редакцией газеты социалистов «Нью рипаблик».

Главным редактором «Нью рипаблик» был активный круглик Чарльз Банбрук, уже в летах седой мужчина. Казалось бы, в таком возрасте пора и остепениться, пора подумать и о покое, о тихой и беззаботной работе, но Банбрук выступал чуть ли не на всех митингах, призывая бороться за вступление страны в Единое мировое государство, защищал попавших по тем или иным причинам в опалу кругликов, критиковал позиции недальновидных квадриков. Теперь же, после казни «Вдовушки», за которую вот уже на протяжении чуть ли не тридцати лет чуть ли не в каждом номере ратовала газета, Банбрук мог бы и успокоиться. Но нет, не тут‑то было. Он опять принялся кого‑то разоблачать, принялся рыть подкоп под уважаемого всеми губернатора Ральфа Хилдбера, вот‑вот собиравшегося принести присягу на верность отчизне, вступая в должность нового президента. Он же, этот неугомонный Банбрук, обратился за помощью в ФБР. Две недели назад пропал сотрудник его газеты, корреспондент Поль Уэйн. Ну, пропал и пропал, чего тут так волноваться. Мог и сбежать и себе с какой‑нибудь смазливой милашкой на Луну, а то и на Марс. Сбежать просто так, проветрить свои мозги, да заодно и кое‑какой материальчик раскопать, поснимать там кое‑что. Но вот недавно стало известно, что этот самый Поль Уэйн малость переборщил — он взял да и выбросился с пятнадцатого этажа отеля «Фонтебло», что возвышается в спутнике‑городке Майами. Ну, местная полиция быстренько все расследовала и заявила, что Поль Уэйн наглотался наркотиков и в припадке буйного возбуждения, — а почти все круглики очень темпераментны, почему среди них так и много разных там экстремистов — покончил жизнь самоубийством.