— Хорош ослик, — фыркнул Банокл. — Микенские пехотинцы — лучшие воины в мире.

— Тем не менее, командующий, сегодня лучшими оказались вы.

— Я больше не командующий, — со счастливым видом ответил Банокл. — Мне приказали оставить моих фракийцев в Дардании.

— Однако некоторые все равно приехали с тобой, — сказал царевич; в его голосе слышался смех.

Банокл пожал плечами.

— Значит, я не очень хороший командующий. Увольте меня.

Антифон засмеялся, услышав это, его рокочущий басовитый смех далеко разнесся над полем сражения.

— Для меня ты герой, Банокл, — сказал он. — Будь это в моей власти, я бы выполнил любое твое желание. Но, боюсь, царь может смотреть на вещи по-другому.

— Царь?

— Нам приказано немедленно явиться во дворец царя Приама — тебе и мне. Поэтому найди коня и поехали.

Антифон повернулся.

— Только не я, — упрямо сказал Банокл, не двигаясь с места. — Сперва я повидаюсь с женой.

Антифон снова обернулся к нему.

— А, да, помню. Ты женат на Рыжей толстушке, шлю… бывшей шлюхе.

— Верно, — гордо сказал Банокл. — Она хорошая жена. Она хватится меня и будет гадать, где я, раз тут была битва.

— Цари главнее жен, — сказал толстяк нетерпеливо. — Пошли.

— А как же Каллиадес?

— Клянусь Аидом, человек! — раздраженно взорвался Антифон. — Кто такой Каллиадес?

— Мой дру… Мой помощник. Он там, — Банокл показал в сторону поля боя.

— Ты сможешь послать за своим помощником, когда поговоришь с Приамом. А теперь пойдем со мной, пока я тебя не задержал и не привел к царю в цепях.

Они медленно ехали к городу, Банокл жадно смотрел на улицу Горшечников, где стоял его маленький белый дом. Он гадал, дома ли сейчас ожидающая его Рыжая.

У дворца Приама они с Антифоном спешились и вошли в мегарон. Банокл с интересом осмотрелся. Он не был тут со времен осады дворца, когда они с Каллиадесом находились в числе осаждающих. Банокл с грустью вспомнил битву на лестнице, великого непобедимого Аргуриоса, отгонявшего микенских захватчиков с безжалостной силой и сноровкой.

Банокл потер шрам, оставшийся на руке там, где ее пронзил меч Аргуриоса. Он вспомнил появление Гектора, божественного в своей мощи, и стену щитов в том месте, которое захватчики собирались сделать своим последним оплотом. Потом их невероятное отступление к кораблям и вопли Коланоса.

Банокл мрачно улыбнулся. Этот день нелегко было забыть.

Когда царь спустился по лестнице, Банокл прищурился. В последний раз он видел Приама на параде в конце лета. Тот махал рукой войскам из своей золотой колесницы и выглядел сильным и могучим. Перемены в нем были почти ошеломляющими. Приам стал хрупким стариком, опиравшимся одной рукой на руку своего помощника, второй — на деревянный посох. Лицо его было белым, как папирус, шаги — неверными.

Его помощник, Полидорос, помог ему дойти до трона, и царь устало уселся, глядя на выложенный каменными плитами пол. За его спиной встал тощий человек — Банокл знал, что это советник Полит. Шесть Царских Орлов заняли места по обеим сторонам трона.

В конце концов Приам поднял глаза и заговорил надтреснутым голосом:

— Итак, это великий Банокл, герой, который никогда не терпит поражений и каждой своей атакой меняет ход битвы. Ты не опускаешься на колени перед царем, командующий Банокл?

Банокл шагнул вперед.

— Меня учили воинскому делу в Микенах, царь Приам. В микенских землях мы не опускаемся на колени перед своими царями. Мы доказываем им верность каждым своим поступком.

Царь тонко улыбнулся.

— Может, это не совсем мудро — напоминать мне о том, что раньше ты сражался в этом мегароне, собираясь меня убить. Если бы не герой Аргуриос, тебя бы прикончили на месте заодно с твоими товарищами.

— Что ж, — сказал Банокл, — дело в том, что Аргуриос был микенцем, как тебе известно…

— Хватит! — голос царя прогремел, внезапно исполнившись силы. — Ты здесь не для того, чтобы вступать со мной в спор, воин! А теперь вот что, — Приам подался вперед. — Мой сын Гектор назначил тебя командующим фракийцев потому, что ты собрал верную армию во время отступления через Фракию. Мне это казалось ошибкой — ставить во главе армии дурака. Но теперь оказалось, что Гектор был прав и ты — удачливый дурак.

Банокл открыл рот, чтобы заговорить, но Приам не дал ему этого сделать:

— Умолкни и слушай, воин! Мой командующий Тирсит, идиот, сегодня позволил убить себя в битве. Поэтому мне нужен новый командующий для отряда скамандерийцев. Я всегда предпочту удачливого дурака неудачливому гению. Поэтому ты снова командующий, Банокл, командующий самой прекрасной пехотой в мире.

— Да, но мне кажется… — начал Банокл.

Царь сердито встал. Ярость заставила его помолодеть, и Банокл снова видел перед собой того могучего человека, которым некогда был Приам.

— Если ты опять начнешь со мной спорить, командующий Банокл, я заставлю своих Орлов убить тебя на месте!

Наступила тишина, потом Банокл мягко спросил:

— А как же Каллиадес?

Царь нахмурился.

— Каллиадес? Мне знакомо это имя. Ах, да, высокий воин, который принял командование микенскими захватчиками, после того как схватили Коланоса. А что с ним?

— Он мой друг.

Антифон торопливо вмешался:

— Он помощник командующего, отец.

— Тогда он и дальше будет его помощником. А теперь, — Приам повернулся к сыну, — докладывай, Антифон.

— Враг был вынужден вернуться к возведению вала, который они сооружают в начале прохода, отец. По нашим расчетам, они потеряли не меньше тысячи людей за два дня сражения на равнине.

— А наши потери?

— Немного меньше. Может, семь сотен погибших, и две сотни ранены так тяжело, что не скоро смогут снова сражаться, если вообще когда-нибудь смогут. На краю нижнего города устроена лечебница, в казармах илионцев. Многие наши целители и лекари перебрались туда из Дома змей.

— А отряд илионцев?

Антифон пожал плечами.

— Они воины и будут отдыхать там, где смогут.

Приам посмотрел мимо сына.

— И где же командующий Лукан? Здесь нет никого от гераклионцев.

— Гераклионцы все еще на поле. Я подумал, что лучше оставить одного командующего у Скамандера, на тот случай, если нынче вечером нас снова атакуют.

— Ты ожидаешь такой атаки?

— Нет.

Приам кивнул.

— Мой Гектор будет здесь через три дня. Нам надо лишь продержаться до тех пор. Когда появятся главные силы Троянской конницы, поджавших хвосты шакалов прогонят обратно в море.