Всё это грозило превратить кампанию в затяжную, с огромными материальными и человеческими потерями. И предложенный начальником штаба новый план выглядел вполне действенным выходом из тупика.

Начальник штаба вместе с оперативным отделом, проанализировав все имеющиеся о противнике данные, предложил собрать ударный кулак и с его помощью проломить оборону союзовцев в одном месте, а затем через проделанную брешь стремительно ударить по главной тыловой базе врага, Зелару. Именно там были сосредоточены основные склады Экспедиционного Корпуса, спущенные с орбиты заводы по производству техники и боеприпасов, а также находился единственный имеющийся в распоряжении союзовцев космопорт.

Оставшись без основного источника снабжения, союзовцы очень быстро исчерпают имеющиеся в подразделениях резервы боеприпасов, превратившись в лёгкую добычу. Плюс оставалась надежда на то, что потеря Зелара деморализует противника. Хотя сам командующий на это не рассчитывал: союзовцы уже наглядно продемонстрировали свою решимость стоять насмерть. О том, чтобы предложить почётный плен с последующей отправкой домой, и речи не шло, за что «горячее спасибо» прежнему императору с его желанием наглядно покарать Дорсай: теперь колонисты уверены, что точно так же будет и с их домами, а те, кто сдастся в плен, позавидуют мёртвым.

Как бы то ни было, план по броску на Зелар выглядел толковым, хотя и всем было ясно: лёгкой прогулки не получится. Союзовцы сделают всё, чтобы купировать прорыв и не допустить потери крупнейшей тыловой базы. Вдобавок сам штурм города принесёт дополнительные потери. Но всё это выглядело меньшим злом на фоне затяжной кампании.

Оставалась лишь проблема с мирным населением. На оккупированных территориях находилось около миллиона идиллийцев, из которых свыше двухсот тысяч проживало в Зеларе. Сколько из них погибнет в ходе операции – лучше было не думать. Союзовцы уже продемонстрировали людоедское отношение к мирняку, без колебаний используя штатских в качестве живого щита на своих «опорниках». Но… Попытаться спасти людей всё же стоило. Даже ценой потери времени.

Командующий потёр виски, а затем решительно нажал на сенсор коммуникатора.

– Передайте начальнику связи, мне нужен канал для разговора с вражеским командующим. Цель: переговоры о гуманитарном коридоре для выхода мирного населения из зоны оккупации.

Планета Идиллия. Город Зелар, комендатура

Одни сумасшедшие сутки незаметно перешли в другие. Костас потерял счёт времени в круговерти дел – даже есть приходилось на ходу, попутно отдавая приказы.

Вернувшись под вечер в комендатуру, Рам застал в кабинете идиллическую картину: на диване в обнимку с саблезубом спала Ракша, а Грэм, сидя в кресле, «медленно моргал» над планшетом.

– Не спи: зима приснится – замёрзнешь, – шёпотом, чтобы не разбудить Дану, пошутил полковник.

Грэм вздрогнул и едва не уронил планшет. Юный саблезуб немедленно вскинулся, но, увидев китежца, недовольно дёрнул ухом, выражая негодование подобным пробуждением. После чего сладко зевнул, уткнулся носом в шею Дане и вновь погрузился в сон.

– Я зимы никогда не видел, – Грэм со вкусом потянулся. – Как она мне присниться может?

– Да, я и забыл, что ты дикарь подземный, – Костас привычно сел на подоконник, доставая из кармана сигару. – Что по лагерю для мирняка?

– Двое суток – и можно будет уже разбивать палатки и начинать переселять людей, – отчитался Грэм. – Я «амбарных хищников» озадачил – они уже начали оборудовать там продовольственные склады.

– Надеюсь, эти двое суток у нас есть, – Костас постучал кончиком сигары по ладони.

На диване вновь завозился саблезуб, потревоженный разговором.

– Пошли кофе опрокинем, а то Дану разбудим, – предложил Рам. – Точнее, твой ухогрыз своей вознёй.

– Да он у меня уже через уши выливается, кофе этот, – тихо буркнул Грэм, но послушно пошёл за полковником.

– Скоро очередная церемония, – напомнил капитан на лестнице. – Зара будет хоронить свою соуль.

Костас мрачно кивнул. Погибших провожали каждый вечер: покойников было слишком много, чтобы городского озера хватило для общей церемонии. И сегодня настала очередь Ароры прощаться. Состояние идиллийки не улучшилось, и Костас боялся, что она решит «уйти», как это делали многие, потерявшие членов семьи. Боялся, но сделать ничего не мог.

Грэм, поняв состояние китежца, деликатно умолк. Так, в молчании, они и дошли до круглосуточной булочной напротив комендатуры.

На открытой веранде за столиками сидели несколько солдат и офицеров отдыхающей смены. Люди неторопливо воздавали должное труду пекарей, наслаждаясь последними минутами покоя перед выходом на маршрут. Поздоровавшись, Костас уселся за свободный столик, дожидаясь ушедшего к витрине Нэйва.

Мысли у китежца были кислые, как зелёный акадийский лайм. Зару требовалось возвращать к жизни, но как это сделать, Костас не знал. Видеть его Арора не желала, и Рам прекрасно понимал почему. Но, по крайней мере, хоть одно её желание сбудется: в скором времени никого из союзовцев на Идиллии не останется.

– Кофе, – отвлёк его от размышлений Грэм, ставя на стол чашку кофе и плетёнку со свежими булочками.

Сам капитан ограничился стаканом молока и знакомой термокоробкой.

– Круассаны? – лениво полюбопытствовал Костас, показывая на упаковку.

– Ну да, – немного смутился Нэйв. – Дане к кофе, как проснётся....

Костас едва заметно улыбнулся: даже в такой ситуации, когда от дел голова трещит, контрразведчик не забыл о Ракше.

– Твой проглот истерику не устроит, если тебя рядом не обнаружит? – полюбопытствовал Рам.

– Блайз? Не, он Дану хорошо воспринимает, – Грэм улыбнулся. – Вон, даже дрыхнуть к ней перебрался – со мной в кресле ему показалось неудобно.

Костас угукнул. Разговор не помогал отвлечься от поганых мыслей: Костас, едва не потерявший дочь из-за Шеридана, теперь неизбежно лишится её в грядущей битве. Ну а Зара сама наложит на себя руки в ближайшие часы, если он ничего не предпримет.

Рам вцепился зубами в булочку, не чувствуя вкуса. Несмотря на то, что его знакомство с Аророй не продлилось и месяца, идиллийка успела стать дорогим для китежца человеком. И Рам очень хотел помочь ей вернуться к жизни. Он даже подумывал просто поехать на похороны и не позволить идиллийке принять смертельный препарат. В конце-концов он может арестовать её и запереть в доме, пока та не придёт в себя.

Так себе план, если вспомнить, как быстро идиллийцы погибают в неволе без всяких видимых причин.

– Может, ответите? – отвлёк Костаса от мыслей голос контрразведчика.

Нэйв кивнул на шлем Костаса, висящий у того на поясе. Рам заторможено перевёл взгляд и лишь тогда сообразил, что звук, который он слышит уже несколько секунд, – это вызов комма.

Костас неохотно выловил в подсумке гарнитуру и нацепил на ухо, даже не глянув, кто его вызывает.