Наверное, это их медовый месяц. Или пельменный. И, наверное, на свадьбе они вели себя по-другому. Чуть иначе. Они старались быть лучше себя. Она изо всех сил держала спину прямо – положение невесты и корсет платья обязывали, а он весь день почти не пил и держал выражение лица помягче – не питбуля перед атакой, а ласковой дворняги-полукровки.

Алевтина представила, как где-нибудь на курорте мама варит папе картошечку, пельмешечки, котлетки жарит. А потом примарафетилась, на шпилечки и – королева вечера! А папа в это время только похмыкивает и команды отдаёт. Или Лёша водит бровью, а Алевтина исполняет его прихоти, как рабыня, а потом вдруг превращается в богиню. Но так не бывает. Рабыня не может стать богиней. Женщина – или сутулая рабыня, човгающая тапками, или статная богиня на шпилечках. Aut aut – tertium non datur. Или – или: третьего не дано.

Официантка в кафе была юной, некрасивой, но с завидными ногами. Своей супер-мини девочка удачно привлекала внимание к ногам, отводя взгляды посетителей от бледного прыщавого личика без подбородка.

Алевтине вспомнилось рассуждение Дениса о домработнице:

− Домработница? Я не против. Только старая и страшная. И подругам твоим со мной осторожнее надо быть, чтоб внимания мне повышенного не уделяли. А то обижу ненароком.

Примитивно-то как. Лёше хоть Мисс Мира в домработницы подавай, он только меня увидит, а Денис… Совсем, выходит, не ведает, что есть любовь.

Алёша бы до такого никогда не додумался. Если мужчина любит, то «горничные ноги» для него не существуют ‒ они не видны, он их не заметит, поскольку всегда обращён к «горним ногам» любимой женщины, стоящей на пьедестале.

А Лёшка знал! Он с самого начала знал, что всё будет именно так. Он знал.

В свете последних событий и тот Алин сон об улице обувных магазинов трактуется совсем по-иному. Выходит, что те самые удивительные туфли, в которых можно и на приём и в горы, символизировали Лёшу, а не Дениса. Это Лёша давным-давно был рядом и полностью принадлежал ей. Это от него она искала чего-то лучшего, а нашла в итоге… его же.

Алевтина шла из кафе, слегка неровно, подёргиваясь от хохота и эмоций, что захлёстывали. Встречные думали, наверное, что у девушки либо не всё в порядке с головой, либо, наоборот, всё очень хорошо. Алю это мало волновало. Она просто не могла остановиться и продолжала поминутно прыскать от смеха.

Хозяйка заулыбалась, встречая постоялицу:

– Воооот! Теперь я вижу, что ты отдыхаешь.

– А до этого я что делала?

– До этого? Убегала от чего-то и пряталась.

Алевтина в очередной раз поразилась прозорливости горничной и ушла к себе.

А рассмешил её так недавний разговор. Как москвичка ни старалась не попасться на глаза старым знакомым, скрываясь за большими тёмными очками, полчаса назад она всё-таки была опознана тётей Катей, бабушкиной соседкой, с которой столкнулась очки к очкам. Женщина почти не изменилась, только десять лет назад она носила очки солнечные, а теперь оптические.

Первые впечатления, новости – и тётя Катя дошла до основной темы. Получился интересный диалог:

– А ты ж встречалась с внуком Гарбузов?

– Ну, встречалась.

– Ну, и что?

– Ну, и ничего.

– Ну, и дурак он!

Прекрасно! Просто исчерпывающе! Конечно, дурак. И всем, кроме него, это ясно.

Лёша сегодня спросил:

– Алечка, ты уже со мной или ещё одна?

– С тобой, Алёш. Уже с тобой. Навсегда.

Ну, что ж. Чистая странница начинает чистую страницу.

Может, встряски человеку устраиваются, чтобы научить его ценить то, что он имеет? Определённо.

После обеда Алевтина нежилась на подстилке, подставляя солнцу чуть хуже загоревшие бочка, и вяло размышляла. Всё хорошо теперь. Однако, чего-то не хватает… Нет, не хватает, конечно, многого, но сейчас необходимо что-то реальное. Как будто что-то нужно сделать, чтобы потом не жалеть, что забыла.

Чего же она ещё хотела?

Вдоль берега прошла жёлто-красная птица пляжного парашюта. Парень в мегафон озвучивал один и тот же рекламный текст с вариациями, приглашая полетать.

– Самые затяжные полёты на парашюте! Незабываемые впечатления!.. Не оставляйте вещи на соседей, иначе у них могут появиться ножки. Чтобы вы могли спокойно насладиться ощущением полёта, на пляже оборудована камера хранения. Если боитесь летать в одиночку, можно полетать с инструктором. С трезвым инструктором. Трезвый инструктор – это я…

Парашют!

Точно! Водный парашют!

Алевтина давно хотела попробовать, но раньше почему-то боялась. Теперь даже не нужно решаться. Решение давно было внутри. Вместе с готовностью действовать.

Собрала вещи, чтобы сдать в камеру хранения и, зажав в кулачке сто раз провозглашённую в мегафон мзду, направилась к аттракционным зазывалам.

− Девушка, а вы не боитесь? – спросил сверкающий улыбкой инструктор, затягивая хлястики и застёгивая липучки на спасательном жилете. Наверное, хотел предложить себя в солетатели, в качестве трезвого инструктора.

− А вы не боитесь, что я откажусь после такого вопроса? – парировала Алевтина, сверкнув в ответ.

Она не боялась. Она, кажется, вообще ничего не боялась, потому что всё самое страшное в жизни уже было. Предательство было. Всё остальное – мелочь, пустяки, с которыми будет легко справиться. Ну, что ж, как там говорила Арина Шарапова в «Модном приговоре»? Предлагаю менять яркие воспоминания на острые ощущения.

Интересно, бывают люди, которых никто никогда не предавал? Вряд ли. Может, пережить предательство – это одно из заданий в жизни человека? А справиться с предательством – одна из обязанностей? Пережить его, дабы, помня боль, не предавать другого. Или рассказать о боли, чтобы другим неповадно было предавать и предаваться.

Задумавшись, Аля чуть не пропустила стартовый момент и приглушённо ахнула, когда её дёрнуло к воде. Взмыли в воздух, и закружилась голова, и холодно вдруг стало, будто полюса перепутали.

Безвесность собственного тела приятно порадовала. Похоже на качели. Ветер в ушах, от которого чуть оглохла, брызги солёные в лицо, и Бердянск – как его птицы видят. И пернатые. Справа и слева. Чайки и, кажется, альбатрос. Наглый такой, параллельно с Алевтиной летит, косится на неё и не боится, хотя такого огромного разноцветного парашюта побаивается сама Аля: если накроет в воде, как из-под него выбираться?

− Вам понравилось? Не разочаровались? Не жалеете, что полетали?

Это было первое, второе и третье, о чём спросили инструкторы, когда спустили Алевтину с небес в лодку, поймали, как непослушного, норовящего вырваться, воздушного змея, подтянули и угомонили, погасив.