– Похоже, тебя не переубедить…

– Нет! Я всего добился сам. Сам же и найду БелГУ. И даже не думай мешать. Ты не представляешь, на что я теперь способен.

Врач потер лоб и выдохнул.

– Давай не будем накалять обстановку. Все и так на взводе. Темнеет, путь неблизкий, а ты еле стоишь на ногах. Не лучший момент для решающей схватки. Поешь, выспись, а утром покажу дорогу. Уговор?

– Не совсем. Я дам слово, что не сбегу до рассвета. Но ты скажешь, как найти его прямо сейчас. Вера за веру. Уговор?

– Равноценный обмен. – Фельде хмыкнул. – От моста, где охотился на утку, идешь вдоль реки в сторону города, пока не увидишь огромную белую постройку с золотым куполом. Перед ней – часовня, позади еще один мост – поменьше, а вокруг сквер с фонтаном – не пропустишь. Там много зданий – целый комплекс, но, думаю, на месте разберешься.

– Если соврал… – Герман выдержал многозначительную паузу, буравя собеседника хмурым взглядом.

Угроза доктора ничуть не испугала, наоборот – он улыбнулся и положил ладонь парню на плечо.

– Будь ты повнимательнее, заметил бы, что я тебе никогда не врал. И не собираюсь. Злата – загляни ко мне перед сном, обработаю рану.

– Хорошо, дядя Марк!

– Ну, а теперь давайте наконец сядем за стол, и вы поведаете о сегодняшних приключениях.

Проглотив пяток увесистых ломтей мяса и выдув полный чайник отвара, парень отправился на боковую, но забыться долгожданным сном получилось не сразу. В дверь постучали, послышался вкрадчивый голос доктора:

– Можно?

– Как будто ты уйдешь, если я скажу «нет».

Тот с осторожностью опытного хирурга толкнул дверь, но ржавый бронелист заскрипел на весь коридор.

– Если надумал снова капать на мозги – не трать время.

– И не собираюсь, мы же обо всем договорились. Просто пора колоть антидот.

В полумраке блеснула игла с капелькой прозрачной жижи на острие.

– Завтра, – проворчал Грид.

– То есть? Ты же ослабнешь и не отдохнешь, как следует.

– Я не знаю, что у тебя в шприце. Может, лекарство, а может, этот, как его… успокоительный. Без обид, док, но как-нибудь потерплю.

– Да уж… Думал, ты лучшего мнения обо мне. Что ж, хозяин – барин. Станет хуже – буди, не стесняйся.

– Обязательно…

– Спокойной ночи, Герман. И… удачи. Помни – если не справишься, придется все начинать сначала. Все, понимаешь? И я бы не хотел, чтобы ты погиб по глупости, ведь тогда получится, что и твои друзья отдали жизни зазря. После смерти Вожака нас ждут новые – мирные – времена. Надеюсь, ты их застанешь. Ради этого стоит бороться.

– Я справлюсь. – Твердость в голосе не оставляла сомнений в решении парня. – Раньше сядем – раньше выйдем.

Фельде кивнул:

– Держу пальцы.

Но, хотя пленник врубил браваду на полную, тревожные мысли и волнение в любой момент грозили вылиться в страх. Пока что парня распирало полузабытое детское чувство томительного, почти болезненного ожидания, когда поутру должно произойти крайне важное событие – например, именины или возвращение отца.

Нюхач никогда не пропускал дни рождения сына, даже выполняя очередное поручение Капитана или просто собирая хабар. Он всегда приносил такие игрушки, о которых соседская детвора не то, что не мечтала – не догадывалась. Столько лет прошло, а Герман как сейчас помнил пять последних подарков. Коробка цветных мелков, коими трехлетний Пикассо разрисовал все стены в доме – и внутри, и снаружи. Книжка с картинками, повествующая о приключениях странных созданий в серой кепке и зеленой шляпе. Малыш еще не умел читать, но днями напролет листал пожелтевшие, крошащиеся страницы. Барабан и свисток на радость всей улице. Большущий зеленый самосвал – крутишь ручку между колесами, и кузов поднимается – запредельно крутая штуковина для пацана с Крейды. И наконец – настоящий армейский бинокль, впоследствии выменянный на мешок крупы, ведь на следующий праздник Родион не пришел.

В ночь перед роковым днем пострел так же не мог сомкнуть глаз, ворочаясь с боку на бок целую вечность. Теперь же Грид не смел и надеяться на скорое забытье, особенно когда начал действовать яд. В первый раз за всю жизнь парень осознал, что шанс погибнуть заметно перевешивает возможный успех. Его одолевало не привычное для жителя опасного района волнение из-за драки, нападения тварей или условного кирпича на голову. Герман знал место и время своей смерти, а это уже совсем иные ощущения.

Нечто подобное испытывают приговоренные в ночь перед казнью, но им все же чуть полегче ждать исполнения приговора: петля или пуля – и конец. А вот какой способ выберет Вожак – загадка, дергающая и без того перетянутые нервы.

Дверь скрипнула, тихое шлепанье босых ног сменилось едва слышным шуршанием шкур. Кто-то кошкой прополз под одеялом, свернулся калачиком у бока и положил голову на плечо. Грид засек девушку задолго до того, как раздался скрип двери, в противном случае свернул бы незваному ночному гостю шею – в этом мире мало кто оценит, что всякие мутные типы без спроса шныряют по кровати.

– Не спится? – Теплое, пряное от трав дыхание обожгло подбородок.

– Нет. Но если думаешь, что теперь засну, то сильно ошибаешься.

Злата улыбнулась.

– Сама как на иголках.

– Почему?

– Страшно. – Охотница обняла его и ткнулась лбом в саднящую щеку. – За тебя боюсь.

И все-таки Фельде солгал, сказав, что боль души лечит только время. На самом деле есть еще одно верное средство, бальзамом заполняющее любые раны, а вслед за ними – и пустоту отчаянной безысходности.

* * *

Когда Герман проснулся, подруга уже ушла. Хотелось поваляться в постели, еще хранящей тепло и запах ее тела, но на свидание со смертью опаздывать не принято. Он выбрался из-под шкур, с хрустом потянулся и толкнул дверь.

Заперто.

Первая мысль была – заело замок, ведь пленник явно не так обессилел, что и на миллиметр не смог сдвинуть преграду. Но, как ни налегал на ручку, морщась и скрипя зубами, дверь и не шелохнулась. На всякий случай потянул на себя, думая, что спросонья забыл, в какую сторону надо открывать, но результат был тот же.

– Эй! – в звенящем голосе нарастала паника. – Откройте!

Крики и удары по броне ни к чему не привели. Прими он вчера лекарство – может, и сорвал бы петли часика эдак за два, но в нынешнем состоянии об этом не стоило и мечтать. Вот же Йозеф, вот же хитрая сволочь! Все-таки сумел добиться своего и обвести вокруг пальца, как последнего лоха.

– Сука. Сука! Сука!!! – Грохот ударов волнами прокатился по коридору, сбивая остатки краски со стен.

Парой недель ранее он бы так и стучал, пока не рухнул бы от усталости, но теперь зверь послушно следовал рядом и не смел тянуть поводок. Холодная голова и ясный рассудок – вот лучшие помощники в любой беде, а грубая сила пригодится позже, когда Герман выберется из подземелья. Ох, как пригодится…