Они вышли на высокий, заросший кленами берег реки. Окраины – любопытное место, где природа и город схлестнулись в неравном бою за каждую пять земли. Вроде бы кругом лес, а голову поднимешь – и увидишь торчащие среди верхушек деревьев опоры с провисшими, кое-где лопнувшими проводами. А на другом берегу – поросший разнотравьем холм, но глянь чуть левее – заметишь обнесенную покосившимся забором штраф-стоянку.

Вавилон всюду пустил железобетонные корни, протянул щупальца дорог и развесил паутины кабелей. И если бы не Катастрофа – так и продолжал бы разрастаться из года в год, засеивая дикие, необжитые просторы спорами цивилизации. А из них со временем выросли бы новые плацдармы для неутомимого наступления. Но в мировом пожаре погибли оба непримиримых соперника. И прогулка по странному полю брани напоминала о том, сколь мелка и ничтожна возня горстки уцелевших, имеющая не больше смысла, чем копошение муравьев.

Но люди уйдут – когда-нибудь Смерть соберет последний урожай и бросит на алтарь ненасытной Войны трупы тех, кто по чистой случайности в первый раз уклонился от серпа мрачного жнеца. И город останется вечным напоминанием о своих палачах, а все эти стычки крейдеров с шуховцами, нападение Своры и волшебная сыворотка растворятся в неиссякаемом потоке истории. Могла ли судьба сложиться иначе? Девять дней назад Грид ответил бы – да, никто не вправе решать за нас, как хотим – так и поступаем. Но теперь он лучше кого бы то ни было понимал: люди – это вечные бегуны по замкнутому кругу, щедро усыпанному граблями. Нет, любой способен измениться – даже конченый ублюдок, вот только события, что привели к этим изменениям, вспять обратить нельзя: у всего своя цена.

– О чем думаешь? – спросила Злата.

– О том, что пора искать вилорога.

– Чего искать-то, вон он.

В километре от них, там, где берег пологим пляжем подступал к воде, рогатая косуля рыжей ладьей плыла через заросли камыша.

– Хочешь что-то сказать – говори сейчас, – шепнула спутница. – Потом нельзя. Будем идти тихо, как мышки. Красться.

Герман постоял немного, наслаждаясь свежим воздухом и восхитительным видом с уступа, и произнес:

– От души. В смысле… спасибо.

– За что? – вновь нахмурилась девушка.

Он улыбнулся:

– За то, что взяла на охоту.

Встречный ветер прятал запахи от чуткого, осторожного животного. Подобравшись к удобной для броска точке, напарники сели за раскидистым кустом, пристально следя за каждым движением цели. Широкие, как лопухи, уши подрагивали, но косуля выедала все на своем пути и не слышала ничего, кроме хруста. Вблизи стала понятна причина столь необычного поведения – на впалых боках, крупе и задних ногах алели свежие раны, а хвост и вовсе был вырван с куском шкуры. Пару дней назад беднягу крепко потрепали псы, и все это время вилорог отлеживался в укрытии, но голод вынудил рискнуть и отправиться на поиски корма. Вот косуля и объедалась, как в последний раз, чтобы подольше не высовывать носа из логова.

Злата, глядя на хромающую поступь и выпирающие ребра, покачала головой – не жилец. Уж лучше животному погибнуть без мучений и накормить людей, чем стать пищей треклятой Своре. Девушка протянула спутнику копье – метнешь? Но тот жестом отказался и поправил перевязь с ножнами – давай лучше ты, я с таким оружием не в ладах. Она кивнула и замахнулась, уперев пяту древка в песок, а затем выгнулась спущенной тетивой, отправив снаряд по широкой дуге. Но то ли ладонь соскользнула, то ли прицел сбился, но острие угодило аккурат в бедро.

Вилорог издал трубный рев и бросился наутек, а застрявшее в мышце копье, стукаясь о кустарник и царапая почву, причиняло ему еще большие страдания.

– Нет! – Злата хлопнула себя по лбу, но не с досады, а явно желая причинить себе боль, наказать. – Косая овца! Ничего не умеешь! Сколько ни учи – все без толку. Дура! Неудачница!

Шлепки продолжались бы и дальше, если бы Грид не перехватил запястье.

– Эй! Хватит! Угомонись!

Отшельница дергалась с такой яростью, что парню с трудом удалось остановить самобичевание. Для этого пришлось схватить ее в стальные объятия, после чего охотница обмякла и тихо засопела.

– Да уж… Боюсь представить, какая учеба меня ожидала. Ярослав, смотрю, наставник от бога.

– Не вини его. – Девушка поерзала, устраиваясь поудобнее, но не отстранилась. – Я должна быть самой лучшей, иначе Вавилон заберет меня.

– Вавилон – выдумка.

– Нет! Идол забрал наш дом, маму и все, что дорого… Погубил природу и чуть не уничтожил весь мир. Я обязана учиться, чтобы выжить и дать отпор. Я не имею права на ошибку! Но я… неумеха. Рохля. Стыдоба.

Сонное бормотание сменилось всхлипами, и Герман, видя это, утешался одной мыслью – о разбитом в кровь хлебале Егеря. Старик заслужил это, как никто иной.

– Пора. – Злата встрепенулась, как учуявшая дичь гончая, и завертела головой. – Надо добить его. И найти копье.

За время внезапной беседы по душам вилорог успел скрыться из вида, но по густому кровяному следу его нашел бы и ребенок. Но в компании отшельницы и прогулка вдоль жирной красной линии оказалась тем еще приключением. Проблемы начались на полдороге, когда девушка ни с того ни с сего рванула в лес со всех ног, причем так резво, что останься парень без собачьего нюха – ни в жизнь бы не нашел.

В суматохе погони, всколыхнувшей не самые приятные воспоминания, пленник не сразу заметил просвет впереди и на полном ходу выскочил прямо к стае бродячих псов, успевших перегрызть горло вилорогу и переключиться на новую жертву, по собственной воле пожаловавшую на пир – но не гостем, а в качестве второго блюда.

Пятерку мелких первогодков вел матерый вожак с рассеченным лбом и единственным, но горящим ярче углей глазом. Пес был втрое больше всех хвостатых гадин, с которыми приходилось иметь дело, и Герман сразу догадался, откуда эти подозрительно ровные и глубокие отметины на шкуре и черепе. Низвергнутый с трона царь посмел оспорить власть самозванца, за что и поплатился, но успел не только сбежать, но и прихватить с собой горстку преданных сторонников.

Это у ходячего волка свои представления о справедливости и чести: то пощадит равного, то пройдет мимо слабого, то без внятной причины устроит резню… Но изгнанный из Своры лидер в благородство играть не станет – ему обратная дорога заказана, а выживание целиком и полностью зависит от удачи и беспощадной решимости, поэтому драки не миновать.

Грид подоспел в последний момент, когда мелочь взяла девушку в кольцо, а главарь припал к земле, готовясь прыгнуть, сбить с ног и вонзить похожие на ржавые гвозди клыки в горло. Но Злата не собиралась сдаваться без боя – размахивала перед собой кинжалом и шипела саблезубой кошкой, вот только псов это пугало не больше, чем выпустивший коготки котенок.

Незаметно подойдя к спутнице, парень ощерился и зыркнул сопернику прямо в глаз. Пес замер, но не отступил, а вот подельники поспешили спрятаться за плешивой спиной. Герман, в свою очередь, взял девушку за плечо и, увернувшись от свистнувшего перед носом клинка, кивком велел отойти подальше – в схватке главарей третьим не место.